Жестяной самолетик (сборник) - Елена Яворская

Профессионально бойкие барахольщицы. Бабушки, удрученно сидящие над сельхозпродукцией. Употребившие для сугреву дядьки, небрежно, с видом знатоков, перебирающие железки. Хомяк в трехлитровой банке, белые мышки, тесно напиханные в малюсенькую клетку-переноску, исходящая плотоядной слюной серая мурчалка, нервно поглядывающий на нее щен-ротвейлер. Наверное, по выходе на пенсию я все-таки примусь за трактат «Коммунальная квартира как способ общественного бытия». А пока…

Пока наблюдаю, как передо мной, умудряясь не поскальзываться, размашисто, модельно вышагивает, вихляясь, будто на шарнирах, упакованная в джинсу девчонка на умопомрачительно высоких каблуках. Наблюдаю и думаю: а может, это благо для индивидуума, когда память короче каблучков? Да что там историческая — хотя бы личная…

Купить, что ли, Любке сапоги на шпильке? Ага, а потом ей передачки в травматологию таскать!

Подумал, подумал, и, сделав крутой разворот у самых дверей обувного магазинчика, вернулся на птичий рынок. Говорят, кошка — символ семейного уюта, так? Мы люди ученые, попробуем проверить эмпирическим путем. Кис-кис-кис…

Палыч

Шестого вечером позвонил Михалыч. Оживленный сверх меры, но, по-моему, вполне трезвый.

— Палыч, поехали Восьмое марта отпразднуем.

— То есть?

— Сезон зимней рыбалки завершим, то есть. Мои к теще на все выходные укатили, значит…

— Да я, вроде как, не по этому делу.

— Палыч, ну ты ваще, блин! Я ж тебя не в рыбные ряды зову, а на ры-бал-ку. Доперло? Нет?

Не совсем, если честно. Меня продолжало грызть ощущение, что логика в рассуждениях Михалыча где-то нарушена. Ага, понял.

— Сань, ну если твоих дома нет, нафиг нам куда-то переться?

— Чтоб твоя, блин, задница совсем к стулу не приросла. На свежем-то воздухе знаешь как…

— Март месяц, только ревматизма мне потом и не хватало.

— Не, ну если не хочешь — так и скажи, — обиделся Михалыч.

— Ну не то чтобы… короче, надо Любку спросить, а то останется она в праздник одна.

— Останется, как же. Ее уж который день какой-то до дома провожает… высоченный такой, тощий.

— Сань, ты что, теперь на лавочке по вечерам сидишь? Покупку семечек тебе субсидировать?

А между тем мыслишки закрутились в заданном Михалычем направлении: а что, если и вправду…

— Едем-то куда? — спросил я, маскируя волнительные мысли.

— Да к Иванычу в деревню, там и озеро подходящее, и вообще…

— У меня десятого уроки…

— Когда ж ты их все выучишь-то? — хохотнул Михалыч. — Не боись, девятого дома будешь.

Ага, подходяще!

И мы поехали. На Иванычевой девятке цвета «природа свихнулась».

— Она хоть по бездорожью-то по вашему пройдет?

— Оно такое же наше, как и ваше, — огрызается Иваныч. — Пройдет, куда ж она денется?

Сейчас еще дорога более или менее, подморозило. Оттепель — это, действительно, абзац.

Ладно, будем считать, успокоил.

На выезде из города мрачно-символично маячит у обочины сдохший автобус, расписанный ну уж очень аллегорическими лошадками. И слоган: «Успех — это движение». Магазин спорттоваров промоушится, что ли?.. Не-а. Банк. Брутально.

Ага, едем дальше. Перекресток. На перекрестке — пара гаишников. Лица неандертальцев на охоте, жезлы держат, как дубинки. С той лишь разницей, что неандертальцы не были вооружены радарами. То есть у мамонта шансов было больше.

Проехали. Без приключений, что вдвойне приятно. Нафига, спрашивается, мамонту приключения?

На радостях начал читать спутникам экстремистско-историческую лекцию о том, что в истории не раз и не два случалось, что высокопоставленные становились высоко повешенными. Иваныч заслушался — и чуть не въехал в и без того недовольно покривившийся указатель с надписью «Отрадное». Ых! Отрадное, Благодатное, Богодухово… Несть им числа по Руси. Только что же это? Мироощущение такое, аскетизм в пастельных тонах? Или всего лишь безуспешная попытка приманить удачу?

Дважды ых! Не, мужики, ну реально, «платные» дороги — это оживший феодализм в самом что ни на есть самодурском варианте! Ожить-то он ожил, но как смердит, зараза!

А что вы думаете? От целесообразности до абсурда не то что один шаг — один плевок, ясное дело, даже не верблюжий. Средства на ремонт дорог необходимы — это целесообразность. Но стоит нашему человеку зачуять халяву и… Пока что — тетушки с больших дорог с руками-шлагбаумами, а вскорости — кто знает? — объявы типа: «Въезд в город Буховое платный». А что, спрашивается, хорошего и примечательного в том Буховом? Речка Буханка, впадающая в реку Непросыханку, да живописные развалины ликероводочного завода, не выдержавшего конкуренции с бабушками-самогонщицами.

Выехав в четыре часа утра, к полудню добрались до Иванычевой деревни, которая на поверку оказалась в соседней области, да еще — райцентр и к тому же — город… ну, это громко сказано — так, городок на берегу живописной лужи, краса неписаная и непечатная.

Не удержался, прокомментировал:

— Ну, я понимаю, что для бешеной собаки семь верст не крюк, но у меня все прививки поделаны и ветпаспорт в порядке!

К тому времени, как мы причалили…у-у-у… приехали на берег озера, навестив предварительно всех Иванычевых родных и знакомых, мне хотелось только одного — свернуться клубочком и задрыхнуть под кустиком. Останавливало только одно соображение — все-таки март на дворе. Ужинать не было ни малейшего желания, разве что для порядку открыли пару банок кильки (мы на рыбалке или где?) и нарезали хлебушка.

Михалыч произнес общеупотребительное «ну, за рыбалку!» — и употребил.

Я привычно захрустел килькой. Доводилось ли вам, уважаемые, употреблять когда-нибудь в пищу кильку, выловленную в Балтийском море близ славного города Калининграда? Закусон, конечно, мировой да только вот терзают меня, понимаете ли, смутные сомнения: была ли она выловлена живой и потом закормлена песком до полного склеивания плавников или загнулась раньше от жесточайшей дистрофии?

Ладно, есть в мире огорчения похуже, чем печальная судьба килек, я имею к «Гринпису» не больше отношения, чем мои коллеги по рыбной ловле — к НАТО. И на том тебе спасибо, судьба!

Любка

Совсем уж было началась весна, первым признаком которой был кисель из талого снега, и вдруг опять морозы, а вместе с ними — неизбежный гололед… точнее — небегательный… Молодой мужичок, бодро топавший впереди меня, поскользнулся и, стремясь устоять, принял странное положение полусидя-полулежа. Хлипкий пакетик порвался, из него на лед вывалились предметы малого джентльменского набора XXI века — новая пара носков, блок «Явы», пластиковая полторашка «Клинского»… В связи со стремительно приближающимся праздником — чахлая веточка мимозы. М-дааа! Поглядела — и никакого простора для фантазии…

Фантазия — атавизм. Не то чтобы жить уж очень мешает, но — странно и непрактично. Наши практичные мужички подарили нам по альбомчику для фотографий, как и в прошлом году, как и в позапрош… Нет, в позапрошлом, кажется, были фоторамки!

С посиделок в ознаменование Международного женского дня наши дамы начали исчезать недозволительно рано — к половине шестого осталась только я и Иринка, нервно поглядывающая на наручные часики — за ней с минуты на минуту должен был заехать очередной жених. Зато мужички разгулялись… нет, ну честное слово, как будто бы выпить без повода обычно стесняются! О, вот уже и Леша, наш бессменный гонец за «горючкой», потому как самый молодой, и быть ему самым молодым, по моим прикидкам, основанным на наблюдениях, еще лет пять-семь… так вот Леша, как я погляжу, уже вострит лыжи до ближайшего ларька.

— Дим, пойдем, что ли?

Димка не возражал. Он вообще редко возражает. Самое то для семейной жизни, правда? Удобный муж, надо только не забывать периодически передвигать (говорят, перестановка мебели положительно влияет на эмоциональную сферу) и еженедельно протирать с него пыль.

Маршрут известен заранее: направо пойдешь — в кино попадешь, налево пойдешь — в кафе попадешь, прямо пойдешь — домой попадешь.

Вообще-то, мне надо домой, там томится в ожидании (не столько хозяев, сколько кормежки) папашин праздничный подарочек, бело-серая мурчалка, недоразумение мохнатое, которое, подозреваю, до полной кошачьей зрелости не доживет. Если она в первый же день… в первый же час чуть не оттяпала себе башку кухонной дверью! Папаша торжественно нарек ее Марией-Антуанеттой, я немедленно гильотинировала громкое имя до Туси. Папаша, довольный, что у меня теперь есть компания, умчался на рыбалку… блин, хоть бы никому из них, ни папаше, ни Иванычу, ни Михалычу в голову не пришло с пьяных-то глаз поиграть в псов-рыцарей на Чудском озере!

— Ну что, в кино? — неуверенно предложил Димка.

А, как говорит наш Генерал — назло кондуктору возьму билет и пойду пешком!