Деньги господина Арне - Сельма Лагерлёф

Девушка не шелохнулась и не подняла головы, но снова стала просить хозяйку дать ей здесь работу, добавив, что ни деньги, ни еда ей не нужны, а просто ей некуда больше пойти.

— Знаешь, — сказала хозяйка, — была бы у меня дочь, такая, как ты, я ни за что не позволила бы ей работать здесь в погребке. И тебе желаю я лучшей участи, чем служить у меня.

Тогда девушка повернулась и стала медленно подниматься по лестнице, а хозяйка стояла и смотрела ей вслед. Она казалась такой хрупкой и беззащитной, что у хозяйки сжалось сердце. Она окликнула ее и сказала:

— Ладно, девушка, лучше уж ты у меня будешь прислуживать, чем пойдешь одна разгуливать здесь по улицам и переулкам. Так что оставайся, будешь весь вечер мыть кружки да бокалы, а я посмотрю, чего ты стоишь.

Хозяйка отвела ее в маленькую каморку, устроенную позади зала. Размером она была не более шкафа. Оконца в каморке не было, и свет попадал сюда из зала через отверстие в стене.

— Вот здесь станешь мыть то, что я буду подавать тебе сюда из зала, — сказала хозяйка. — А потом я подумаю, брать ли тебя на работу.

Девушка вошла в каморку, но она сделала это настолько тихо, что хозяйка сказала себе: «Так, верно, мертвец сходит в свою могилу».

Весь день девушка простояла там, ни с кем не разговаривая и вовсе не поднимая головы, чтобы посмотреть на людей, прохаживающихся по залу. И она даже не притронулась к еде, которую ей поставили.

Никто не слышал звона посуды в каморке, но каждый раз, когда хозяйка протягивала руку из зала через проем, девушка тотчас подавала ей чистые кружки и бокалы, вымытые так, что на них не было ни пятнышка. Но когда хозяйка брала их в руки, чтобы поставить потом на столы, они оказывались такими холодными, что обжигали кожу ее пальцев. И она, вздрагивая, говорила:

— Эти кружки так холодны, будто я беру их из рук холодного мертвеца.

2

В этот день рыбы на причале не оказалось и чистить было нечего. Поэтому Эльсалилль осталась дома. Она сидела в одиночестве и пряла. В печи потрескивал огонь, и в комнате было оттого довольно светло. Вдруг она ощутила легкое прикосновение, словно лба ее коснулся холодный ветерок. Она подняла глаза от прялки и увидела перед собой свою мертвую сводную сестру. Эльсалилль остановила прялку и сидела без движения, разглядывая ее. В первый момент она испугалась, но потом сказала себе: «Разве мне следует бояться моей сводной сестры? Жива она или мертва, я все равно рада видеть ее».

— Дорогая, — сказала она мертвой, — ты хочешь, чтобы я что-то сделала для тебя?

Та ответила каким-то глухим и почти беззвучным голосом:

— Эльсалилль, сестра моя, я нанялась на работу в трактир под ратушей, и хозяйка заставила меня целый день стоять и мыть кружки и бокалы. Теперь дело близится уже к вечеру, а я устала так, что не могу больше. И вот пришла я просить тебя пойти со мной и помочь мне.

Когда Эльсалилль услышала это, она решила, что разум ее помутился. Но она не могла уже ни думать, ни удивляться чему-то, ни испытывать страха. Она чувствовала лишь радость оттого, что видела перед собой сводную сестру, и она ответила:

— Хорошо, дорогая, я тотчас же пойду с тобой.

Тогда мертвая повернулась и направилась к двери. Но у порога она остановилась и сказала Эльсалилль, готовой следовать за ней:

— Ты должна накинуть на себя плащ. Сегодня дует сильный ветер. — И голос ее, когда она это говорила, звучал теперь чуть громче и теплее. Эльсалилль подумала: «Моя сводная сестра любит меня по-прежнему. Она не желает мне худого. И я буду счастлива пойти с ней».

Она шла за мертвой сперва по каменистым проулкам, что вели от стоявшей на откосе лачуги Торарина вниз, а позже по более ровным улочкам — в сторону гавани и рыночной площади.

Мертвая была все время на два шага впереди Эльсалилль. Дул сильный штормовой ветер, с воем проносясь по переулкам, и Эльсалилль заметила, что каждый раз, когда порыв ветра прижимал ее к стене, мертвая вставала перед ней и заслоняла ее своим маленьким телом, как могла, от ветра.

Когда наконец они добрались до ратуши, мертвая подошла к лестнице, приглашая рукой Эльсалилль последовать за ней вниз. Пока они спускались по лестнице, порывом ветра задуло пламя в фонаре, висевшем в передней трактира, и они оказались в темноте. Эльсалилль не знала, куда идти, и тогда мертвой пришлось взять ее руку в свою, чтобы сестра не сбилась с дороги. Но рука мертвой была холодной как лед. Эльсалилль вздрогнула, и ее затрясло от страха. Мертвая отняла руку и, завернув ее в складку плаща Эльсалилль, снова взяла сестру за руку, чтобы повести дальше. Но Эльсалилль все равно чувствовала леденящий холод, проникавший даже сквозь ткань и мех, которым был подбит плащ.

Мертвая повела Эльсалилль по длинному коридору и открыла перед ней какую-то дверь. Они вошли в маленькую темную каморку, куда едва проникал свет через проем в стене. Эльсалилль поняла, что они пришли в то место, где у хозяйки всегда находилась девушка для мытья кружек и бокалов, которые ставились потом на столы перед гостями. Эльсалилль разглядела здесь чан с водой, стоявший на скамеечке, а на стойке в стенном проеме, выходившем в зал, — множество пивных кружек и другой посуды, которую надо было мыть.

— Ты поможешь мне сегодня сделать эту работу, Эльсалилль? — спросила мертвая.

— Да, дорогая, — сказала Эльсалилль, — ты знаешь, что для тебя я сделаю все, о чем ты только попросишь.

Эльсалилль сняла плащ, закатала рукава и принялась за работу.

— Будь добра, Эльсалилль, работай потише, хозяйка не должна увидеть, что я нашла себе помощницу.

— Хорошо, дорогая, — согласилась Эльсалилль, — я сделаю, как ты просишь.

— Теперь прощай! — сказала мертвая. — Об одном только тебя прошу. Чтобы ты не очень сердилась на меня за все это.

— Как, ты уже прощаешься со мной? — удивилась Эльсалилль. — Но я хотела бы каждый вечер приходить сюда и помогать тебе.

— Нет, тебе не придется больше приходить сюда, — сказала мертвая. — Думаю, сегодня с твоей помощью я исполню порученное мне.

Пока они так разговаривали, Эльсалилль уже согнулась над чаном с водой и принялась за работу. На какое-то мгновение наступила тишина, а потом она вдруг почувствовала, как лба ее коснулось легкое дуновение ветра — в точности, как это было дома, в лачуге Торарина, когда мертвая пришла к ней. Она подняла голову и увидела, что была одна. Тогда она поняла, что значило это легкое прикосновение ветра ко лбу ее, и сказала себе: «Моя сводная сестра, прежде чем расстаться, поцеловала меня в лоб».

Эльсалилль постаралась быстрее сделать свою работу. Она вымыла и протерла насухо все бокалы и кружки. Потом она повернулась к стойке в стенном проеме, чтобы взглянуть, не поставлено ли там еще посуды. Не найдя ничего, она осталась у стойки и выглянула в зал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});