Любой ценой - Наталья Никольская

Лариска взяла наполненный бокал, сделала несколько глотков и отставила его. Потом она закурила, медленно выпуская дым. Мы с Ольгой терпеливо ждали.

– Да, – наконец ответила Лариска. – Действительно, был парень. И Николай Валентинович был очень против, чтобы Наташа с ним встречалась…

– Почему? – тут же спросила я.

– Девочки… – Лариска подняла на нас серьезные глаза. – Это семейная история, и не очень приятная. Поэтому я и не стала об этом рассказывать. Я и сейчас считаю, что это не имеет никакого отношения к смерти дяди. Мы тогда все были в шоке, я надеялась, что все наконец-то закончилось, но, видимо, прошлое постоянно будет напоминать о себе. У меня к вам только одна просьба – никому не говорить об этом. И так слухов и сплетен ходило достаточно. Одна баба Клава чего стоит.

Мы с Ольгой поклялись, что никому ничего не скажем.

– Разве что только Жоре, – предупредила я. – Но уверяю тебя, что дальше него это не пойдет. И тебе никак не навредит.

– Надеюсь, – грустно улыбнулась Лариска, отпивая еще вина из бокала. В общем, я не так уж много знаю. И только со слов дяди. Он как-то вечером подвыпил и разоткровенничался со мной. Наташа познакомилась с одним парнем. Его звали Виктор. Насколько я поняла, они очень друг другу нравились, хотя дядя и кричал, что это чушь собачья. Вернее, он говорил очень путано, постоянно противоречил сам себе. То кричал, что это был глупое увлечение подростков, то признавал, что между ними действительно было глубокое чувство, а он помешал его развитию… В общем, понять что-либо было сложно.

– Ты конкретнее говори, – попросила я, тут же получив укоризненный взгляд от Ольги, которая, конечно же, сочла мою просьбу бестактностью.

– Я стараюсь, – развела руками Лариска.

– Кто этот Виктор? Откуда? Почему Николай Валентинович был против его отношений с Наташей?

– Этот Виктор – студент, – торопливо заговорила Лариска. – Учится в университете на филфаке. Сам он из деревни, живет в общежитии, ни кола ни двора, ни денег, как сами понимаете. Правда, он подрабатывает корреспондентом в какой-то газете, стараясь заработать хоть что-то, но вот это, кстати, и бесило дядю больше всего.

– Почему? – удивилась я.

– Он терпеть не мог журналистов. Кроме того, считал, что это не профессия для настоящего мужчины. К тому же, как я поняла, этот Виктор – очень мягкий и интеллигентный мальчик. А дядя… О мертвых, конечно, нельзя говорить плохо, но он был солдафон. Типичный. И, естественно, он не таким хотел видеть собственного зятя, как этот Виктор.

– А что, там уже речь шла о свадьбе?

– Дядя говорил, что Наташа как-то заявила об этом. Господи, ей же было всего семнадцать лет! Разрешил бы он им открыто встречаться, может быть, у них бы все само собой прошло… А он вместо этого буквально запирал Наташу дома, не разрешал Виктору к ней приходить, несколько раз просто с лестницы его спускал… Это он все сам рассказывал. Дядя, в смысле.

– А как вела себя Наташа?

– Она и просила его, и плакала, и даже голодовку объявляла.

– Юношеские страсти, в ее возрасте это вполне естественно, – кивнула Ольга.

– Бедная девчонка, – вздохнула я. – Не дай бог иметь такого папашу.

– Хочешь сказать, лучше такого, как у нас? – усмехнулась Ольга.

– Не знаю, – честно ответила я. – Наш, по крайней мере, не навязывал нам своего мнения.

– Это потому, что он нас и видеть не хотел.

– Какая теперь разница, почему! – махнула я рукой.

Наш отец, Андрей Витальевич Снегирев, бросил нас, когда мы с Ольгой были совсем маленькими. Мать, Ираида Сергеевна, помучившись с двумя близняшками и поняв, что это такое, перекинула нас на бабушку. Евгения Михайловна фактически нас и воспитала, а мама как занялась смолоду устройством личной жизни, так и занимается до сих пор. Постоянного мужа она себе так и не приобрела, а вот дочерей, можно сказать, потеряла.

Нет, мы, конечно, общаемся с ней, но я называю ее до сих пор исключительно на вы и Ираида Сергеевна. Ольга – более мягкая, а точнее, беспринципная – зовет ее мамой. Ну, Ольгу можно понять – она зависит от Ираиды Сергеевны, периодически подкидывая ей собственных детей. Видимо, мамины гены в ней сказываются. Я-то, слава богу, ни от кого не завишу, чтобы жертвовать своими принципами.

Я отвлеклась от разговора, погрузившись в собственные мысли, и теперь уже Ольга толкнула меня.

– Да слушаю я, слушаю, – буркнула я. – Так что там было дальше?

– У них очень испортились отношения – у Наташи с отцом, я имею в виду. В конце концов он поставил ей условие – месяц не встречаться с Виктором. Та скрепя сердце согласилась, надеясь, что через месяц отец поймет, как он ошибался. А Николай Валентинович в свою очередь надеялся, что за месяц молодые люди отвыкнут друг от друга. Но все было напрасно. Наташа и Виктор честно выдержали положенный срок, и ровно через месяц Виктор появился на пороге квартиры Дружниковых. Николая Валентиновича в тот момент не было дома, а когда он вернулся, то застал сияющую парочку. Это вывело его из себя, и он раскричался, выгнал Виктора и сказал, чтобы ноги его больше в его доме не было. С Наташей случилась истерика, потом она долго лежала в постели, совершенно ко всему безучастная. С этого момента они с отцом окончательно отдалились друг от друга. Николай Валентинович даже плакал, когда рассказывал об этом. Я и не подозревала раньше, что этот человек может так проявлять свои эмоции. Он всегда казался мне сделанным из железа, а тут совсем размяк. Да еще выпивка на него подействовала. Он выглядел совсем старым и разбитым. Мне его было так жалко в тот момент!

– А что случилось потом? – спросила тихо Ольга после недолгого молчания.

– Потом Наташа начала встречаться с другим парнем. Тот был из очень обеспеченной семьи. Правда, татарин.

– А как Николай Валентинович отнесся к этому выбору? – спросила я.

– Он воспринял это как час от часу не легче. Я думаю, что Наташа стала это делать назло отцу. Дескать, ты хотел обеспеченного – пожалуйста. К тому же грубого мужлана.

– В каком смысле?

– Это Николай Валентинович так выразился, уточнив, что это слова Наташи. Тут уже он повел себя по-другому. По-прежнему пытался отговорить дочь от нежелательных отношений, но уже гораздо более мягко. Но та словно завелась. Нет уж, говорит, папочка, ты хотел такого – получай! Поначалу, когда Николай Валентинович еще не знал этого Руслана, он даже обрадовался, что дочь наконец переключилась. Думал, что она ожила и теперь наладит отношения с новым кавалером. Но как увидел его… Он сам сказал, что более наглого типа не встречал. Пришел в ужас. Теперь он уже не действовал так брутально. Просил, убеждал, умолял дочь бросить этого Руслана, но та словно удила закусила. Стала совсем на себя не похожа. Грубила отцу, издевалась над ним. А потом случилась эта история, в которой Николай Валентинович винил полностью себя. Он считал, что Наташа покончила с собой из-за того, что рассталась с Виктором. Вообще, мысли у него путались. Он и Виктора винил, даже говорил, будто тот специально нанял того водителя, чтобы убить Наташу. В общем, с ума сходил. Мотался по инстанциям непонятно для чего, требовал, чтобы дело расследовали как можно тщательнее. Как будто это могло что-то изменить! Просто человек потерял голову от горя, я так думаю. А потом он и вовсе совершил откровенно бредовый поступок.

– Какой именно? – уточнила я, потому что Лариска снова замолчала.

– Он пошел к этому Виктору и потребовал компенсацию за моральный ущерб. Денежную. Назвал какую-то совершенно нереальную сумму…

– А Виктор что?

– Подробностей я не знаю, но только поняла, что он, естественно, отказался. Там вышла какая-то безобразная сцена, Николай Валентинович не стал мне ее описывать. А больше я ничего не знаю. Николай Валентинович совсем вымотался, рассказывая мне все это. Сил у него уже не было, помню, он уснул прямо за столом. Я пыталась его растолкать, уложить в постель, но так и не смогла. Потом ему стало плохо с сердцем. Я вызвала скорую, ему что-то вкололи, кое-как привели в чувство и уложили спать. В общем, это была кошмарная ночь, о которой мне до сих пор вспоминать неприятно. Даже жутко…

Лариска снова замолчала. Потом, попросив у меня еще одну сигарету, закурила. Ольга пододвинула ей бутылку с вином, но Лариска отказалась пить. Зато сама Ольга с удовольствием пропустила еще стаканчик.

Я, не выдержав, вывела ее в соседнюю комнату.

– Что такое? – заметив мой недружелюбный взгляд, недовольно спросила сестра.

– Ты поменьше на вино налегай! – с досадой сказала я. – История-то, как я понимаю, на психологии замешана, а это как раз по твоей части. Тебе слушать надо, раскрыв рот, и выводы делать, а ты чем занимаешься?

– Я во все прекрасно вникаю! – возмущенно зашипела сестра. – Делаешь из меня неизвестно кого! Я уже сейчас могу сказать, что налицо присутствует синдром…