Майский ястреб - Джиллиан Брэдшоу

мере, отец и брат должны это понимать… Я расслабился.

— Ну, сдаешься? — спросил Агравейн.

Смотри-ка, а он тоже тяжело дышит! Впрочем, мне было намного хуже. И выбора не оставалось. Если я не сдамся, он и дальше будет колошматить меня, да еще издеваться при этом!

— Ладно. Сдаюсь.

Агравейн поднялся, отряхнулся. На его лице начали проступать два синяка, но в остальном никакого особого ущерба мои удары не причинили. Я перевернулся на живот, встал на четвереньки и уставился на утрамбованную землю тренировочного двора, влажную от зимних дождей. Я вымазался в грязи и в крови.

— Запомни, младший, — нравоучительно произнес Агравейн, — старших надо почитать. Тренируйся. Со временем, может, и научишься метать дротики. Может, и воином станешь. Ладно. Забудем о размолвке. Завтра приду и еще помогу тебе.

Он уходил. Я слышал его шаги — это были шаги уверенного в себе воина, моего старшего брата, будущего короля. Но я вспомнил леди Моргаузу, самую красивую женщину на свете, уверенно державшую судьбу короля Лота в своих тонких белых руках. Вспомнил ненависть к отцу, мелькнувшую в ее глазах. Ненависть. Нет, тьма не оставила меня, она просто свернулась клубком у меня внутри и ждала своего часа. И это тоже была ненависть. Я ведь сын своей матери.

Леди Моргауза сразу все поняла, как только увидела меня. Я умылся, прежде чем идти на занятия, но скрыть следы недавней драки не удалось. А с кем я подрался — тоже невелика загадка. Поэтому мать встретила меня медленной понимающей улыбкой. Она не стала ничего говорить. Просто налила мне немного заморского вина, посадила на свою кровать и только как-то без особого интереса спросила, что случилось. Я рассказал о ссоре с Агравейном.

— Он сказал, что ты ведьма. Он обвинял меня в том, что я хочу сражаться с помощью проклятий и магии в ночи, а не с помощью честной стали...

— А ты в самом деле хочешь этого?

— Ну… Я хотел быть воином. Хотел приносить пользу моему клану, хотел угодить отцу… и Агравейну... Диурану, отряду, всем. Хотел, чтобы меня перестали считать никчемным. Я хотел… — У меня перехватило горло, и внезапно я понял, как напрасны мои усилия. Я отпил вина из кубка, покатал глоток во рту и проглотил. Это было сухое красное вино. Спустя миг оно раскрылось у меня во рту множеством оттенков вкуса. В покоях леди Моргаузы всегда царила полутьма, поэтому никаких рубиновых искр на этот раз не случилось, как в тот день, когда я узнал, что король Пендрагон мертв.

— Я больше не буду стараться быть тем, кем я не являюсь, — сокрушенно произнес я. — Не воин, так не воин.

— Воины бывает разные, ты просто другой, — сказала мама, присаживаясь рядом со мной на ложе. От нее и от всей комнаты таинственно пахло мускусом, по углам затаились неведомые тайны. Леди Моргауза смотрела на меня широко раскрытыми глазами, впитавшими, казалось, сумрак здешних покоев и таившими неведомые сладкие обещания.

Я снова отпил вина. Оно оказалось крепче того эля, к которому я привык. Сейчас это было хорошо.

— Наверное… — согласился я. — На свете есть много вещей, которых они не понимают просто потому, что боятся на них посмотреть внимательно. Я хочу показать им, кто я на самом деле, рассказать, каков я настоящий.

— Действительно, хочешь?

— Это правда, что вы ведьма?

— А если бы и так? — Ее голос был мягким, мягче, чем перья совы в темноте.

— Если бы так оно и было, я… я хотел просить тебя научить меня некоторым… вещам.

Мама улыбнулась, причем так, словно эта улыбка предназначалась только нам двоим.

— Знаешь, мой милый, есть разная власть, — задумчиво сказала мама. — В мире есть разные силы. Их могут использовать те, кто умеет, но любая власть таит в себе те или иные опасности. Некоторые из них настолько велики, что ты, мой ястреб, просто еще не сможешь их понять. Но чем больше силы, которыми ты можешь управлять, тем больше награда. — Внезапно она схватила меня за руку. Ее пальцы были холодны, как лед, а хватка оказалась тверже стали. — Бывают великие награды, но и платить за них приходится немало. Я заплатила определенную цену… — они тихонько рассмеялась. — И придется заплатить еще больше. Но и силы, которыми я владею, огромны. Впереди меня ждет бессмертие. Сейчас никто не сравнится со мной в магии. У меня есть сила, сын мой, очень большая сила! Я говорю с предводителями Дикой Охоты, с лордом Ифферном, с келпи, живущими в морских глубинах, с демонами подземного мира. Я сильнее их. Я королева, Гвальхмаи. Король Лот догадывается о моем королевстве, но только догадывается. И боится его. Я наблюдала за тобой, мой ястреб. В тебе есть сила. А теперь, раз ты пришел сам, и сам просишь меня научить тебя, я выполню твою просьбу.

Мне стало страшно. Но потом я вспомнил презрение, звучавшее в голосе Агравейна, и страх прошел. Леди Моргауза говорит о служении Тьме, ну так и что из этого? Она же говорила, что может управлять Тьмой.

— Научи меня, — тихо попросил я.

— Не торопись! Не забудь то, что я сказала о многих опасностях. Я научу тебя, Гвальхмаи, но пройдет немало времени, прежде чем ты сможешь повелевать силами, к которым стремишься. Но ты научишься. Я очень хочу, чтобы ты научился, сын мой.

Мама достала из ножен, которые я совершенно не заметил вначале, короткий клинок, провела по своему запястью и подержала руку над вином, давая нескольким каплям крови упасть в кубок. Потом протянула кинжал мне. Я понял, что мне надо сделать то же самое.

Леди Моргауза взяла кубок и отпила из него. На ее губах осталась едва заметная красная полоска. Мама передала кубок мне.

Он показался мне неожиданно тяжелым. Тонкая медь, покрытая золотом, холодная и красивая. Я подумал о зимнем солнечном свете за окном, об Агравейне, о пренебрежении, с которым относились ко мне воины. На миг мелькнула мысль о Ллин-Гвалх и бескрайней чистоте серого моря. «Нет, — подумал я. — Сейчас это неважно». — Медленно поднял кубок к губам и одним глотком осушил его. Вино было густым, сладким и темным — темнее, чем самая глубокая полночь.

Глава третья

После того