Кощеевна - Люпус

казался действительно мрачным и темным: рассудив, что на дракона никто в добром здравии нападать не будет, а больные по лесу не ходят, буквально забралась под крыло Горыныча, которого хватило с головой, подложив под голову руки. Собственно, так мы и уснули.

А днем снова был перелет, и так еще три дня однообразия, пока лес не начал резко редеть, открывая взору золотисто-рыжую степь. Даже красиво.

– Мы почти на границе с ханами. Держись крепче, будем снижаться, чтобы не засекли. – Я сжала веревку посильнее, а Горыныч начал резко снижаться, почти стелясь над верхушками то ли пшеницы, то ли ржи. Скорость полета снизилась и мы стали осторожны, глядя во все стороны. И все равно проморгали его.

– А!

– Ааа!

– Аррр!

Перед самым носом центральной головы Горыныча возник пацан с палкой, грозно размахивая ею над своей головой и громко оря. Дракон как смог затормозил, плюхнувшись на зад и завертя головами, забыв, что я у него на шее, поэтому досталось и мне. Лишь после моих воплей, он, извинившись и распутав меня из веревки, спустил на землю, где вокруг нас бегал смуглый мальчишка не больше пятнадцати лет, может и того меньше. Черноволосый, с вьющимися волосами по плечи, такие же практически черные раскосые глаза, крупный нос на угловатом лице. Его одежда представляла из себя накидку-безрукавку с мехом, широкие штаны, на ремне которого болтался настоящий нож и, видимо, какая-то обувь на ногах. Щупловатый, мне по шею. Я посмотрела в задумчивости на своего спутника.

– Откуда здесь ребенок? Степняк?

Центральная голова кивнула, пока левая и правая следили за нежданным «подарком», причем левая еще и языком цокала на его выкрики.

– Ханский ребенок. Где-то рядом поселение, или сбежал. – Мальчишка нацелился палкой на хвост дракона и тот вовремя его взял в руки, прижимая к себе. Отлично, к нашей скромной компании не хватало только вражеского ребенка. И главное – а что с ним делать?

«Задуши и прикопай на месте».

От таких мыслей я вздрогнула. Вот уж не знала, что мое внутреннее я такое кровожадное!

«Шутка».

От этого не легче. Признаться, я не любительница детей, и что с ними делать понятия не имею, а уж с таким и подобно. Вздохнув, присела перед ним, стараясь говорить ровно и внятно:

– Ты потерялся?

На меня смотрели черные глаза вполне взрослого мужчины с подростковым еще лицом. Неприятненько.

– Чи миний эмэгтэй байх болно. – Ответили мне, показав на меня пальцем. Не поняла, вот совсем. Подсказка в виде Горыныча тоже не сработала.

– Мы на их нем не понимаем.

Вот и думай, что мне сейчас сказали и куда послали. Даже мой внутренний голос впал в ступор.

– Эээ… – Хотела было погладить мальчишку по голове, но тут же пресекла себя, выпрямившись и лишь махнув тому рукой. – Ну в общем, ты не гуляй тут один, а еще лучше возвращайся домой, но про нас не говори. Хорошо? – Хотя, о чем я? – Ладно, до свидания, малыш. Горыныч пошли.

– Я не малыш, я мужчина!

Мы с драконом встали столбами, переглянувшись между собой, а потом дружно посмотрели на хана. Не, то, что дети разговаривают это нормально, но как-то не ожидала, что он будет говорить, хоть и с заметным акцентом, на русском языке.

Я ведь на русском же говорю, да?

«Нашла о чем сейчас думать. Ты хотела «языка», вот и держи его».

– Хорошо, мы поняли. Что ты тут делаешь и где твои родители?

Но отвечать мне не стали: его жесткая рука сцапала мою стальным обручем, и мальчик-мужчина потащил меня за собой. Сначала я опешила и позволила себя вести, но после начала сопротивляться, но в таком хрупким на вид теле оказалась недюжинная сила, что меня просто тащили на буксире. И Горыныч даже не помог! Этот ящер помахал нам лапой, выкрикнул пожелание скорейшего возвращения и победы. Короче меня тупо кинули! И попытки поговорить со своим неожиданным пленителем ничего не дали: он, не глядя на меня, говорил что-то на своем, повторяя это таинственное «чи миний эмэгтэй байх болно» как заклинание. Рука ужа начала ощутимо болеть, я не понимала, что меня ожидает и куда ведут, и вообще все пошло не по плану. Пусть и плана и не было. Мозг лихорадочно анализировал ситуация – стукнуть его? Пнуть? Словно прочитав мои мысли, степняк полуобернулся, покачав головой.

– Не стоит.

… !

Слов нет, одни эмоции, и то непечатными буквами. Меня пленили. Занавес.

Мне кажется, мы шли часами, и я, признаться, устала и оголодала, но мой «пленитель» был на удивление бодр и даже доволен. На мои высказывания он или молчал, или говорил «не стоит». И лишь один раз произнес «скоро». Относительно чего так и осталось загадкой. Но вот поле закончилось – мы вышли на зеленый луг. Как вышли, так я и раскрыла рот.

«Вот это поворот».

И я была полностью с этим согласна. Меня привели в лагерь. Ханский. Нет, я сюда так-то стремилась, но не в таком виде и не так быстро. А тут уже и не сбежать под вниманием десяток цепких глаз. И все похожи друг на друга, что мужчины, что женщины. И все вооружены. Не хватает только плаката «Добро пожаловать, Вася!». Несуществующий план пошел по швам и разорвался с треском. Как бы теперь меня бы ни пришлось вызволять из плена!

Мы прошли внутрь полевого лагеря к богато, по сравнению с остальными, украшенному шатру из шкур трех медведей, откуда вышел высокий крепко-сложенный мужчина с короткой черной бородой и усами. И, опять же, черные волосы по плечи, черные “лисьи” глаза, смуглая кожа и вооруженный до зубов. Его недоброжелательный взгляд прошелся по мне, оценил, заметил, что меня держит пацан и обратился к нему.

– Энэ хэн бэ? – Голос его был глубоким, командным и, видимо, требовательным насчет ответа. Черные мохнатые брови недовольно сдвинулись к переносице. Но на его грозность не обратили внимание, наоборот, пацан гордо задрал голову, подняв мою руку.

– Энэ бол миний эмэгтэй!

Если вы думаете, что я что-то понимала, то вы ошибаетесь – я тупила как могла. Иначе не назовешь. Но вляпалась я красиво, да! Паники на удивление не было, страха тоже, и пока эти двое разговаривали на своем языке, я осматривала местность: лагерь состоял из шести обустроенных шалашей, расположенных по кругу возле очага, и лишь один выбивался из этого круга. Много мужчин, военные, лица донельзя серьезные и все более-менее одинакового телосложения. Ну ладно, выражение суровых лиц тоже одинаковое. Можно, кстати,