Самолет по имени Серёжка - Владислав Крапивин

«Это ведь сон, – уже который раз напомнил я себе. – Во сне все получается, если он хороший… А это хороший сон, раз я с Серёжкой!»

Но следом подумалось: «А если хороший, почему не работают ноги? Будто наяву…»

Но эту мысль я прогнал.

– Хорошо, Серёжка! Я попробую! – И даже пошутил: – Только не превратись в себя самого в воздухе. А то мне придется лететь на тебе верхом. Как кузнец Вакула на черте!

Серёжка посмеялся, но как-то нервно:

– Ромка, торопись. Ночь-то короткая…

Приборная доска была почти такая же, как в моем самолете. Только ключ зажигания похож был на обычный плоский ключик от квартирного замка (уж не тот ли, что Серёжка носил на шее?). Я повернул его.

Пропеллер махнул узкими лопастями, растворился в воздухе, самолет-Серёжка задрожал. Мотор загудел негромко и уверенно.

– Поехали? – деловито спросил я.

– Давай!.. Сразу бери круче вверх, здесь мало места для разбега.

Я разогнал самолет и крепко потянул на грудь рычаг с резиновой велосипедной рукояткой. Оторвался от земли.

– Ой! – вдруг тонко сказал динамик сквозь шум мотора.

– Что?

– Говорил ведь: бери круче! Левым колесом штангу на воротах зацепил. Крутится, как сумасшедшее…

– Я нечаянно… Больно, да?

– Не так уж… Но если бы оно оторвалось, как бы ты меня посадил? На одно-то колесо!

– Ой, а разве придется садиться?

– А как же!

В своих прежних снах я ни разу не сажал самолет. Взлетать взлетал, а посадок не было, я всегда просыпался до окончания полета. Так я и объяснил Серёжке. Он отозвался насуплено:

– Сейчас другой сон. Даже и не совсем сон… Если грохнемся, ты, может, и проснешься как ни в чем не бывало…

– А ты?!

– А от меня – щепочки. И уж завтра я к тебе не приду…

У меня ослабели руки.

– Тогда зачем ты… такое дело…

Серёжка откликнулся так, словно вез меня в коляске:

– Да не бойся. Ведь все в порядке.

И правда все пока было в порядке. Страхи страхами, но я машинально работал ручкой управления, ровно набирал высоту. Желтые крохотные лампочки уютно светились над приборами. Воздух привычно свистел, обтекая изогнутое лобовое стекло. Впереди в бледном небе проступили звезды Большой Медведицы.

– Теперь попробуй поворот, – посоветовал Серёжка. – Крен налево и… ну, ты знаешь.

Я плечом лег на левый борт кабины, высунул голову из-за прозрачного щитка. Ветер крепко рванул волосы, ударил по щекам, по глазам… Но даже сейчас встречный воздух был теплым. И с уютным, спокойным таким запахом полыни…

Серёжка-самолет послушался, крылом наклонился к земле. Я повел рычаг влево, и самолет вошел в плавную дугу. У меня из-за плеча выкатилась розовая, на три четверти полная Луна. Я осторожно выпрямил машину. Луна повисла неподвижно. Она быстро желтела, делалась ярче. Небо вокруг нее темнело.

– Видишь, получилось, – одобрительно сказал Серёжка.

– Ага… Смотри! – Я взглядом привычно приблизил Луну, уменьшил ее до размеров арбуза и, снова накренившись влево, повел самолет вокруг этого ноздреватого глобуса.

– Чудеса! – искренне восхитился Серёжка.

А я осмелел еще больше. Подвинул к себе Луну так, что она стала вроде елочного шарика. И я… ухватил это космическое яблоко ладонью!

«Яблоко» было тяжелым, теплым и шероховатым.

– Серёжка, я поймал Луну! Вот!

– Молодец… – В Серёжкином голосе были и одобрение, и осторожность. – Ты не кузнец Вакула, а сам черт, который украл месяц… Только не держи долго. А то сдвинется что-нибудь в космическом механизме…

Я выпустил увесистый шарик. Он умчался в дальнюю даль и превратился в обычную луну. А мне показалось, что ладонь у меня светится, словно я стер с шарика фосфорическую краску.

Я пригляделся. Нет, краски не было. Но при свете приборных лампочек я увидел на ладони розовые колечки – отпечатки лунных кратеров.

А в воздухе в это время выросли облачные столбы. Этакие гигантские застывшие смерчи из просвеченного луною пара. Я лавировал между ними, а Серёжка в динамике легкомысленно мурлыкал старую, слегка переделанную песенку:

Потому, да потому что мы пилоты,Небо наш, эх небо наш родимый дом.Мы с тобою превратимся в самолеты,Чтоб на землю не свалиться кувырком…

Превратился-то он один, но я не стал спорить. Мне было хорошо. Так же, как днем, когда гуляли по окраинам. Даже еще лучше, просторнее. Это было продолжение дневного счастья…

Светлые облачные колонны стали раздвигаться, отходить назад, а впереди открылось черное пространство, а в нем горели редкие звезды – такие далекие, что я не смог бы придвинуть их никаким усилием. Пространство это мягко вздрогнуло, отозвалось во мне толчком. Раз, другой, третий…

– Гулкие барабаны Космоса, – сказал я. Шепотом сказал. Но Серёжка услышал.

– Ромка, туда не надо… пока. Это уже… другие миры.

– Безлюдные пространства? – вспомнил я. И стало тревожно.

– Ну… всякие там пространства.

– Туда нельзя?

– Можно, только не сейчас…

– Ты, наверно, устал! – спохватился я.

– Не в этом дело. Просто пора. Поворачивай.

Тут я растерялся:

– А куда поворачивать?

В самом деле: где наш город, где стадион?

– На сто восемьдесят градусов! По компасу.

Я положил Серёжку на правое крыло. Деления на шарике-компасе побежали за курсовой чертой, и я выровнял полет, когда вместо «150» появилось «330».

– Вот так и держи. Только давай ближе к земле…

Я послушно снизился. Теперь надо мной снова было обычное небо июньской ночи, впереди тлела заря, а внизу мерцали редкие огоньки. С десяток огоньков – красных, дрожащих – вытянулись в две параллельные цепочки.

– Ромка, смотри! Это чуки зажгли для нас посадочные костры!

Я ничуть не удивился, порадовался только, что садиться буду не в темноте. Сделал круг над огнями и стал снижаться, чтобы попасть между линиями костров.

– Смелей, смелей… Убери газ! – командовал Серёжка. – Выпусти закрылки! Выключай… На себя чуть-чуть… Хорошо…

Колеса толкнулись в землю, нас мелко затрясло, пропеллер замелькал, замер. Замер и самолет. С двух сторон от него металось костровое пламя. Я разглядел, как от огня заспешили в темноту маленькие косматые существа.

– Ну вот, удрали, – с досадой сказал Серёжка. – Я думал, они помогут тебе вылезти.

– Это чуки?

– Ну да! До того боязливые, даже тошно…

– Ничего, сам вылезу… – И я скатился по трапу.

Думал – попаду на каменную крошку стадиона. А оказалось – ласковый прохладный песок. Ой, да мы сели не у школы! Я узнал это место – мы были на краю Мельничного болота!

– Ромка, отползи подальше, – попросил самолет.

Я отполз к ближнему костру. В зябкости болотистого воздуха тепло от огня было таким приятным (даже ноги его почувствовали). Я с полминуты заворожено смотрел в пламя, потом оглянулся на самолет. Но самолета не было. Сквозь отпечатки огня я увидел, как бежит ко мне освещенный костром Серёжка.

Подбежал, сел на корточки, засмеялся.

– Вот и приземлились! Хорошо, да?

– Да! – Я хотел, чтобы этот сон никогда не кончался.

Серёжка обнял меня за плечи:

– Ты молодец. Ас…

– Ну уж ас!.. Ты же помогал мне! И не только советами!

– Самую чуточку…

– А почему мы сели здесь, а не на стадионе?

– Там же нельзя разводить костры! А здесь безлюдное пространство…

– Да, верно… Но смотри, впереди деревянный тротуар. Тот, что идет от коллектора. Еще бы немного и мы в него – колесами.

– Не-а, – беспечно отозвался Серёжка. – Он еще далеко…

– А я недавно грохнулся об него в полете! – И рассказал я Серёжке про свой сон с аварией.

– Ромка, значит, этот тротуар шел вверх среди облаков?

– Ну да! Я же говорю!..

– Так вот где начинается другая дорога, – шепотом сказал Серёжка. – Как я раньше-то не догадался…

– Какая дорога?

– Я потом объясню, ладно?

– Ладно… – Я не обиделся. Мне так хорошо было с Серёжкой у огня, среди этой ночи, где никого, кроме нас. Да кроме спрятавшихся чук и ночной птицы, которая вскрикнула в камышах.

Луна выглянула из-за развалин мельницы. С надутой щекой, важная, недоступная, словно я не держал ее недавно в ладони.

– Пора нам… – Серёжка поднялся.

– Ой, а как ты потащишь меня отсюда? Велосипеда-то нет!

– А тут недалеко! Ну-ка… – Серёжка подхватил меня на руки. Как младенца.

Неподалеку лежал полузарытый в песок барабан от кабеля. Этакая громадная, сколоченная из досок катушка. Серёжка легко вспрыгнул со мной на круглую наклонную площадку.

– Зажмурься, Ромка.

Я доверчиво зажмурился.

– Раз, два, три! – И он прыгнул.