«Мессер» – меч небесный. Из Люфтваффе в штрафбат - Георгий Савицкий

Польский бомбардировщик PZL-37 «Лось» был трехместным. Летчик, как ему и полагается, находился в передней кабине. Штурман-бомбардир, сидя в застекленном носу, выводил самолет в атаку по бомбоприцелу «Герц» RH32 и вел стрельбу из переднего пулемета КМ Wz-37 калибра 7,7 миллиметра.

Стрелок-радист занимал место в открытой кабине у задней кромки крыла с небольшим плексигласовым козырьком. Во время воздушного боя он должен был обороняться из двух пулеметов KW Wz-37, расположенных на верхней и нижней турели. Пулеметы еще только доводились польскими оружейниками и имели дисковые магазины. Общий запас патронов на бомбардировщике составлял 1700 штук — не слишком много, чтобы поразить скоростную и маневренную цель, каковой являлся современный немецкий истребитель. Однако это было в идеале.

Дело в том, что пулемет КМ Wz-37 польские конструкторы-оружейники так и не смогли довести до приемлемого уровня и добиться его надежной работы. Так что пришлось вооружить польские бомбардировщики устаревшими английскими пулеметами «Виккерс-F». А эти трещотки более подходили для неторопливых бипланов Первой мировой войны, нежели для современных скоростных самолетов.

— Ja, das ist gut. Das Ziel treffen![24] Карл, теперь твоя очередь. Zum Angriff! Я прикрою тебя.

— Verstein![25]

Истребитель ведомого — фельдфебеля Карла Штольца — вырвался вперед. Молодой летчик во что бы то ни стало стремился открыть личный счет воздушным победам. Снова огненные трассы распороли небо. Четыре огненные нити от самолета Штольца сошлись в одной точке — в основании левого крыла польского бомбардировщика. Плоскость вместе с двигателем кувыркнулась в сторону. Рядом с падающим самолетом раскрылись три белых купола парашютов.

Это был уже пятый сбитый «Лось» из девяти за последние четыре минуты.

Оставшаяся четверка «Лосей» стала хаотично маневрировать — нервы у пилотов и остальных членов экипажей не выдержали. До того момента они все же пытались вести свои двухмоторные машины более-менее компактной группой и отстреливаться из турельных пулеметов. Теперь же они хотели одного — спасти свои жизни. Героизм все же имел свой логичный предел.

Так считал Герман Вольф — и был прав. Любая война — это прежде всего война нервов. Отвага, смелость и дерзость, конечно же, хороши, но здравый смысл и логика являются главенствующими на поле боя. Люфтваффе и Вермахт потому и побеждали, что использовали логику и разумный, а не неоправданный, риск. А для немецких летчиков-истребителей давным-давно девизом стали слова их великого предшественника барона Манфреда фон Рихтгофена: «Я ввязываюсь в бой только тогда, когда абсолютно уверен в победе». И обер-лейтенант Вольф абсолютно разделял эту точку зрения, воюя на самом лучшем истребителе в мире. Какой смысл бессмысленно рисковать подготовленным пилотом и современным самолетом?..

Раскрылись створки вместительных бомболюков. Отсек каждого бомбардировщика с бело-красными эмблемами вмещал более двух с половиной тонн бомб. Стандартная загрузка состояла из двух десятков пятидесятикилограммовых или стокилограммовых бомб. Можно было подвесить одновременно пару тяжелых бомб по триста килограммов и несколько десятков более мелких.

И теперь весь этот груз вываливался буквально в чистое поле, вместо того чтобы свалиться на голову солдатам Вермахта, как это уже не раз было. Но большинство бомбардировщиков все же перехватывались истребителями Люфтваффе. Все же результат боевого применения основной ударной силы ВВС Польши оставлял желать лучшего.

* * *

Ко дню вторжения немцев на аэродромах «Летництва Войскова» имелось лишь девяносто боеготовых «сохатых». Много машин начавшаяся война застала почти собранными на стапелях заводов в Варшаве и Мелеце, но в воздух подняться они не успели.

По предвоенным тактическим планам польского командования все соединения новейших бомбардировщиков подчинялись напрямую высшему командованию Войска Польского, в отличие от обычных авиаполков.

Первой строевой частью ВВС, переучившейся на бомбардировщике «Лось-Б», стало осенью 1938 года Десятое авиакрыло Первого полка в Варшаве. Авиационное подразделение делилось на 211-ю и 212-ю эскадрильи, в каждой из которых имелось по девять боеспособных машин. Бомбардировщики первых выпусков «Лось-А» и «Лось-А бис» направили в 213-ю эскадрилью, ставшую учебной частью. Самолеты получили двойное управление, а летчик-инструктор занимал место штурмана в носовой части. В мае 1939 года к тренировкам на самолетах приступили экипажи Пятнадцатого авиакрыла, состоящего из 216-й и 217-й эскадрилий. Эта часть также базировалась в Варшаве, получая машины прямо с завода.

В конце августа самолеты Десятого авиакрыла покинули Варшаву и перелетели на основной аэродром Улец под Деблином. Именно здесь они подверглись на земле атаке штурмовиков Люфтваффе. Но все «Лоси» остались целы, и лишь один бомбардировщик получил повреждения. Этот самолет прилетел в Улец 1 сентября и поломал на посадке шасси, попав в воронку от бомбы.

Первые два дня войны «Лоси» к боевым вылетам не привлекались, находясь в резерве главнокомандования. Наконец 3 сентября экипажи получили задание атаковать Кенигсберг. Однако позже этот приказ был отменен, и уже заправленным самолетам с подвешенными бомбами дали отбой.

Лишь на следующий день экипажи дождались встречи с немецкими войсками, получив приказ атаковать части Вермахта, двигавшиеся к Лодзи. После разведки ранним утром двадцать семь PZL-37 «Лось» два раза отбомбились по колоннам Вермахта. Пять самолетов Пятнадцатого авиакрыла повторили вылет днем, атакуя вместе с пятеркой PZL-37В Десятого крыла цели на западе страны. Немецкие войска понесли значительный урон в живой силе, но и поляки потеряли семь машин в воздушных боях. Еще два «Лося» сгорели на аэродроме Кучины — возвращаясь с задания, они подверглись нападению истребителей Люфтваффе.

Из-за больших потерь и необходимости ремонта уцелевших машин 5 сентября лишь шесть PZL-37 «Лось» Пятнадцатого авиакрыла смогли отправиться на бомбардировку частей Вермахта под городом Радомско. Шестерка «Лосей» Пятнадцатого авиакрыла поднялась в воздух и 6 сентября, но три бомбардировщика были сбили «Мессершмиттами». К тому времени за бомбардировщиками числилось полсотни самолето-вылетов, причем шестнадцать «Лосей» было уничтожено на земле и в воздухе. Растущие потери вынудили 10 сентября срочно направить в передовые части учебные самолеты 213-й эскадрильи. На аэродроме в Малашевиче вооружали и переоборудовали безоружные «Лоси» с двойным управлением, но успели подготовить лишь три самолета.

Стремительное наступление Вермахта парализовало польскую армию, и командование порой не знало, какие цели атаковать в первую очередь. Среди хаоса отступления экипажи «Летництва Войскова» тем не менее продолжали героическую, но уже неэффективную борьбу, хотя исход сражения сомнений не вызывал. Порой лишь несколько машин могло одновременно подняться в воздух — не хватало ни топлива, ни запчастей, ни боеприпасов. 12 сентября «Лоси» совершили семнадцать самолето-вылетов, а 14 сентября на задание ушли три бомбардировщика. 16 сентября звено из четырех РZL-37В атаковало немецкие войска под Хрубешувом, а три «сохатых» отбомбились у Влодавы. Оказалось, что это последние боевые вылеты «Лосей» Войска Польского.

Участие бомбардировщиков в скоротечной Польской кампании было не особенно эффективным. Это неудивительно — боевые самолеты в тридцатых годах устаревали очень быстро. Не хватало скорости «Лосю», совсем недавно считавшемуся сверхбыстрым самолетом. Да и защитное вооружение из весьма слабых пулеметов винтовочного калибра не спасало от атак «Мессершмиттов». Можно только восторгаться героизмом польских летчиков, вылетавших без эскорта истребителей в самое пекло боя. Всего за две недели «Лоси» успели выполнить сотню боевых вылетов, сбросив при этом сто пятьдесят тонн бомб. На счету воздушных стрелков имелось даже шесть сбитых Bf-109. Но потери поляков были очень значительными: двадцать четыре бомбардировщика PZL-37 «Лось» не вернулись на свои аэродромы после боев с асами Геринга, а две машины сгорели на земле после штурмовки аэродромов.

* * *

Четверка «Мессершмиттов» Bf-109E резким разворотом ушла на запад со снижением, сливаясь с фоном поверхности своими серо-зелеными пятнами камуфляжа.

Когда истребители зарулили на стоянку, к машине Германа Вольф подбежал его ведомый. Фельдфебель Карл Штольц просто сиял от счастья.

— Герр обер-лейтенант! Спасибо вам, что позволили мне сбить самолет. Это моя первая победа!

Герман Вольф неторопливо расстегнул привязные и парашютные ремни, спрыгнул на плоскость, а потом и на землю. Он похлопал ведомого по плечу:

— Поздравляю, Карл! С тебя — ящик «Шабли» сегодня вечером в офицерском клубе.