Первенец - Михаил Литов

Огонь подбирался ко мне. Я перекатился к двери, но открыть ее не смог, ее, видимо, чем-то подперли с другой стороны. О том, чтобы вырваться на волю через окно, не могло быть и речи, ибо путь преграждала бешено пылающая портьера. Я с тоской взглянул на ноги Водолея, он был, по крайней мере, мертв, ему не предстояло мучиться в огне, сгорая заживо.

Но это был не конец. Вдруг отворилась дверь, и вошла Рыба. Она склонилась надо мной, в ее руке тускло блеснул нож, она быстро и ловко перерезала веревки. Я был свободен. Прекрасная девушка сотворила чудо, которое, впрочем, заключалось в том, что в ее прелестной головке все же затаилась добрая и спасительная мысль обо мне. И это было очень кстати. Как ловко она провела своего папашу! Когда он окончательно уверовал, что моя печальная участь взволновала ее не больше, чем смерть Водолея, Рыба неожиданно ускользнула от него, вернулась в дом и спасла мне жизнь.

- А он? - Я кивнул на видневшиеся конечности Водолея.

- Ему уже ничем не поможешь, - возразила девушка. - А вот нам надо поторопиться.

И в самом деле, следовало поскорее покинуть горящий дом. К тому же наши недруги, осознав измену Рыбы, уже, возможно, снарядились в погоню за нами. Мы бегом спустились к реке и помчались в противоположную городу сторону, надеясь скрыться в лесах, затеряться в полях.

Мы укрылись в роще. Нам чудились голоса преследователей, поэтому мы сидели на траве тихонько, тесно прижавшись друг к другу, боясь пошевелиться, затаив дыхание. Затем, сочтя, что опасность миновала, я спросил:

- И ты всегда так жила? Скрывая от отца свои мысли... скрывая, что не разделяешь его странных, мягко говоря, взглядов?

Она немного отодвинулась и с удивлением посмотрела на меня.

- Зачем мне было что-то скрывать от него? Он мой отец. В сущности, он всегда видел меня насквозь. А я... я просто люблю его.

- Но ты спасла мне жизнь.

- Да, спасла. Мне стало тебя жалко... не вынесла мысли, что ты там, в огне... Это было как-то уж чересчур, даже для моего папы с его неистощимой фантазией, с его богатым воображением. Поэтому я вернулась.

На ее лице вспыхнула и медленно разлилась печаль. Она сокрушалась оттого, что, как ей казалось, предала отца, не оправдала его надежд, изменила своей любви к нему, доселе безупречной.

Я постарался опередить ее, заговорить прежде, чем она даст волю своим чувствам:

- А кто он такой, твой папа? Чем он занимается?

- Папа большой человек, знаешь... он президент акционерного общества "Удел"!

- А, понимаю... И один такой нагловатый карлик ходит у него в вице-президентах, не правда ли?

- Ну, есть карлик, - признала Рыба неохотно. - Я его не люблю, но папа прекрасно с ним ладит. А ведь это главное. Когда люди ладят между собой, работа спорится.

Я усмехнулся.

- А ты, как я погляжу, уверена, что работа акционерного общества "Удел" не оставляет желать лучшего. Но согласись, странные для президента акционерного общества поступки совершает твой папа. Ну хорошо, допустим, твоего жениха он убил неумышленно. Но как он обошелся со мной! И объясни мне наконец, о каком вещем черепе он талдычил?

- О, вещий череп... Ты же знаешь эту историю про князя, которого ужалила выползшая из черепа змея. Только напрасно называют вещим князя, в действительности вещим всегда был и остается череп. Подумай сам, что такого вещего в том князе, если он просто подставил ногу под укус змеи? А вот не было бы черепа, в котором притаилась змея, не было бы и этой поучительной истории.

- Чушь какая-то... Да этот череп, если он вообще когда-то существовал, уже давным давно сгнил...

- Напротив, совсем напротив! - перебила Рыба с жаром. - Он не только сохранился, он за долгие века своего существования обрел абсолютно волшебные свойства. Тот, кто владеет вещим черепом, владеет всем миром. Папа хочет непременно найти его. Вот он и привлек тебя к делу

- Привлек? - крикнул я. - Это так называется? То, что он оставил меня связанным в горящем доме? Я бы назвал это преднамеренным убийством.

- Понимаешь, - пустилась девушка объяснять с каким-то простодушным и в то же время неистощимо терпеливым видом, - что-то неожиданно изменилось. Он думал, что череп у тебя, и привез тебя к нам, чтобы заставить тебя... ну, сам понимаешь. Но пока ты лежал больной, что-то изменилось, да, он, похоже, узнал что-то новое. И потерял к тебе интерес. Когда я пришла сказать ему, что ты поправился, он просто отмахнулся. Ты для него стал как бы игрушкой. Поэтому он с такой легкостью дал согласие на твое убийство.

- Хотел бы я знать, кому это он ответил согласием? кто так жаждал моей крови?

Рыба всплеснула руками, торопясь замолвить словечко за своего доброго папу.

- Ты не понимаешь главного! Когда папа чем-то увлекается, он уже одержимый человек, его невозможно остановить. Он вообще необыкновенный человек! Так и в этой истории с черепом... В ней все необычайно, но лишь потому, что необычаен сам папа. А я сегодня предала его. Я не хотела, чтобы твоя кровь была на его совести... И все же я подвела его, разрушила его планы. И если он считает, что я совершила предательство, значит это и есть предательство!

- Да нет же, - возразил я, чтобы утешить ее, - если он потерял интерес ко мне, то едва ли в его планы входило обязательно убить меня. Тут скорее случай... И ты ничем не повредила ему. - Я решил переменить тему. - Скажи, как тебя зовут?

- Это пустое, - отмахнулась она. - Мне нужно восстановить добрые отношения с папой. А если он по-настоящему рассердился, мне несдобровать. Он способен на все что угодно. Я боюсь! Послушай... я, кажется, начинаю догадываться... начинаю понимать, что нужно сделать. Нужно найти вещий череп. Только в этом мое спасение. Помоги мне! Я спасла тебе жизнь, спаси и ты мою. Помоги мне найти череп, чтобы я могла отдать его папе... тогда он успокоится...

- А имя, имя... есть у тебя имя? - сворачивал я на свое.

Но она уже была как в горячке и не хотела меня слушать.

- Что имя! Я - Рыба. Вот и все мое имя. И это не случайно.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Едва ли Рыба сознавала, что я принимаю ее в свою жизнь только из благодарности за мое спасение, но равным образом она не сознавала и некоторой своей навязчивости. Я стал в ее глазах как бы дорогой, по которой она рассчитывала вернуться к отцу, средством ее исцеления перед ним. Другой перспективы она не видела. Она должна вернуть себе расположение отца, а чтобы это случилось, я должен помочь ей найти вещий череп.

Не скажу, что мне отрадно было бродить по лесу с девушкой в длинном до пят черном платье. Ситуация складывалась фактически бредовая. Куда нам идти? Но тут мы пришли в деревеньку, и Рыба сказала, что здесь есть дом, где мы можем поселиться и где нас никто не найдет. Я так и не понял, кому этот дом принадлежит. Он был старый, но в хорошем состоянии. Там мы нашли даже кое-что из продуктов. Мы будем коротать тут время, пока не придумаем что-нибудь, что поможет нам в поисках вещего черепа. Так думала моя спутница.

Но я сразу почувствовал, что мне тягостно оставаться с ней под одной крышей. Меня тяготила неизвестность, я не понимал, для чего мне сидеть в этом доме с нею и к чему это может привести. Мне и впрямь было очень душно возле нее, тесно, в нашем сосуществовании заключалось нечто двусмысленное, недоговоренное. И договорить могла только она. Что бы я ни сказал, ничто не имело бы твердого окончания и последнее слово осталось бы за ней. Я сознавал это с каким-то смутным ужасом, хотя не объяснил бы, почему вдруг отдал этой девчонке право что-то решать в моей жизни.

Под благовидным предлогом я подался в город. Рыбе я сказал, что мне непременно нужно побывать дома и что я скоро вернусь. Она догадалась, что я задумал бросить ее, и попросилась со мной, с обезоруживающим простодушием втолковывая мне, что мы как раз кстати и займемся в городе выяснением местанахождения черепа. Я категорически отказался взять ее с собой. Приняв внушительную и горделивую позу, я заявил, что вовсе не хочу ее бросить и в мои планы входит только повидаться с женой, а вот если я этого не сделаю, тогда мне, по ряду причин, придется худо.

В городе я сразу побежал домой, нетерпеливо думая о поисках не менее странных предметов, чем какой-то мифический вещий череп. Если тележка и лопата дома, значит ночью я вовсе не закопал в землю за городской чертой своего дядю Самсона. Вот что меня заботило.

Но найти их оказалось не так просто, я рылся в кладовой, осмотрел кухню и коридор, и все тщетно. Вместе с тем меня не покидало ощущение, что они где-то здесь, почти на виду, но я в силу какого-то недоразумения не замечаю их. Или все-таки я ходил ночью закапывать труп? Ведь почему-то же встретил я утро не в своей постели, а в рощице за городом. Нет, я должен продолжать поиски, найти тележку и лопату или убедиться, что их в доме нет. Но мне помешало неожиданное появление Агаты.

- Не думал, что ты так быстро вернешься от своих родителей, - сказал я, и не пытаясь скрыть недовольство.