Большая восьмерка: цена вхождения - Анатолий Уткин

В поисках дружбы

Отказ обещать что-либо воспринимался восточной стороной как нежелание обсудить проблему серьезно. Но для западной стороны призыв обещать что-то звучал издевательством над рациональной манерой ведения переговоров. (Речь не идет о том, чтобы сказать чей подход лучше. Важно отметить сам факт: что мило сердцу твоему, то может быть уму постыло. И наоборот.) Горбачев, такой универсалист и западник в заоблачном мире идей («новое мышление для нашей страны и для всего мира»), на бренной земле был тем, кем он был, — партийным функционером из провинции. И символы ему были нужны не менее, чем его предшественникам в Кремле.

Любопытно, какими были информационные источники Горбачева об администрации Рейгана? Он и не пытался скрыть эти источники. С торжествующим видом он заявил пораженному Шульцу, что «знает все наши идеи» и вынул из ящика стола стандартный политологический сборник «Соединенные Штаты в 1980-е гг.», созданный в стенах Гуверовского института группой консервативных специалистов, которые никогда, не мечтали, что их труд будет назван ключом к идейному кредо республиканской администрации Рейгана. Горбачев толковал американским политикам о военно-промышленном комплексе США и о многом другом, что Шульц, при всей его сдержанности называет в мемуарах «чушью». При первой же встрече Горбачева с Шульцем мы слышим такую браваду: «Вы думаете, что находитесь впереди нас в технологии и сможете воспользоваться своим превосходством против Советского Союза? Это иллюзии…». «Я обеспокоен, — пишет Шульц, — насколько невежественны или дезинформированы Горбачев и Шеварднадзе»3". Приехав первый раз в Вашингтон, Шеварднадзе не нашел ничего лучше, как обвинить правительство США в травле черных и воздвижении препятствий на пути продвижения по службе женщин. Именно в этот момент за столом напротив него за американским столом сидели заместитель госсекретаря Роз Риджуэй и председатель КНШ темнокожий генерал Колин Пауэлл.

Глава 2

ПЕРЕГОВОРЫ

Горбачев вещает как баптистский священник

Посол Артур Хартман, 8 июня 1986 г.

Переговорный стиль

Убийственное дело — историографически проследить за переговорами по ядерным или обычным вооружениям между Востоком и Западом. Это в блистательных книгах С. Тэлбота о переговорах по СНВ все логично, драматично и рационально. Западный ум не терпит хаоса, он видит во всем классическую битву аргументов и компромиссную развязку. В жизни же продолжалась все та же битва между сердцем и умом, между чувством и разумом, между символом и анализом.

Обещание — вот ключевое слово. С российской стороны самое важное — это сделанное в конфиденциальной обстановке обещание. Оно создает столь ценимую «тайную дружбу», невидимое другим взаимное понимание, это просто драгоценность человеческого общения: ведь такие общения подрывают логику всех уже сложившихся взаимосвязей, путают личное с государственным, привносят элемент эмоциональной неопределенности в строгий часовой механизм защиты государственных интересов.

Показателен пример, о котором пишет в своих мемуарах посол А.Ф. Добрынин. Он связан с министром обороны СССР Д.Ф. Устиновым, в чьем здравом смысле, осведомленности, энергии, уме и деловых качествах, пожалуй, никто не сомневался. Во время советско-американской встречи на высшем уровне в Вене министрам обороны — Устинову и Брауну — было предложено встретиться отдельно для приватного профессионального обсуждения проблем разоружения. Маршал Устинов возвратился в советскую резиденцию довольно быстро и обратился к Брежневу со словами: «Я не могу себе представить, как Громыко и Добрынин выносят переговоры с американцами. Я пытался подойти к Брауну со всех сторон, говорил ему о перспективах, перечислял наши уступки. Но он был очень скованным и ничего не обещал в ответ. С меня достаточно»40.

Тем временем за океаном

Утрированная враждебность к СССР «упростила» стратегическое видение Вашингтона в годы пребывания Р. Рейгана в Белом доме. Критерием дружественности той или иной страны по отношению к США стала не степень приближенности ее строя к идеалам западной демократии, а степень антисоветизма ее политики. Р. Рейган и его окружение с января 1981 г. начали выводить на первый план анализа любой региональной ситуации фактор советско-американских отношений. Рейган утверждал, что «Советский Союз стоит за всеми происходящими беспорядками. Если бы не он, в мире не было бы конфликтов»41.

Американское руководство стало внедрять антагонистическое видение мира, резко противопоставлять США и СССР. Как пишет американский исследователь Р. Шиэр, «на поверхность всплыла целая клика сторонников «холодной войны» из числа неисправимых «ястребов» и «новых ястребов», чьи симпатии никогда не были на стороне усилий в области контроля над вооружениями при правительствах Никсона, Форда и Картера. Члены этой группы категорически отвергли мирное сосуществование с Советским Союзом… Вместо этого они ищут возможности конфронтации»42. Россия и ее окружение характеризовались в необычайно мрачных даже по американским стандартам тонах43.

Создание ситуации стратегического преобладания над СССР занимало центральное место в стратегии и военном строительстве администрации Р. Рейгана. Ломка стратегического паритета и достижение Соединенными Штатами военного преобладания виделись предпосылкой оказания политического давления на Россию. Предприняв значительное увеличение своего военного потенциала, республиканская администрация попыталась решить несколько задач:

— достижение превосходства по основным показателям в военной области;

— укрепление позиций американской дипломатии на двусторонних переговорах с СССР и на многосторонних форумах с целью реализации внешнеполитических целей США за счет уступок со стороны противников и за счет целенаправленного ужесточения своих позиций;

46

— втягивание Советского Союза в процесс гонки вооружений с целью отвлечения ресурсов в непроизводительные сферы, ослабление советской экономики, затруднение связей СССР с социалистическими и развивающимися странами, создание возможностей для экономического давленая на СССР (программа наращивания американской стратегической мощи была рассчитана также на оказание воздействия на советское стратегическое строительство, ставила целью навязать СССР выгодные для США темпы и направления этого строительства, помешать принять меры по противодействию новым шагам США в области наступательных систем, усложнить для СССР выбор перспективных направлений оборонного строительства, в частности определения баланса между его стратегическими силами и силами обычного назначения);

— укрепление американских позиций на Западе за счет усиления позиций США в качестве гаранта статус-кво и защитника общих интересов Запада, за счет нагнетания напряженности в международных отношениях и их милитаризации, что позволило бы перенести центр взаимоотношений в западном союзе из сферы экономико-политической в сферу военно-политическую, где США безусловно доминируют.

О поворотных моментах в разработке стратегических идей и военном строительстве лучше всего говорят принятые в Белом доме директивы о решениях по национальной безопасности (ДРНБ) № 13, № 32, № 85 и № 119.

Подписанная президентом Р. Рейганом в октябре 1981 года директива о решениях по национальной безопасности № 13 (ДРНБ № 13) поставила перед вооруженными силами США, во-первых, задачу планирования применения ядерного оружия на ранней стадии конфликта, во-вторых, задачу создания условий для преобладания над противником на любой — от применения обычных вооруженных сил вплоть до начала ядерной войны — стадии конфликта44.

Подписанная президентом в мае 1982 г. директива ДРНБ № 32 представляет собой весьма детализированное изложение поведения США в случае начала войны с СССР. Планировалось безусловное и незамедлительное применение всех видов оружия массового уничтожения, в том числе ядерного. Предусматривался быстрый переход — в случае неудачи на более ранних ступенях — к быстрой эскалации конфликта. Реакцией Пентагона на ДРНБ № 32 явился представленный уже в августе 1982 г. Совету национальной безопасности развернутый план ведения полномасштабной ядерной войны продолжительностью до шести месяцев45. Таким образом, уже летом 1982 г. стратегическое планирование в Вашингтоне обрело определенную цельность: вооруженным силам США была поставлена задача не исключать возможности начала конфликта первыми, лидирования по лестнице эскалации. Этим был завершен определенный этап в стратегическом планировании США; на его исходе было решено применять имеющиеся средства неожиданно в максимальном объеме. После этого стратегическое планирование пошло по линии поиска новых участков борьбы с потенциальным противником, расширения фронта, переноса военных действий в космическое пространство.