Красные и белые. На краю океана - Андрей Игнатьевич Алдан-Семенов

— Вы дворянин!

— Я не изменник...

— Если так, вы уже стали изменником!

Муравьев пинком распахнул дверь салона. В салон вбежал адъютант.

— Под арест этого предателя!

Муравьев вышел на пристань, где стояли красноармейцы бро-недивизиона. За ним вывели Тухачевского.

— Бойцы! Герои! Орлы! — начал Муравьев. — Посмотрите на изменника знаменам рабоче-крестьянской власти! Царский офицер Тухачевский хотел арестовать вашего главкома. Но монархист, замаскированный под большевика, просчитался. Я разоблачил его, прежде чем он поднял на меня свою подлую лапу...

— К стэнке мэрзавца! — потряс маузером Чудошвили.

Командующий Симбирской группой войск презрительно пожимал плечами, штабные командиры смотрели на Тухачевского так, словно они предчувствовали его измену. Адъютант, наклонив черную тяжелую голову, исходил визгом:

•— Смэрть прэдателю!..

— Мы еще успеем его расстрелять,— остановил Муравьев адъютанта.

Оставив Тухачевского под охраной, он отправился в город.

В гостинице Муравьева ожидали симбирские эсеры — участники заговора. Уверенный в полном успехе авантюры, главком решил немедленно создать и свое правительство.

8

ЛЕНИН — РЕСПУБЛИКЕ

«Всем, всем, всем! Бывший командующий левый эсер Муравьев отдал войскам приказ повернуть против немцев... Приказ Муравьева имеет предательской целью открыть Петроград и Москву и всю Советскую Россию для наступления чехословаков и белогвардейцев. Муравьев объявляется изменником и врагом народа. Всякий честный гражданин обязан застрелить его на месте...»

Варейкис получил радиограмму глубокой ночью, в губкоме находилась горсточка партийных работников да латышские стрелки, охранявшие здание. Он собрал их в зале заседаний, прочитал радиограмму.

— Надо обезвредить Муравьева И ликвидировать мятеж в зародыше. А как это сделать с нашими слабыми силами?

— Ленин приказывает застрелить главкома. Я исполню приказ,— решительно сказал красноармеец, которого звали Филей.

— Пока не разрешаю. Убийство Муравьева в этот опасный

момент ухудшит наше положение. Все коммунисты немедленно расходятся по казармам, по заводам — нужно поднять красноармейцев и рабочих против изменника. Какими силами мы располагаем?

— Латышские стрелки не пропустят Муравьева в губком,— заявил начальник охраны.

— Муравьева, наоборот, надо заманить в губком,— возразил Варейкис. — Итак, все в казармы, все на заводы! В нашем распоряжении минуты, не теряйте же попусту драгоценного времени.

Коммунисты покинули кабинет. Варейкис посмотрел на молодого шустрого редактора губернской газеты.

— Надо узнать, где сейчас Муравьев. Поручаю это тебе. Погоди,— удержал он редакт’ора, двинувшегося к двери. — Если Муравьев явится в губком, то... Вот, смотрите,— Варейкис провел рукой по зеленому сукну стола. — В кабинет можно пройти только через зал заседаний. К залу справа и слева примыкают комнаты. В комнате налево разместим стрелков, в правой части посадим Филю с пулеметом. Муравьев проходит в кабинет, а стрелки занимают зал заседаний. Он, конечно, явится с охраной,— под любым предлогом не пропускать ее ко мне в кабинет...

— Недурно,— блеснул выпуклыми глазами редактор, — А если Муравьев не приедет в губком?

— Муравьев поступает всегда неожиданно. Я не рассчитываю на его характер, но надо выиграть время.

— Губком окружают матросы с пулеметами. Ими командует какой-то грузин,—-сообщил вошедший стрелок.

Площадь и примыкавшие к ней улицы занимал матросский отряд под командой Чудошвили.

— Кто из вас болшэвики? Кто эсэры? Болшэвики отходят налэво, эсэры — направо. А, черт, наоборот! Болшэвики — направо, эсэры — налэво... — приказал Чудошвили.

— А кто тебе дал право устанавливать пулеметы? Кто ты такой? — спросил Варейкис.

— Адъютант главнокомандующего Муравьева.

— Я председатель губкома...

—- Пмэю приказ на твой арэст. Главком объявил войну немцам и заключил мир с чехами, вечный блажэнный мир — и долой болшэвиков!

— Прочь от крыльца, стервец! — схватился за маузер Филя.

Чудошвили трусливощопятился, Варейкис и Филя вернулись в здание. Прошло полчаса в напряженном ожидании, дверь приоткрылась, в кабинет вбежал редактор.

— Что нового? — спросил Варейкис.

— Муравьев в гостинице создает Поволжскую республику, распределяет министерские портфели.

2 *

Великолепно! Пусть распределяет портфели. Ступай снова в гостиницу, скажи — мы готовы на определенных условиях поддержать его правительство... :

В третьем часу ночи в губкоме стали появляться красноар* меицы, рабочие, матросы с речных пристаней.

„ Пулеметная рота поддерживает большевиков... Красноармейцы второго бронедивизиона выступают против Муравьева Железнодорожники спешат на защиту губкома,—докладывали связные.

Зазвенел телефон, Варейкис снял трубку.

Слушаю... Да, это председатель губкома. Кто это? Здравствуйте, товарищ Муравьев!.. Так, так, так! Громче, я плохо слы-шу... У меня нет иного выбора, как поддержать ваш поход на Москву?.. Вы предлагаете мне портфель министра? Это соблазнительно, но надо подумать... Что вы, я не умею быстро соображать.- Варейкис засмеялся в трубку. — Часы истории отсчитывает свои минуты?.. Все это верно, но речь идет о судьбе революции. Жду...

Варейкис хмуро стоял у телефона, члены губкома сидели вокруг стола. У всех были зеленоватые от усталости лица.

Варейкис направился в зал заседаний — там Филя закрывал газетами стеклянные двери. Председатель губкома заглянул в комнату латышские стрелки разместились у стен, и у них были зеленые от зари лица.

А что там? — повел глазами на другую дверь Варейкис.-

— А там пулеметы,— ответил Филя.

У подъезда затарахтел автомобиль.

Приехал.—Варейкис остановился посередине зала.—Ну что ж, не мы заварили эту кашу. Иди, Филя, к пулемету...

В зал заседаний со своими единомышленниками и охраной вошел Муравьев.

Вы сделали свой выбор? — с ходу спросил он Варейкиса и коротко рассмеялся.

— Пройдемте в кабинет. Мы ожидаем вас...

Главком, глядя на всех и никого не видя, положил правую РУ К У на грудь, вскинул голову. Снова, уже строго, спросил стоящего в дверях Варейкиса:

— Почему не пропускаете мою охрану?

— Фракция левых эсеров может договориться с большевиками без лишних глаз. У нас ведь нет охраны.

Муравьев поправил кобуру маузера, демонстративно вынул из кармана браунинг, сунул за пазуху.

Итак, мы слушаем,— сказал Варейкис, проходя на председательское место.

— Вам уже известно, что я объявил войну Германии,— начал Муравьев. — Я заключил мир с чехами и повернул свои вой-

ска на Москву. — Муравьев движением руки обвел эсеров, рассевшихся у стены. — Я не могу больше терпеть, когда большевики