Знак Десяти - Хосе Карлос Сомоса

ходили на «Черную Шапочку»? Возьмите.

Он протянул мне программку театра «Виктори» со скандальным изображением актрисы Эдит Роуленд. Так называемые распространители приносили в Кларендон программки для тех пансионеров, кто мог посещать спектакли, так что ничего удивительного, что экземпляр оказался и у Арбунтота. Я поблагодарила.

– Хорошая постановка. Я ходил на прошлой неделе с Джимми Пигготом и собирался пригласить мисс Брэддок, но не думаю, что она согласится… Мэри Брэддок, прекрасная и добрая женщина…

– Да, сэр. Она беспокоится о вашем самочувствии, мистер Арбунтот.

– В самом деле? Передайте ей, чтобы не беспокоилась обо мне. Да, она такая же, как и вы, – прекрасная и добрая.

– Спасибо. – Я покраснела. – Я передам служанкам, чтобы привели тут все в порядок.

– Не имеет значения, – вздохнул он. – Будь что будет, но если вы уже познали наслаждение, вы, как и я, получили свои тридцать сребреников… Этого нам хватит на хорошую веревку…

9

Наш разговор произвел на меня странное воздействие: я сделалась тревожнее снаружи, но внутри мне стало легче. Как будто меня освободили от одной боли, нанеся более глубокое проникающее ранение. Я, безусловно, не одобряла безнравственность Арбунтота, но он помог мне понять, что и я тоже заглянула в тот же самый колодец.

В тот вечер я читала не «Алису», а программу «Черной Шапочки». Заснула я моментально. Мне приснилось, как я готовлю чай и передаю чашку моему пациенту, но когда я вытащила нож, я не вонзила его в тело, а застыла, разглядывая собственное лицо в лезвии.

Улыбающееся лицо с высунутым кончиком языка.

Лицо во время щекотки.

Я впервые рассматривала это лицо как нечто мое. Не что-то желанное или допустимое, а принадлежащее мне. Принадлежащий мне ужас. И я приветствовала его теми же словами, какими Мэри Брэддок приветствовала меня.

С возвращением домой, Энни.

Льюис Кэрролл в Стране кошмаров

1

Миссис Гиллеспи готовит потрясающие пирожки. Она печет их из всего, что только можно есть: от моркови, кабачков и баранины до изюма и ежевики. Она готовит пирожки на рассвете, и восхитительный запах приветствует тебя, когда ты сходишь вниз в униформе – если ты работаешь медсестрой в Кларендоне, – ведь кухня расположена под нашей лестницей. Но на следующее утро после встречи с Арбунтотом я проснулась поздно, и, когда второпях спустилась, меня ждал не аромат пирожков миссис Гиллеспи, а голос миссис Гиллеспи – он тоже поднимался вверх, как и запах пирожков, но был куда менее аппетитен. Так вот, пока я спускалась по узким ступенькам, я слушала ее жалобы, выражаемые без раздражения – потому что миссис Гиллеспи миролюбива, доброжелательна и радушна, – но со смиренной покорностью судьбе.

– Вот так-то, и даже ничего не поделаешь! И мне за такое не платят.

Я вскоре поняла, на что жалуется миссис Гиллеспи: пришли мужчины. Не то чтобы мужчины ее пугали, но именно эти конкретные представители оказались для нее и ее кухонного царства чем-то вроде монголо-татарского нашествия. Это были мужчины из порта, в засаленной одежде, липких башмаках и с пропитыми лицами. Они поднимались и спускались в подвал, не минуя кухни, увозюкивали все на своем пути, добавляя работы служанкам, а еще они нуждались в обильном завтраке, и это уже была забота миссис Гиллеспи, которая совершенно справедливо утверждала, что не нанималась наполнять желудки полку дикарей.

Спускаясь на кухню, я встретила двоих потных рабочих: они волокли тяжелый стеллаж со старыми архивами; тот, что шел вторым, посмотрел на меня и осклабился: в его улыбке недоставало всех зубов, кроме клыков. К тому же он был косоглаз. Бедная миссис Гиллеспи, раздававшая поручения служанкам, даже не поздоровалась со мной – куда девалось ее всегдашнее утреннее радушие? Она меня не заметила. Я подумала, как же печально вернуться в Кларендон и обнаружить, что Кларендон, скажем так, уехал, не дождавшись меня.

– Энн… Всё… Уже здесь!

Вот что я услышала, проходя через холл. Ковер был перепачкан грязными следами, так что несложно было восстановить путь рабочих до телеги возле калитки – туда сгружали всю рухлядь, которую выносили из подвала. Сьюзи Тренч спускалась по ступеням лестницы для пансионеров и отчаянно взывала ко мне.

– Кто? – спросила я.

– Кто?! – повторила она чуть не со злостью. – Она… Женщина… японца! Сама знаешь кто!

Когда ты только что проснулась и у тебя еще ночной туман в голове, в таком потоке разобраться нелегко. Сьюзи с трудом сдерживала смех.

– Женщина японца, Энни!

Я наконец поняла. Ходили слухи, что актриса из нашумевшего поиска сокровища для взрослых «Женщина, написанная японцем» могла найти убежище в любом достаточно просторном доме. На нее можно было неожиданно наткнуться в собственной гостиной, на диване в гостинице, на рейсовом пароходе: она свивалась в клубок, как большая белая кошка, ее тело было испещрено прекрасными и загадочными письменами-черточками. Но это был лишь один из мифов, возникающих вокруг нашумевших представлений. В Портсмуте часто повторяли: «Я видел женщину японца».

– Да что ты, Сьюзи. – Я даже досадливо сдвинула брови.

Всегда приятно видеть смеющуюся Сьюзи Тренч, даже если она смеется над тобой.

– Энни, ты совсем спишь! Посетитель, кто же еще! – Медсестра порывисто схватила меня за руку. – Он приехал на первом поезде, так что… Я пошла… Мне пришлось его встречать. Это джентльмен… такой джентльмен! Он уже в комнате! Мистер Икс хочет, чтобы ты зашла к его гостю.

Последнюю фразу я услышала, уже взбегая по лестнице.

2

Я остановилась перед предпоследней дверью – перед комнатой, которую раньше занимал мистер Арбунтот, я поправила юбку, разгладила передник, проверила, ровно ли сидит чепец на голове, и тихонько постучалась. «Посетитель! – эхом отдавалось в моей голове. – Посетитель!» Хорошее начало, как сказал бы Дойл.

Вежливый голос пригласил меня войти. Шторы были раздвинуты, сиял свет. В этом свете великолепно смотрелась нагота бывшей берлоги Арбунтота – над этим потрудились Гетти и другие служанки. Тишина была разлинована тиканьем часов на комоде. Багаж еще не успели разобрать. В кресле с низкой спинкой, обращенной к окну, сидел довольно высокий мужчина. Мне были видны его длинные седые волосы и черный сюртук.

В первый момент этот образ показался мне странным – точно оборотная сторона комнаты мистера Икс: свет вместо темноты, человеческая голова вместо высокой спинки.

С другой стороны, я отметила и сходство. Этот человек тоже сидел ко мне спиной, в прибранной комнате – в отличие от мистера Арбунтота с его потным лицом, обращенным ко мне посреди багрового извращенного беспорядка.

Я представилась со всей учтивостью, на