Тяжелая поступь грядущей войны (СИ) - Смородинский Георгий Георгиевич

— Ты не сказала, откуда узнала об этой ссоре, — произнес я, пытаясь одновременно уложить в голове полученную информацию. — Какие такие слухи? И до кого «до нас»?

— Некоторые ёкай способны слышать шелест листвы Синего Древа, — чуть поколебавшись, пояснила лисица. — После того, как меня возвысила Госпожа, я тоже получила такую способность. Много чего пока не могу разобрать, но это услышала. И ещё то, что тебя заждались дома.

— Кто заждался? — поморщился я. — Оками по имени Мика?

— Нет, Таро, — с грустной улыбкой покачала головой кицунэ. — Я не настолько сильна, чтобы слышать мысли твоей волчицы. Ты просто не помнишь, что Синий Лес был когда-то и твоим домом. Ведь только поэтому в шепоте листвы Древа иногда слышится имя самурая Луны…

М-да… И здесь успел отметиться. Хотя, этой подруге веры немного. Нет, Эйка надёжна как тысяча швейцарских часов, но её устами может говорить другая. Та, которой нужно, чтобы я быстрее отправился в сторону Синего Леса. Не потому ли Эйка заговорила об этом только сейчас, когда зашёл разговор? Знает ведь лиса, как я настороженно отношусь к Хоне…

— Ну а ты, выходит, глухой? — сделав беззаботную физиономию и переведя взгляд на тануки, поинтересовался я. — Не слышишь шелест листвы?

— Шелест листвы — нет, а вот приближение смерти уже ощущаю, — хмуро буркнул енот и, обернувшись, указал рукой в сторону плиты, перекрывающей проход на нижние этажи помещения. — Этот ваш Слуга Мары, где-то совсем недалеко, и он там, судя по всему, не один.

— Где-то недалеко, это сразу за дверью? — очнувшись от каких-то не очень веселых раздумий, князь машинально положил ладонь на рукоять тати и посмотрел в указанном направлении. — Что конкретно ты чувствуешь?

— Не знаю, — покачал головой енот. — Что-то большое и враждебное. Очень похоже на то, что было в саду, только значительно боль…

— Вот этот! — звонкий голос княжны оборвал тануки на полуслове. Девушка указала на гроб, возле которого стояла и сделала знак самураям поднимать крышку.

Нори тут же указал Кояме на сестру, и тот, кивнув, приблизился к саркофагу с оставшимися телохранителями. Четверо самураев тем временем, взявшись за углы, без особого труда сняли крышку и, подняв небольшое облако пыли, осторожно положили её на пол.

— Всем отойти в стороны! — лязгнув металлом в голосе, произнесла Аяка и, приблизившись, заглянула в раскрытый гроб.

Внимательно оглядев содержимое и ничуть не смущаясь, княжна обрадованно воскликнула, сунула руку внутрь и вытащила на свет потемневший от времени диск на короткой цепочке.

Зажав находку между ладоней, девушка зажмурила глаза, затем радостно улыбнулась и повесила эту штуку себе на шею. В следующий миг ноги княжны подкосились, и она, покачнувшись, рухнула на пол.

М-да… Вот же… Рванувшись следом за князем и самураями вперёд, я обежал саркофаг и с облегчением увидел, что Аяка пребывает в сознании. Девушка лежала на полу с широко распахнутыми глазами и со стороны напоминала наркоманку, минуту назад вкатившую себе по вене что-то тяжелое.

— Аяка! Сестра! — князь растолкал самураев, усадил девушку и, прислонив её к стенке гроба, заглянул в глаза. — Ты…

— В порядке, — слабо улыбнулась княжна, отчего впечатление «прихода»[2] только усилилось. — Сейчас… он примет меня… и мы двинемся дальше.

«Ну да, взяли девочку погулять и разом поимели кучу проблем, — думал я, глядя на счастливо-пришибленное лицо Аяки. — Но хорошо хоть жива осталась, а то ведь таких проблем бы огребли, что лучше об этом не думать. Индиана Джонс, мать его… Местного, японского, блин, разлива» …

«Сейчас» затянулось часа на два, как это и бывает у наркоманов. За это время я успел изучить настенную живопись асуров, внимательно осмотреть статую и поговорить с Эйкой о Синем Лесе.

Ничего нового из этого разговора я не узнал, кроме того, что Великое Древо стоит над всеми богами, которые хоть как-то относятся к Лесу и обладает даром предвидения. До кицунэ доходят лишь отголоски его размышлений, но, как бы то ни было, в Аокигахару мне в любом случае придётся наведаться. И не только ради Мики, а ещё и для разговора с самим деревом. Я не очень, правда, понял, как это происходит. Там, по рассказам Эйки, какой-то сплошной «Аватар»[3]. Парящие соцветия, цветные огни и лопухи, на которых можно куда-то там подниматься. Лисица, как я понял, сама была около дерева только один раз, совсем юной девчонкой, и это именно оно отправило её жить к людям.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Аяка пришла наконец в себя и сразу же превратилась в хорошо знакомую стерву. Коротко пояснила, что все, мол, в порядке, и переживать за ее самочувствие не стоит. От вопросов брата отмахнулась, туманно пообещав ему рассказать обо всем позже, а потом, как ни в чем не бывало, направилась вместе с нами к запирающей плите.

Памятуя о словах енота, князь приказал солдатам выстроиться перед проходом. Когда все заняли свои места, Эйка положила ладони на «кран», запрокинула голову, и… ничего не случилось. В смысле, никто на нас снизу не выбежал. Плита отъехала вбок, явив истёртую лестницу, которая выводила на небольшую площадку с глухой стеной и двумя потрескавшимися тумбами непонятного назначения. Больше ничего сверху не было видно, и когда князь уже собирался что-то скомандовать, я остановил его жестом и, кивнув на лестницу произнёс:

— Не стоит туда идти без разведки. Лестница узкая, на ней не развернуться, поэтому схожу я и приведу все, что там есть сюда. Ну а вы…

— Только не как в прошлый раз, — с сомнением посмотрев на меня, произнёс Нори. — Не нужно стоять и ждать. Сразу беги к нам.

— Яволь, босс, — произнёс я на ломанном русском и, кивнув, направился вниз.

— Таро, что это значит? — догнал меня оклик приятеля.

От возмущения Нори даже забыл приставить к моему имени суффикс. Хотя, я тоже хорош. Веду себя как пацан в боевой обстановке. Расслабился, блин, или что-то изменилось в мозгах?

— Это означает, что бежать буду так быстро, как смогу, — не оборачиваясь, пояснил я. — Так что готовьтесь. Предварительно предупрежу криком.

За площадкой обнаружилась ещё одна ведущая вниз лестница, примерно такого же размера, как и та, по которой я спустился. Внизу — арка, сквозь которую просматривалась часть какого-то помещения, размеры которого определить было сложно. Никакой опасности вроде бы нет, если не считать за таковую — человеческий череп, что лежал у подножия лестницы на куче мелкого щебня и пялился на меня своими пустыми глазницами.

Никаких костей поблизости не было видно, и это меня слегка напрягло. Не, ну а как не напрячься? Тут же не приключенческий фильм и не компьютерная игра, где мертвые головы разбрасывают как декорации, для создания соответствующего эффекта.

В реальности, если череп лежит, значит, кто-то его туда положил, и вряд ли это сделали живые. Просто сложно представить ситуацию, при которой похоронная команда тащит труп с отрубленной головой и теряет ее по дороге. А потом ещё и на обратном пути не находит, ага… Или находит, но оставляет лежать на виду. Отсюда вывод: этот череп сюда притащил какой-то урод, из тех, что появились здесь после того, как гробница была запечатана. Хозяин сам забыл тут свою башку, или это сделал кто-то другой — не важно, но проблема в том, что эти твари где-то там, впереди, за аркой…

Осторожно спустившись по лестнице, я прошёл в зал за аркой, огляделся и озадаченно хмыкнул. Пусто… Только каменная крошка на полу, три горящих фонаря, статуя той же бабы и неизменные рисунки на стенах. Зал в длину метров сорок и впереди чернеет еще одна арка, но соваться туда в одиночку не хочется. Просто могу потом не успеть добежать до ребят.

Поднявшись наверх, я коротко передал князю увиденное. Нори приказал выдвигаться, и отряд, осторожно ступая, быстро спустился по лестнице.

Выстроившись внизу в привычный боевой порядок, мы прошли в следующий зал и остановились на пороге, понимая, что пришли туда, куда нужно…

Этот зал по размерам превосходил все остальные. Тот же пол, та же крошка, те же рисунки на стенах, но было тут и кое-что ещё…