Танкисты Гудериана рассказывают. «Почему мы не дошли до Кремля» - Йоганн Мюллер

Дальше… дальше… марш продолжался по бескрайней равнине. Пружина германской военной машины распрямилась с сокрушительной силой и рванулась вперед, как и было намечено. Истребители и разведчики постоянно кружили над дорогой, бдительно карауля врага. Пикировщики летели в сторону противника, транспортные самолеты скользили буквально по самым верхушкам деревьев, чтобы доставить топливо головным танковым подразделениям на востоке.

Никто не сомневался в быстрой победе над русскими. Первые промахи постепенно забывались.

К ночи мы добрались до Березы-Картузской. Город пылал. Количество уничтоженных и захваченных русских военных припасов было огромным. Все вокруг превратилось в сплошные руины.

Можно было видеть, сколько было брошено русскими во время отступления, поэтому было понятно, что впереди нас ждут бои. Когда на следующий день мы возобновили марш, было ясно одно: война еще только началась!» (Кстати, хочется заметить: если продвижение на 50 километров в сутки, по мнению А. Исаева, означает «испытывать проблемы», какой темп продвижения по вражеской территории он считает нормальным? Да, немецким танковым дивизиям случалось двигаться и более стремительно, но если посмотреть мемуары, то становится видно, что немецкие офицеры сами считали это нетипичным явлением и крупной удачей. – Прим. пер.)

Как мы говорили, для 4-й танковой дивизии война началась довольно беззаботно: «22 июня. Рано утром в 03.15 наша артиллерия открыла огонь из всех имеющихся стволов. Снаряд за снарядом пролетали у нас над головами. Когда рассвело, в вышине появились серебристые тела самолетов, они большой группой в четком строю летели на восток. Облака дыма и фонтаны земли взлетали на противоположном берегу.

Первое ударное подразделение пересекло реку на штурмовых лодках. В 04.00 мы выдвинулись в исходную зону в роще на берегу реки. В 12.00 мы пересекли реку на понтонах вместе с нашими радиостанциями. Танкам пока пришлось ждать, так как противник в бункерах возле мостов все еще отстреливался. Наши машины с трудом ползли в песке глубиной по колено в долине Буга. Гражданские, бывшие поляки, встретили нас очень тепло. Они угощали нас вареными яйцами и молоком. За день прошли 50 километров.

23 июня. Мы движемся вперед. Песок, песок, ничего, кроме песка. Это все, что мы видим. Вперед и вперед – вот что стало нашим девизом, так как главные силы противника не останавливаются, чтобы дать бой. Мы встречаем отдельные танки и пушки, но быстро их уничтожаем. Полковник Эбербах следует впереди с 35-м танковым полком. Он все сметает, движется и сражается – пока есть топливо.

Затем прилетает огромный Ju-52 и сбрасывает бочки с топливом. Службы снабжения просто не успевают по этим ужасным дорогам. И тогда они снова движутся вперед – покрытые пылью танки с большой белой буквой «G» на броне.

26 июня. По своей собственной инициативе 35-й танковый полк наносит удар на север в направлении Барановичей, после того как немецкая боевая группа столкнулась там с проблемами и запросила помощи. Полк очень быстро двинулся вперед и сменил боевую группу, но был временно остановлен приказом дивизии. Рано утром 27 июня Барановичи были взяты штурмом, и немецкий флаг был поднят на радиовышке».

Танки Гудериана мчались на восток, практически не встречая сопротивления. С помощью польских крестьян они обошли советские укрепления в районе Кобрина и 23 июня разгромили штаб 4-й армии. 3-я танковая дивизия к 24 июня продвинулась на 150 километров, хотя ее тыловые части так и не покинули территорию Польши. В этот день штабная колонна командира дивизии и будущего фельдмаршала Моделя была накрыта советской артиллерией. Генерал спасся чудом – за минуту до того, как снаряд попал в его броневик, Модель покинул машину.

Немецкое командование предполагало захватить в клещи советские войска в Белоруссии сходящимися ударами двух танковых групп на Минск. Успех всей операции зависел от скорости и согласованности действий армий фон Бока. И если с темпом наступления дело обстояло более или менее благополучно, то с координацией действий обстояло заметно хуже, причем виноват в этом был именно Гудериан.

Сложно сказать, объективны были обстоятельства или сыграли свою роль особенности характера прославленного панцер-генерала, но с самого первого дня его танковая группа действовала довольно странно. Если мы посмотрим на карту, то без труда увидим, что буквально к третьему дню войны 2-я танковая группа разделилась на три отдельных соединения, каждое из которых действовало самостоятельно. XXIV корпус наступал на восток, XLVII корпус двигался примерно на северо-восток, а XLVI корпус пока оставался в резерве. 1-я кавалерийская дивизия вообще действовала в отрыве от остальных, хотя выполняла важную задачу прикрытия южного фланга, который оторвался от Группы армий «Юг».

Разрывы между частями ставили в опасное положение и немецких генералов. В частности, командир 18-й танковой дивизии Вальтер Неринг получил хорошую нервотрепку: «В ночь с 26 на 27 июня произошел инцидент, которого опасались. Командир искал штаб танкового полка, так как в темноте заблудился. Впереди обрисовался смутный силуэт какого-то здания. Неринг приказал шоферу ехать к нему. Они направились к средневековому дворцу, но по пути потребовалось пересечь мост. Внезапно они увидели перед собой темную громаду.

«Это Т-III, герр генерал», – сказал шофер.

«Стой!»

Легкобронированная машина командира дивизии резко затормозила примерно в 50 метрах перед танком. Неринг привстал и присмотрелся повнимательней. Совершенно неожиданно сзади послышался лязг танковых гусениц. Неринг обернулся и увидел стволы пулеметов двух советских Т-26.

«Вправо!» – закричал генерал шоферу, проявив незаурядную реакцию. Шофер ударил по газам и пулей вылетел из-под прицела. Тут ожил Т-III, который стоял на мосту в роли часового. Его башня начала поворачиваться. В воздух взлетела ракета, а потом дважды рявкнуло 50-мм орудие Т-III. Оба советских танка загорелись раньше, чем сами успели открыть огонь.

«Еле вывернулись, – с облегчением вздохнул генерал. – Давай убираться отсюда поскорее!»

На следующий день в этот дворец перебрался штаб 2-й танковой группы. Гудериан даже не подумал, что два сгоревших советских танка неподалеку от входа накануне едва не прикончили командира одной из его дивизий».

Немецкие генералы словно специально напрашивались на неприятности. Генерал-лейтенант Модель, судя по всему, не мог жить без адреналина, потому что ухитрялся найти приключения, совсем неподходящие командиру дивизии: «27 июня в 07.00 дивизия получила приказ продолжать движение. Впереди были быстро сформированы две группы охранения: одна под командованием подполковника фон Левински, другая – подполковника Мюнцеля. Танковый полк собрался на окраине города. Разведывательный самолет не мог заметить никаких признаков противника на дороге на Бобруйск. Было решено, что сегодня дивизия пройдет большое расстояние. По крайней мере, так думали солдаты утром.

Когда полк остановился на полуденный отдых, 1-я рота 543-го батальона истребителей танков была атакована разрозненными советскими группами. 1-й взвод немедленно приготовился открыть огонь, в то время как подполковник Михелс и 10 добровольцев двинулись навстречу приближающимся танкам. В коротком бою рота уничтожила 5 вражеских машин. Потом выяснилось, что эти танки пытались эвакуировать важный груз, документы, карты, 5000 метров кинопленки, женское шелковое белье и все такое прочее.

5-я рота 6-го танкового полка (обер-лейтенант Ярош фон Шведер) встала во главе колонны, танки быстро двигались по дороге, но вдруг их обстреляли с хребта, шедшего перпендикулярно шоссе. Рота развернулась на север для атаки и вскоре сломила сопротивление врага. В руки немцев попали две пушки. Танковый полк возобновил движение в 12.00, однако вскоре снова пришлось остановиться. Авангард воткнулся в русские позиции возле деревни Старое Гутково. Снова сопротивление было быстро сломлено, и танки покатили дальше по безлюдному лесу.

После того как колонна миновала опасное место, лес внезапно ожил. Там оказались пехотинцы, саперы, зенитчики и артиллеристы, которые тоже двигались дальше. Словно по команде, со всех сторон началась бешеная пальба из густых зарослей. Стрелки быстро попадали на землю рядом со своими машинами, пытаясь укрыться. Минуты растянулись в бесконечность. Из хвоста колонны начали подтягиваться танки, это был авангард I батальона. Бронированные машины осторожно двигались вдоль дороги, их тоже начали обстреливать, но пули лишь рикошетировали от брони. Генерал Модель оказался в самой гуще боя. Он стоял во весь рост в своей штабной машине и пытался как-то организовать оборону. Модель подозвал к себе командира I батальона 394-го полка. Но когда майор Кратценберг подбежал к машине, то сразу упал на землю, тяжело раненный. Командование принял капитан Отрс, но также упал, получив две раны в ноги. Вскоре он умер на перевязочном пункте. После этого командование батальоном принял обер-лейтенант барон фон Вертерн. Противник оставался невидим, но пули так и сыпались из-за деревьев. Тогда фон Вертерн приказал: «Примкнуть штыки! Встать… Вперед!»