XVII. Мечом и словом Божьим! (СИ) - Шенгальц Игорь Александрович

После того, как наша группа разделилась, меня не переставали терзать сомнения. Зачем маркиз разбил свой отряд на две части, не лучше ли было двигаться к цели одним сильным кулаком. Это уловка против нас? Сомнительно, черт подери! Да и вообще Сен-Мару лучше бы быть сейчас в Париже. А не в этом ли дело? Что если он просто заметает следы, и, сделав круг, вернется в столицу.

Мы, не жалея, гнали коней. При таком темпе, многие бы давно пали, но их спасало лишь то, что по снежному насту скорость все же была ниже обычной. И все же мы не видели спины преследуемых, хотя след был четкий. Словно наваждение! Враги всегда были чуть впереди, и все время оставались недостижимыми.

— Быстрее! Еще быстрее! — я яростно пришпоривал коня, увеличивая скорость. Никак нельзя провалить задание и дать маркизу уйти, от этого могла зависеть судьба престола.

И, наконец, судьба смилостивилась надо мной. Спустя два часа неистовой гонки, я заприметил впереди группу всадников.

— Это они! — Люка яростно заорал на полном скаку.

— К бою! — приказал я.

С такого расстояния не было видно лиц, лишь спины преследуемых. И я совершенно не был уверен в том, что маркиз здесь.

На открытом пространстве мы постепенно настигали всадников, и они это заметили. От группы отделилось пять человек, которые, спешившись, залегли с ружьями в кустах, организовав линию обороны. Остальные же развернули коней, готовясь к нашей атаке.

Было понятно, что дело предстоит жаркое. Меня физически раздражал сам факт того, что я до сих пор не был уверен, здесь ли маркиз. Эти кошки-мышки бесили меня! Но и гнать людей на убой я не собирался.

— Святые братья, спешиться!

Мой приказ исполнили удивительно быстро. Лезть под пули никто не хотел.

— Доберитесь до стрелков! — велел я монахам. — А с всадниками разберемся мы!

И вновь ни тени сомнения на суровых лицах. Монахи обходили противников осторожно, не подставляясь под выстрелы и приближаясь к цели короткими перебежками. Стрелки прятались в кустах вдоль дороги, чуть впереди.

Первые выстрелы резким звуком разорвали тишину. Кто-то вскрикнул от боли, потом опять бахнуло, и тут же мы четверо бросились в атаку, пришпорив лошадей.

Левый и Правый, как обычно, двигались прямо за мной. Мерентрин поспевал следом.

Монахи дали второй залп по кустам, и вновь оттуда раздались жалобные стоны. В ответ тоже полетели пули, и тоже удачно.

Но мы уже добрались до всадников и тут же вступили в бой. Я выстрелил на ходу, и один из врагов упал, а потом мы ворвались в расположение противника сначала нашей четверкой, тут же подоспели и монахи, успевшие разобраться со стрелками, и дело пошло. Первых противников мы лихо срубили прямо на ходу, еще двоих застрелили Люка и Бенезит, монахи добивали остальных, и через минуту из всей группы остался лишь один всадник, с мрачным видом смотревший на гибель своего отряда.

Я узнал его и громко выкрикнул:

— Не убивать! — а потом добавил, обращаясь уже к своему давнему знакомому: — Бросьте шпагу, господин д’Атос, она вам не поможет.

Глава 6

Епископ

Гвардейцы у покоев кардинала синхронно пристукнули алебардами. Я проигнорировал завистливые взгляды ожидавших аудиенции у его высокопреосвященства чиновников и вошел в покои Ришелье.

— Ваше высокопреосвященство…

Кардинал полулежал в кресле, язычки пламени в камине подсвечивали бледную кожу на его лице. Сухое, аскетическое лицо первого министра Франции сейчас было похоже на лик Иисуса Христа взошедшего на крест.

Арман Жан дю Плесси, герцог Ришелье, кардинал и первый министр Франции сильно сдал за прошедшие годы. Застарелая подагра и целый клубок остальных болезней неуклонно убивали его. Он уже почти не ходил, но все еще сохранял ясность своего изощренного ума.

Я почти полностью потерял память, но де Брас говорил мне, что в реальной истории Ришелье умрет в тысяча шестьсот сорок втором году. Однако я сильно сомневался, что в этом потоке времени, кардинал протянет хотя бы еще один год.

Пепельно-дымчатый кот по кличке Люцифер на его коленях тихонько мявкнул, спрыгнул на пол, мягко подошел ко мне и с довольным урчанием, потерся всем телом об мои сапоги.

— Мой друг… — в кабинете тихо прошелестел надтреснутый голос. — Вы знаете, когда я понял, что вы замените меня?

— Ваше преосвященство, — я шагнул к креслу и стал перед кардиналом на одно колено.

— Когда вас полюбили мои коты, — кардинал растянул бледные губы в слабой улыбке. — Помогите мне встать, мой друг…

Я помог, бережно поддерживая его за плечи.

Ришелье покачнулся, едва слышно охнул, но потом выпрямился и еще раз улыбнулся.

— У вас с собой ваш чудесный эликсир? Проклятые лекари лишили меня всех моих радостей.

— Ваше высокопреосвященство? — я нахмурился. — Стоит ли?

— Стоит! — в голосе кардинала звякнули хорошо знакомые мне стальные нотки. — Мой друг, мне осталось недолго и отказ от маленьких слабостей вряд ли продлит мне жизнь.

Я молча достал из внутреннего кармана серебряную фляжку с испанской водкой производства моего епископства, взял со столика выточенный из цельного куска горного хрусталя бокал и плеснул в него немного.

Ришелье посмотрел на огонь в камине сквозь бокал и мелким глотками выпил его содержимое.

На его губы наползла блаженная улыбка, Ришелье повел взглядом по кабинету и остановился на скромно стоявшем в уголке Арамисе.

— Подойдите молодой человек…

Арамис быстро подбежал и стал на колени перед кардиналом.

— Вы мне нравитесь, — кардинал жестом приказал ему подняться. — Надеюсь, ваш патрон не держит вас в черном теле?

— Его преосвященство… — голос моего секретаря слегка дрогнул. — Его преосвященство лишен чувств, но милостив. Я почитаю за счастье служить ему.

— Не будьте жестоким к своим людям… — притворно строго нахмурился Ришелье, жестом отослал Арамиса, немного помедлил и сухо приказал мне. — Докладывайте!

— Ваше высокопреосвященство, мне удалось установить, что смерть его величества не была трагической случайностью. Накануне злосчастной охоты фаворит Людовика маркиз де Сен-Мар подарил ему жеребца-трехлетку, специально натасканного пугаться звука охотничьего рога. Сен-Мар сам признался мне в этом.

— Где он?

— Я приказал отправить маркиза в Бастилию, однако…

— Я уже знаю об этом, — прервал меня кардинал. — Дальше.

Я едва не кивнул. Недооценивать одряхлевшего кардинал не стоило. Он знал все о моих шагах, а я знал все о его действиях. Но пока такой статус-кво меня устраивал.

— Мятежников преследует барон де Ла Русс.

— Этот не выпустит свою добычу из клыков, — удовлетворенно прокомментировал Ришелье. — Но Сен-Мар не игрок, он кукла, которой играют. Кто им играет? Ваши мысли, мой друг?

Я никогда не врал кардиналу, не соврал и на этот раз.

— Увы, ваше высокопреосвященство, у меня есть только примерный круг подозреваемых лиц. Я склонен думать, что к случившемуся причастна королева-мать, брат короля Гастон Орлеанский и, возможно, принц Конде. Но не исключаю, что кто-то действует за их спинами. В любом случае, в самое ближайшее время, я определю всех причастных, и они понесут заслуженное наказание. Однако, ситуация требует, чтобы я был наделен официальными полномочиями вести расследование и чинить наказание. Статус духовника королевской четы весьма смутен.

Кардинал жестом поманил Арамиса и показал на столик возле ложа. Мой секретарь быстро подал ему свиток.

— Вы вступаете в должность Главного инквизитора Франции… — кардинал передал мне свиток. — И наделяетесь полномочиями чинить любое расследование, которое понадобится на благо Франции, невзирая на лица. А так же можете миновать в своих решениях официальные инстанции. Судьба нашего государства в ваших руках, мой друг.

Я молча поклонился.

— Верю, что вы справитесь, — продолжил кардинал. — Однако все сильно осложняется тем, что внешние враги обязательно воспользуются сложившейся ситуацией. Мне доложили, что Испания уже концентрирует свои силы возле Трира. Не сомневаюсь, что по установлению благоприятной погоды, они немедленно атакуют его.