Горячая свадьба - Владимир Григорьевич Колычев

тягучие гласные в окончании слов, но чувствовалось, что это свойство приобретенное. Интуитивно чувствовалось.

— Да какой-то он там городской? Двадцать лет уже, считай, как здесь живет.

— А откуда взялся?

— Так с северов откуда-то… — Маслюк бросил взгляд на улицу, как будто его там что-то заинтересовало. На самом же деле он просто отвел глаза в сторону.

— Холодно там, а у нас тепло. В тепло захотелось.

— Не бывает северов в графе «место регистрации».

— Там в графе… этот… э-э, Подольск указан. Кажется, Московская область.

— Москва, по-твоему, севера?

— Ну, не юга же!

— На югах вы с Тумановым кумовья, — усмехнулся Фомин.

— Сейчас кумовья, а когда он приехал, мы ими не были… А ты что, допрашиваешь меня?

— Допрашиваю? — удивился Фомин. — Мы же вроде коллеги, разве мы не должны обмениваться информацией?

— Должны, — кивнул Маслюк, положив кулак себе на голову.

— Значит, Московская область?

— Подмосковье.

— Хлеб выращивать?

— Каторжная, скажу тебе, парень, работа. И почетная!

— Согласен, — не стал спорить Фомин.

Но при этом он подумал об отпечатках пальцев, которые должен был снять с Туманова. И снял бы, будь у него для этого возможность. А ведь занервничал Туманов, когда Родион предложил ему провести дактилоскопию. Это ведь паспорт можно подделать, а папиллярные узоры не сменишь.

— Хороший он человек, Алексей Данилович, — сказал Маслюк.

— Может, и хороший. Но грубый.

— Так и работа у него такая же грубая…

— На людей бросается… Кстати, Стенькин его как огня боится, а парень он, я так понимаю, не из трусливых.

— Так он же за Майкой бегал, а Туманов — ее отец, как он руку на него поднимет?

— Отпадает Майка, замуж ее выдают. Да и Стенькин Валентиной какой-то утешился.

— Валентиной!.. — фыркнул Маслюк. — Кто этой Валентиной только…

Он оборвал себя и выразительно кашлянул в кулак. Участковый, даже если он в отставке, не должен передавать сплетни. Да и не тот сейчас случай, чтобы лясы точить. Серьезный случай. И разговор серьезный на серьезную тему.

— Крутой он мужик, этот Туманов, я правильно понял?

— Крутой, — не стал отрицать Маслюк.

— Может, врагов себе здесь нажил?

— Да не знаю… С Гуляевым они все землю поделить не могут, не скажу, что враждовали, но вдвоем им здесь тесно.

— Гуляев?

— С Гуляевым уже дело решено, — улыбнулся Маслюк. — Туманов дочку свою за его сына выдает. Сосватали Майку.

— Это хорошо, — качнул головой Родион.

— Что хорошо.

— Что дочку замуж отдает.

Спору нет, Майя произвела на Родиона впечатление, но нет у него ни возможности, ни настроения заводить с ней шуры-муры. И в ней романтизму поубавится, как только замуж выйдет. Сама по себе ситуация успокоится.

— И хорошо, что с Гуляевым дело решено, — добавил Фомин.

— С Майей ты уже виделся. — Маслюк смотрел на капитана внимательно и с лукавой искоркой во взгляде.

— И что?

— Красивая девка!

— Красивая.

— Понравилась?

— Что-то я не понял, Иван Федорович, ты что, сватаешь меня?

— Ну как же я могу? Майка уже сосватана!

— Тогда чего ты ей рекламу делаешь?

— Да нет, просто интересно… Да и Майка дивчина знатная, может, все-таки из-за нее весь этот сыр-бор?

— Сыр-бор, — согласился Родион. — И буря в стакане. Жаль, конечно, Берту, но это всего лишь собака. Даже уголовное дело не станем возбуждать. Даже за жестокое обращение с животными.

— А ты в Москве чем занимался? Говорят, настоящими убийствами.

— В том числе и заказными, — кивнул Фомин.

— Это, конечно, серьезно.

— Ну да, — вздохнул Родион.

В Москве он занимался реальными делами, круглые сутки — как белка в колесе крутился, то одно, то другое преступление, а здесь убийство сторожевой собаки — за счастье, ну еще и за порядком на дискотеке следить.

Маслюк ушел, а Родион остался у своей машины. Беспризорная она стоит, за ворота ее не поставить, чертовы помидоры мешают.

Фомин все еще стоял у машины, когда появилась шумная толпа. В окружении парней по улице, щелкая семечки, шли девушки, а среди них Майя. Один парень рассказывал веселую историю, кто-то смеялся, кто-то просто улыбался. Заметив Родиона, балагур поздоровался с ним. Остановился на мгновение, согнулся в поясе, провел пальцами по пыльному асфальту. Майя засмеялась в голос, толпа подхватила, хохот не утихал до самого клуба.

Родион дождался, когда процессия исчезнет из вида, открыл машину, навел камеру на боковые окна с видом на ворота, видеорегистратор оставил включенным. Предчувствие вдруг шевельнулось в душе.

Уже стемнело, когда он отправился в клуб, разумеется, в интересах службы. Здание одноэтажное, типичное для сельских домов культуры — портик с фронтоном, без колонн, но в три арки. Оштукатуренный, побеленный, и площадь перед зданием вымощена плиткой, тут же сквер с освещенной аллеей. Культурно, цивильно, как и полагается для дома культуры.

Только вот молодежь почему-то не желала вести себя культурно. Родион еще только присматривался к обстановке вокруг клуба, когда из него вывалилась толпа парней. Впереди шел уже знакомый балагур — с ожесточенным выражением лица, за ним с воинственным видом следовал Стенькин, парней сопровождала группа подстрекателей и просто зевак. Не обошлось и без девчонок, они замыкали толпу, первой в арьергарде шла Майя — с важным, можно сказать, царственным видом. Похоже, парни сцепились из-за нее.

Балагур вел Стенькина к скверу, но развернулся и ударил его на половине пути до него. Тот ответил, толпа зашумела, и только Родион мог остановить начавшуюся драку. Казачий патруль не подавал признаков жизни, видимо, очень сильно отклонился от установленного маршрута.

— Так, расходимся!

Продираясь в эпицентр драки, Родион задел рослого парня с массивной головой. И тот, в свою очередь, толкнул его сзади в плечо.

— Эй!

Родион не обратил на него внимания, подскочил к Стенькину, схватил его за руку, за шею и оттолкнул в сторону.

— Я же сказал, расходимся!

Фразу он договаривал, перехватывая летящую в него руку. Балагуру все равно было с кем драться, он уже был настроен воинственно. Родион взял руку в жесткий захват, пропустил парня мимо себя, а затем, придав балагуру ускорение, отпустил его, и тот, стараясь удержать равновесие, врезался в толпу.

Но действия Фомина не понравились здоровяку, который уже успел толкнуть Родиона в плечо. Парень бросился в драку одновременно со Стенькиным, который, похоже, вообще ничего не соображал.

Родион взял на прием здоровяка, им же и закрылся от напирающего Стенькина. Сначала отшвырнул от себя одного, затем другого. Вдруг появился третий, четвертый, с одним Родион справился сам, а другого схватил Гайдуков.

— Ах ты, паскуда! — крикнул он и от всей души влепил ему затрещину.

На этом драка и закончилась, толпа разбежалась как по команде «Воздух», остались только Стенькин, которого держал