Исход - Леон Юрис

— Зеев, отбери из них человек триста самых выносливых. Приведи их в наилучшую форму.

Зеев кивнул.

Ари встал.

— Через полчаса рассвет. Мне нужно такси, господин Мандрия. Я опять уезжаю. Думаю, что человек, возивший меня вчера, немного устал.

— Я повезу вас сам, — сказал Мандрия.

— Хорошо. Тронемся на рассвете. А теперь извините меня. Я должен посмотреть еще кое-какие бумаги.

Он исчез так же внезапно, как появился. Все заговорили наперебой.

— Значит, в побеге будут участвовать триста детей? — изумился Зеев.

— Похоже, что так, — вторил ему Мандрия. — Странный человек. Надеется на чудеса… и ничего не говорит.

— Наоборот, — сказал Давид, — он как раз не верит в чудеса. Потому-то и работает как вол. Кажется, за всем этим кроется гораздо больше, чем рассказал нам Ари. Чувствую, что побег трехсот детей — только часть того, что у него на уме.

Иоав Яркони улыбнулся.

— Мы все давно знакомы с Ари, но никто не угадает, что у него на уме. Однако можно не сомневаться: он свое дело знает. Придет время — Ари нам все расскажет.

Весь следующий день Мандрия возил Ари по Кипру, казалось, без какой бы то ни было определенной цели. Они поехали вдоль восточного залива, мимо Саламиды и Фамагусты на Кейп-Греко. В Фамагусте Ари походил вдоль старой крепостной стены, изучая окрестности пристани. Весь день он почти не обращался к своему спутнику, лишь изредка задавал деловые вопросы. Киприоту казалось, что этот странный палестинец — самый бездушный человек, какого ему только приходилось встречать. Он чувствовал к нему неприязнь, но не мог не восхищаться его способностью идти напролом, его нечеловеческой выносливостью. Этот человек, думал Мандрия, фанатично предан своему делу.

Из Кейп-Греко они поехали вдоль Южного залива, затем забрались в высокие, иссеченные ущельями горы, где отели уже готовились к зимнему лыжному сезону. Если Бен Канаан и нашел что-нибудь достойное внимания, то не подал вида. Когда они за полночь вернулись в Фамагусту, Мандрия был вымотан до предела, однако сразу же началось совещание с Зеевом, Давидом и Иоавом, после которого Ари опять провел всю ночь за бумагами.

Утром, на четвертый день после прибытия Ари Бен Канаана на Кипр, Мандрии позвонили из его конторы в Ларнаке, что в порту только что бросило якорь турецкое судно, которое вполне им подходит, и его можно купить. Мандрия повез Ари в Караолос, там они подобрали Давида и Иоава и вчетвером поехали в Ларнаку.

Зеева Гильбоа они не взяли, так как он был уже занят отбором детей и их тренировкой.

Когда они ехали по шоссе Фамагуста — Ларнака, Мандрия сиял от радости. На полпути внимание Ари привлекла возня в поле слева от шоссе. Он велел Мандрии остановить машину и вышел посмотреть. Там что-то строили, похоже — бараки.

— Англичане сооружают новый лагерь, — сказал Давид. — В Караолосе все переполнено.

— Почему мне об этом не доложили? — резко спросил Ари.

— Потому что ты не спрашивал, — ответил Яркони.

— Судя по всему, — сказал Давид, — они начнут недели через две разгружать Караолос и перевозить лишних людей сюда.

Ари вернулся к машине, и они поехали дальше. Иоав Яркони, который считал бесполезным отгадывать мысли друга, все же заметил, что этот новый лагерь его заинтересовал. Иоаву даже казалось, что он слышит, как напряженно работает мозг Ари.

Машина въехала в Ларнаку и по узким извилистым улочкам, окаймленным чистыми белыми домиками, покатила вниз к пристани. Они остановились у таверны «Четыре фонаря», где их ждал турок Арматау, владелец судна.

Арматау повел их через дорогу к длинному молу, выходящему в море чуть ли не на полмили. Все время, пока они шли мимо десятка рыболовных катеров, баркасов и парусных лодок, Арматау не переставал, то и дело оборачиваясь, божиться, что судно, которое они собираются осмотреть, — настоящая королева морей. Они остановились в самом конце мола перед ветхим деревянным корытом, на носу которого красовалась облезлая надпись «Афродита».

— Ну, не красавица ли?! — воскликнул Арматау, сияя от восторга. И, затаив дыхание, напряженно стал следить за тем, как четыре пары холодных глаз осматривают старую посудину от носа до кормы. — Конечно, — продолжал турок, — это не гоночная яхта.

Опытным глазом Ари прикинул: длина «Афродиты» метров сорок пять, водоизмещение примерно двести тонн. Судя по всему, и лет ей около сорока пяти.

— А кто такая Афродита? — спросил Иоав Яркони.

— Афродита была богиней любви, — ответил Давид. — Пять тысяч лет назад ее выбросило на берег прибоем всего в нескольких милях отсюда.

— Ого! Насмотрелась старушка немало! — сказал Иоав.

Турок проглотил шпильку и попытался изобразить Улыбку. Бен Канаан круто обернулся и посмотрел ему в глаза.

— Арматау, мне нужно только одно. Отсюда до Палестины свыше двухсот миль. Судну предстоит сделать лишь. один рейс. Сможет? Да или нет?

Арматау вскинул руки вверх.

— Клянусь честью своей матери! — закричал он. — Я сделал на нем триста рейсов между Кипром и Турцией. Господин Мандрия — хозяин пароходства, он не даст соврать.

— Это верно, — подтвердил Мандрия. — Судно старое, но надежное.

— Господин Арматау, возьмите моих товарищей на борт и покажите им машину.

Когда трое скрылись в трюме, Мандрия повернулся к Ари.

— Хотя Арматау и турок, но верить ему можно.

— Какую скорость можно выжать из этой лохани? — спросил Ари.

— Пожалуй, пять узлов при попутном ветре. «Афродите» некуда торопиться.

Они поднялись на палубу и осмотрели надстройки. Судно наполовину прогнило, его давно не ремонтировали, да это уже и не имело смысла. Но все-таки в нем было что-то, добротное. Казалось, ему известны все козни моря и оно выиграло не одно сражение с ним.

За полчаса Давид и Иоав осмотрели машинное отделение.

— Корабль — настоящая рухлядь, — сказал Давид, — но я уверен, что он выдержит.

— Можно погрузить триста человек на борт? — спросил Ари.

Давид почесал щеку.

— Если постараться, может, и удастся.

Ари повернулся к Мандрии.

— На судне понадобится куча доделок и переделок. Главное, чтобы на нас не обратили внимания.

Мандрия улыбнулся. Теперь настал его час.

— У меня тут, как вы, верно, догадываетесь, есть кое-какие связи. Хорошенько подмазать кого следует — тогда никто ничего не увидит и не услышит.

— Давид, отправь этой же ночью радиограмму в Палестину. Скажи, что нам нужны капитан и два матроса.

— Команда из трех человек? Не мало ли?

— Ну ладно, так уж и быть, выдам вам секрет: вы оба, Зеев и я тоже вернемся на этой лохани в Палестину. Мы и пополним команду. Иоав, у тебя всегда была слабость к перезрелым красавицам. Вот тебе задача: отремонтировать ее и привести в божеский вид.

Наконец он обратился к Арматау, ошеломленному быстротой его вопросов и распоряжений:

— Отлично, Арматау, можете свободно вздохнуть: вы продали это чудище. Но конечно, не за ту цену, которую вы собираетесь заломить. Идем в «Четыре фонаря», обтяпаем это дело.

Ари спрыгнул с палубы на мол и пожал Мандрии руку.

— Давид, ты и Иоав добирайтесь сами до Фамагусты. Как только мы покончим с делом здесь, господин Мандрия подбросит меня в Кирению.

— В Кирению? — изумился Мандрия. «Неужели этот человек никогда не устает?» — подумал он. — Кирения — на противоположной стороне острова.

— А что? С машиной что-нибудь не в порядке? — спросил Ари.

— Нет… нет… Едем в Кирению.

Ари, а с ним Мандрия и турок двинулись по молу назад.

— Ари, — закричал Давид вдогонку, — как же мы назовем эту стареющую красавицу?

— Ты ведь поэт, — крикнул Ари в ответ, — тебе и карты в руки.

Иоав с Давидом смотрели вслед уходящим, пока те не скрылись из виду. Лица у них расплылись в улыбках, они бросились обниматься.

— Ну, этот Ари! Раньше сказать не мог, что мы возвращаемся домой…

— Или ты его не знаешь? — ответил Давид. — Никаких сантиментов, никаких эмоций!

Они в унисон вздохнули, затем поглядели на «Афродиту» Смотреть на старуху было жалко.

— Идея! — сказал Иоав. — Почему бы нам не назвать его «Бевин»?

— Я придумал лучше, — возразил Давид Бен Ами. — С этой минуты судно будет называться «Исход».

ГЛАВА 9

Марк свернул с шоссе и поставил взятую напрокат машину на обочине. Они забрались высоко в горы, нависавшие над Киренией. Над ними вздымалась огромная, метров в сто, скала, на вершине которой виднелись развалины монастыря святого Илариона. Сказочные стены, даже полуразрушенные, напоминали о мощи и блеске готических времен.

Марк взял Китти за руку, и они стали карабкаться по выступам вверх, пока не добрались до нижней крепостной стены, откуда открывался вид на двор.

С трудом прокладывая путь через захламленные огромные залы, они зашли в конюшню, потом в монастырь и крепостные укрепления. Царила мертвая тишина, но все вокруг словно еще жило — как будто дышали призраки далекого прошлого, нашептывая предания о минувших столетиях, когда здесь любили, ненавидели, интриговали, воевали.