Вифлеемская Звезда - Абрахам Север

у самого Бога, взять ответ за произошедшее, в безумном гневе он начал гневно шептать, обращаясь куда-то наверх.

— Ответь за это!? За что!? Зачем!? Ты этого хочешь!? Видеть боль и страдание!? Где твоя божья благодать и непорочность!? Смотришь, как твои же дети страдают!? Эта такая твоя проверка!? Тебе нравиться видеть нашу боль!? Ты для этого допустил смерть моего брата!? Посмотреть, как мать будет оплакивать его труп!? Это очень по-божески. ОЧЕНЬ! Зачем ты создал страдания!? Не дьявол, он слабее тебя! А ТЫ! ТЫ!! ТЫ!!! ТЫ!!!! ТЫ!!!!! Ты ничего с ним не сделал, а знаешь почему!? Потому что так интереснее! Куда интереснее видеть, как мелкие букашки преодолевают препятствия, чем мир во всём мире! Тебе это как кинцо под пивцо, тебе нет до нас дела! Главный добродетель никогда не будет истязать своих созданий, чтобы проверить их веру в себя любимого на прочность! Где справедливость!? Где!?

Он опустился и в соплях упал на пол, головой ударился обо что-то твёрдое, хотя на балконе ковёр. Ему сейчас было очень плохо. Любимый Господь, в которого он с малых лет так верил и надеялся на его безграничную любовь и заботу, показал, как он любит своих детей. Сергею нужен был ответ, а кто мог выдержать его, как не вершитель судеб?

Сергей плакал. Ему стала болеть голова от удара, он приподнял ковёр и обнаружил зажигалку с мятой пачкой сигарет. Ему было больно видеть страдания матери, а особенно больно то, что с этим происшествием начал рушиться идеал Бога. Очень больно. Обрывки разговора всплывали в памяти: “…успокаивает…смягчает боль… если очень плохо…” Ему теперь было всё равно на свои же убеждения. Он робко, как бы пытаясь всё-таки остановить себя, вынул сигарету. Сразу вспомнился репортаж, брата, плачущая мать. Его крючило от душевных мук.

Он встал, стал чиркать зажигалкой. Произвести горение удалось далеко не с первого раза. Он поджёг сигарету и с тряской скорее поднёс ко рту, но не сразу понял, как оно работает.

Разобрался. Первые втяжки ему показались слишком неестественными, а потом уже ничего так. Сергей отодвинул раму, его обдало морозом с улицы. Пепел тут же стряхивал вниз. Плакал. Теперь у него нет брата. Сергей как стервятник смотрел в глухую высь. “Спасибо! Спасибо за этот мир, за эту боль, за эти страдания, спасибо, что в твоём сценарии ты угробил моего брата, да и в принципе, сколькие погибли из-за твоего божественного бездействия. Молодец! Бог есть любовь. Отлично пролюбил, всем показал пример. Теперь ясно: “создал по своему образу и подобию”, понятно, в кого мы такие. Ну что ж, спасибо!” Сигарета закончилась, а Сергею всё ещё плохо. Он достал вторую, но в этот раз обращался с ней более умело. “Мать плачет. Хорошая проверка на крепость веры, да знаешь что, я не собираюсь преклоняться и благоговеть перед тем, кто мог всё, но ни сделал ничего. Пусть другие овцы, ведомые страхом попасть в ад, боготворят тебя, но я не собираюсь хвалить и унижаться. Хватит. Я давно уже сомневался в твоей непогрешимости. А теперь ты явно показал, кто мы для тебя. Ну, надеюсь, интересное кинцо, ничего так. Создал Себе игрушек и наделил чувствами, чтобы потом испытывать их, кто там как может изголиться, веря, что Ты их спасёшь. Потешь своё безграничное эго. Хорош, конечно. Здесь два варианта: первый — Ты всемогущая сволочь, жаждущая зрелищных игрищ, поэтому допускаешь такое, и никакой Ты не спаситель; а второй — так произошло, потому что мир несправедлив, и ты ничего не мог сделать, потому что Тебя попросту нет. Вот так. В любом случае, божок мне больше не нужен”. Сергей докурил вторую сигарету, засунул руку в воротник своей верхней одежды, нащупал цепочку и потянул со всей силы. Поскольку она была дешёвой, то порвалась.

Нательный крест отправился вслед за пеплом и бычками от сигарет с восьмого этажа, как и вера в Спасителя. Сергей закрыл окно рамой и вышел из балкона. Его настроение было безобразным, но прежней ноющей до дрожи боли уже не было. Он был подавлен и разочарован, но гнев давал ему сил. Сестра лежала на кровати и была на грани провалиться в сон.

Сын прошёл в зал и обнял всё так же плачущую мать.

— Мам, я макароны приготовлю. Тебе чай сделать?

На что Алёна Витальевна ответила материнским объятием. Через минуту Сергей уже хозяйствовал на кухне.

Похороны. Столько знакомых лиц, столько чёрного. Даже Елену одели в тёмно-серый сарафан, а под низ — чёрную блузку в белый мелкий горошек, чтобы потом всё равно она ходила по улице в розовой куртке. Ей было скучно, она то и дело отбивалась от матери и бегала где попало. Отец был мрачен и был похож на ворона, всё время говорил дочке уняться. Детей её возраста здесь не было.

Сергея раздражало, что проводы в последний путь стоили так немало, и этим занималась религиозная организация. Иконы, свечи, сам храм и обряды теперь казались ему каким-то хорошо взращенным надувательством. Вспоминались слова марксистов: “Религия — опиум для народа”. От прежнего благоговения не осталось и следа. Труды Зои Анатольевны и посещение воскресной школы пошли насмарку. Ему даже было лучше сходить в школу, чем торчать тут и ждать, пока всё кончится. Он долго искал среди прочих девушку Константина, но она, видимо, не пришла. Мало ли какая причина, хотя она скорее всего ещё находится в больнице.

К родителям то и дело подходили, чтобы выказать своё сочувствие. Сергея это раздражало, так как видел, что от их соболезнований матери лучше не становится. Его бесило буквально всё на этом мероприятии.

Апофеозом было водружение соснового гроба с телом Константина на двухметровую глубину. Могильщики сыпали чёрной землёй поверх крышки гроба. Сергей прохаживался по кладбищу и читал имена на надгробьях. Оценивал, в каком возрасте они покинули свет, и искал редкие имена. Нашёл Доминика, Ефросинью, Порфирью, Демьяна и Тимура. “Жили себе, что-то делали, чем-то занимались, а теперь, всё что от них осталось, это гранитная табличка над их усопшим телом с именем и годами жизни. Вот и всё. Вся тебе жизнь. Весело”, — размышлял Сергей.

Вот уж действительно весело.

V

Школа готовит нас к жизни, которой не существует.

Альбер Камю

«Да ведь школьные годы вы с теплотой будете вспоминать, как самые лучшие годы вашей жизни», — как-то сказал на одной из линеек заместитель директора Евгений Устин, и тем самым получил призовое место в