Александр Дюма Великий. Книга 1 - Даниель Циммерман

Сыну Генерала положено было пройти полный курс аристократического воспитания, пусть хоть со скидкой. За десять франков в месяц Мари-Луиза добывает ему скрипача-учителя. «Папаша Гиро <…> был настоящий гофмановский музыкант, высокий и худой, в коричневом сюртуке и в парике, который имел обыкновение следовать за шляпой мэтра всякий раз, когда он снимал ее, здороваясь. Поэтому Гиро, дабы устранить эту незадачу, решил пользоваться париком лишь по воскресным и праздничным дням. В обычные дни парик заменялся на черный шелковый колпак, который Гиро яростно натягивал на уши, когда его ученики играли слишком уж фальшиво». Что постоянно происходило во время игры Александра, который по истечении трех лет не научился даже настраивать инструмент. И папаша Гиро отказывается продолжать уроки, у него совести не хватает тянуть деньги с бедняжки мадам Дюма.

Освободившись от скрипки, Александр раздобывает себе учителя фехтования в лице некоего обитателя дома призрения нищих. Папаша Мунье осел там по причине неумеренной любви к бутылке, а также потому, что некогда ему проткнули горло рапирой. Не имеет значения: в фехтовании натощак важен показ, а не речи.

«Среди всего этого, мечтая лишь о саблях, шпагах, пистолетах и ружьях, я оставался трусишкой». На самом деле он просто был подвержен головокружениям, что стоило ему насмешек и шуток со стороны сестры и кузин Девиолен, в особенности Сесили, настоящего сорванца, которая предсказывала ему, что «самое лучшее, что он может сделать, так это стать семинаристом».

Кроме этого недуга — страха перед пустым пространством — на самом деле, были у Александра страхи и пострашней, следствие его слишком богатого воображения. Странно то, что, если совсем маленьким он играл с лягушками и ужами (правда, при этом всегда присутствовал Генерал, чтобы защитить его в случае возникновения малейшей опасности), то теперь им овладел настоящий ужас перед змеями. Гигантский удав удирает с одной из гравюр Бюффона, чтобы сожрать его, если он один в комнате. В саду у Девиоленов два безобидных ужа в стойке на хвостах кажутся ему гидрами. И в панике он бежит от них. К счастью, папаша Кнут приходит на выручку и ударом трости сражает несчастных рептилий. С этого часа он представляется Александру «Гераклом, укротителем монстров», удачнейшей из реинкарнаций Генерала.

Кроме того, случаются долгие приступы слез, без причины, из чистого удовольствия. Когда у матери это вызывает беспокойство, он представляет ей единственный логический довод, говоря о себе в своем «странном самодовольстве» в третьем лице: «Дюма плачет, потому что у Дюма есть слезы». И между тем он не проронит и слезинки на похоронах матушки Зин в 1807 году, равно как и на похоронах деда своего Лабуре в 1809 году»[18]. Кроме смерти моего отца, ни одна из последующих смертей не произвела на меня ни малейшего реального эффекта. Все претворялось в обычную каждодневную прогулку на кладбище. И еще один холмик прибавлялся к уже имевшимся, которые моя мать называла своим садом», имея в виду, что сад, прилегавший к их новому жилищу на улице Лорме, неподалеку от родного дома, ей не принадлежал. Теперь они живут не так тесно, как в гостинице. У Александра могла бы быть отдельная комната, однако Мари-Луиза не соглашается оставлять спящего сына без присмотра и проводит ночи не просто в той же комнате, но «в том же алькове», то есть можно предположить — в двуспальной кровати. Эта физическая близость к матери продлится еще долго, и Александр получит право на отдельную комнату уже будучи молодым человеком, накануне вступления в первый свой любовный роман, ибо страсть его к матери мы в расчет не принимаем.

Недурно было бы спросить, на что живут Дюма. После смерти отца Мари-Луиза унаследовала пятнадцать гектаров земли, но «на доход от этих земель невозможно было существовать; они приносили не более двух процентов». Ей приходится заложить их очень быстро, что также было невыгодно. Сверх того, в надежде на дом и сад надо было платить пожизненную ренту некоему бессмертному старику, который умрет лишь в 1820 году в возрасте девяноста трех лет, получив за свой дом в четыре раза больше его стоимости. Неизвестно, оставил ли папаша Лабуре своей дочери какие-то сбережения, которые, будучи хорошо помещены хотя бы у нотариуса напротив по имени Арман Жюльен Максимильен Меннесон, могли бы при строгой экономии спасти положение. Но никакого другого варианта для вдовы Генерала не существовало, если не считать дружеского гостеприимства Девиоленов и Колларов и получаемой от них денежной милостыни. Еще меньше можно представить себе жизнь ее без материальной помощи (бескорыстной или нет — неизвестно) нотариуса Меннесона. Последний вовсе не был филантропом, а Мари-Луиза хранила безутешность, хотя и была очень мила в свои сорок лет. И потом при ней всегда «дуэнья» в лице Александра, живущего в том же алькове. И, следовательно, последняя гипотеза зла, глупа и безосновательна.

Как бы то ни было Александр не голодает, хотя он «высок и худ, как жердь». В 1812 году Наполеон предпринимает русскую кампанию, и Мари-Луиза мечтает дополнить моральное воспитание Александра. Все ее просьбы о стипендии в императорском лицее были отклонены. Тут как раз она получает от одного из своих кузенов, аббата Консей, наследство в сумме полутора тысяч франков. Покойный Консей оставил для любого из своих родственников, который этого пожелает, стипендию для обучения в семинарии Суассона[19]. Мать печется лишь о благе своего дитяти, и Мари-Луиза приносит себя в жертву: отныне она будет спать одна. Однако «надо было как-то уговорить меня поехать в эту семинарию, что было нелегко. Никаких доводов рассудка по отношению к кюре для меня не существовало». Мари-Луиза настаивала несколько недель подряд, просила, умоляла. В конце концов Александр уступил. Собрал вещи. Непосредственно при его отъезде мать не плачет. Он страшно удивлен и думает, что она счастлива от него освободиться. Замечает, что не взял чернильницу. Берет двенадцать су, заходит в магазин. И встречает там Сесиль Девиолен, зловещее предсказание которой (он кончит в семинарии) как раз и сбывается. «При виде меня она страшно обрадовалась. Наконец-то ей представился случай высказать мне прямо в лицо, что она желает всяческих успехов в избранной мною карьере и обещает, что, как только я буду посвящен, она устроит мне место директора этой семинарии».

Эти насмешки открывают ему глаза: стало быть, отныне он никогда не сможет нравиться женщинам вне мессы или исповеди; невыносимо. И, кроме того, надо ведь как-то наказать несносную мать, которая согнала его со своего ложа. На двенадцать су он покупает хлеба, колбасы и отправляется к Буду, хромому Геркулесу, безобразному Гаргантюа. Буду способен съесть дневной рацион сорока охотничьих собак, за которыми он присматривает, и бедные животные хиреют не солоно хлебавши, он может с жадностью проглотить подряд двадцать четыре цыпленка, теленка целиком за отсутствием быка, но беглых маленьких детей он пожирать не склонен. Он принимает Александра в своей лесной хижине, обучает его искусству ловить птиц на смолу, когда они приходят пить из лужи. В три дня глухой лес примиряет Александра с матерью, и он возвращается спать с нею рядом. Урок достиг цели, и Мари-Луиза горячо принимает блудного сына, «злой», — только и говорит она ему, нежно целуя.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});