Пешки - Татьяна Чернявская

— Эх, ну что за жизнь, — проворчала травница, спешно притворяясь спящей, потому что на мёртвую времени не осталось.

За всё время пребывания Алеандр под селекционной грушкой сей семейный тандем домогался её тщедушного травницкого тела настолько часто, что их упорству вполне могли позавидовать даже тараканы, штурмующие кухню. Занимайся Валент в архиве хоть вполовину также активно, то уже вполне могла бы отмечать переход в чин Мастера. Вероятно, именно поэтому травница упрямо не замечала хозяйского внимания к своей особе. Главный девиз выходцев Замка Мастеров: «На отдыхе я чарами не ведаю!» на Алеандр обычно не распространялся.

Кроме местных поклонников травницкого искусства в области косметологии за несколько часов, переваливших после полудня, к распростёртой на родной землице девушке подбирался только кот, стайка воробьёв и соседский двордог, что ещё долго будет бояться метить малознакомые деревца. Несколько раз из дома красно — синяя, встрёпанная, зарёванная и едва не задыхающаяся от возмущения вылетала Яританна, отпускала несколько малоэффективных проклятий, брызгала в разгорячённое лицо водой из колодца и снова самоотверженно рвалась на амбразуру. Бои на финансовых фронтах, судя по состоянию девушки, продвигались к полной капитуляции, по причине нервного срыва у полководца. Эл уже мысленно прикидывала, сколько успокоительного осталось в запасе и как долго придётся восстанавливать душевное равновесие Чаронит.

— Погодка нынче какая замечательная, — который раз завела выдающаяся дама, присаживаясь на скамейку и со всем возможным благородством сплёвывая в ладонь шелуху от семечек, так как высокий уровень культуры не позволял хозяйке «Чвыровых кущ» плевать под ноги, как простой деревенской бабе. — Просто прекрасная, говорю, погодка. Солнышко яркое…

— Маменька, — прогугнила рядом рябоватая копия, отличающаяся лишь слоем румян, — ну что за лухту ты городишь? Какая погодка? Какое солнышко? Мы ж не за этим…

— А такое! — маман угрожающе фыркнула на не в меру говорливое чадо. — Солнышко, говорю, печёт. Тут и обгореть благородной девице не долго. А вот в беседочке и прохладненько и уютненько, и кофеёк уж настоялся с пирожками. Даже не знаю, зачем столько напекли. Может разве что угостить кого хорошего. Отчего бы хорошего человека да не угостить. Для хорошего человека ни кофе, ни чего покрепче не жалко. Мы же не в глуши живём, знаем, что хорошему человеку предложить. Да за доброе дело‑то отчего не предложить. А служка уже, верно, и ягод лесных намыла…

— Маменька, да что ты со своей едой прицепилась! Будто в столице жрать нечего? — так искренне возмутилась девица, что Эл не удержалась и приоткрыла один глаз, чтоб глянуть на это рябое воплощение наивности. — Мы ж зелье столичное от пятен, тайком от папеньки, выпросить хотели, а не кормить её. Я вон уж и бусы свои старые, коралловые припёрла, а ты всё про кофеи…

Мамаша показала дочурке внушительный кулак с торчащей меж пальцев шелухой. Юная жертва наследственности поджала подкрашенные настоем губы и обиженно замолкла.

— Так вот и я всё думаю, что ж тут на солнцепёке‑то лежать, Ваша нечисть с моим мужем дела разводит. В беседке‑то знамо лучше будет…

Травница придирчиво скосилась на нитку ярких коралловых кругляшей с вставками из кошачьего глаза, прикинула, что до торжества в честь посвящения в младшие Мастера ещё целый год, и грешным делом собралась послать докучливых дамочек по долгому маршруту, как вспомнился убогий завтрак.

— Пишите! Итак… — торжественно вскочила на ноги девушка и плотоядно улыбнулась, заваливаясь рядом с растерявшейся хозяйкой. — Эй, ты, с бусиками, пирожки не забудь…

* * *

— Да ты на себя посмотри! — орал невысокий сфероподобный мужичок в атласном жилете, притопывая так, что на регистраторской стойке попрыгивала антикварная чернильница и дребезжали фужеры.

Спор, продолжавшийся уже более полутора часов, набирал новые обороты, в третий раз возвращаясь к начальному тезису рачительного хозяина «Чвыровых кущ». Интересовавшийся первое время нитью этой бессвязной ругани служка, принялся снова меланхолично натирать серебряный сервиз. Он настолько успешно изображал деталь интерьера, что спорщики забыли о нём ровно на одну серебряную ложку и ситечко для заварки. Служка был появлению скандальной посетительницы чрезвычайно рад, хоть и имел серьёзные опасения насчёт испорченного сварой настроения хозяина. Если беседа разрешится не в хозяйскую пользу, то человеку подневольному и без ложечки перепадёт по шеям ради профилактики и снятия напряжения.

— И это Ваш единственный аргумент на то, что предоставляемый сервис не соответствует заявленному в рекламной брошюре уровню? — не унималась странная постоялица, больше напоминающая восставшее умертвие, чем живого человека, хотя, кто ж этих тенеглядов разберёт, может у них так все ходят.

— Не нравиться — нечё ездить!

— Ах, значит, правило превалирования позиции клиента в вашей глуши не ведомо!?! Может, Вы ещё и о законе начисления баллов гостевых комплексов ничего не знаете!!! Или о принципах обмена информацией в телепатической паутине? — девушка уже успела порядком осипнуть и потому ещё больше напоминала шипящую змеюку.

— Чего ж не знать? — смотритель самодовольно пригладил блестящие от геля редкие пряди на лбу и демонстративно обтёр толстые пальчики о тряпку притихшего служки. — Знаем. Мы организация серьёзная. На рынке почитай с момента снятия Царских запретов. Вся документация, все разрешения столичной комиссией подписывались. Мастера и распорядители нас раз в три года проверяют. Так что всё чин по чину. Не к чему у нас придираться, заслуженно свои балы носим.

При этом хозяин (он же, в целях извечной экономии, выступал и смотрителем, прилежно начисляя себе двойную зарплату) самодовольно улыбнулся, намекая одним только выражением глубоко посаженных наглых глазок на полный набор связей в соответствующих ведомствах. Тенегляд в который раз встрепенулась, отгоняя подкатывающуюся к горлу истерику, и злобно сощурилась:

— Ежели Я найду к чему придраться? Полагаете, за парочку записей в жалобной книге вам баллы не снимут? (Хозяин предусмотрительно прикрыл необходимый для ревизоров томик серебряным подносом.) Во — первых, качество предоставляемого строения и его соотношение с допустимыми реставрационными сроками. Во — вторых, нарушения противопожарной безопасности в заповедной зоне и условия подвергающие риску постояльцев. В — третьих, неконтролируемый состав фауны, насчитывающий опасные для человека виды нечисти без соответствующих пометок. В — четвёртых, неквалифицированный обслуживающий персонал, не соответствующий уровню заведения…

— Да ты на себя посмотри, — рявкнул прямо в лицо склочной девице, теряющий терпение мужчина, — чвыра страшнючая! Сама чумная, вся в лишаях, а ещё претензии предъявляет! Может у тебя проказа и тебя Мастерам-Нежитеводам сдать надо на разведение!

— Вот ещё и оскорбление постояльцев! Да Вам за такое не то, что балл снимут, ещё и иск предъявят! Быстро мне жалобную книгу!!

Девушка оказалась упрямой и схватилась за поднос, пытаясь высвободить желанный документ. С другого конца в ручку подноса уцепился смотритель кущ. Спорщики яростно уставились друг на друга с выражением бойцовских псов на арене. Служка предусмотрительно убрался подальше от регистраторской стойки, гадая, кто кого перетянет на свою сторону достаточно высокого разделения: крепкий мужчина завидной комплекции или упрямая стройненькая тенегляд, упёршаяся ногой в стойку.

— Я те напишу! — пыхтел хозяин, наливаясь злой краснотой. — Я те так напишу, сикилявка синюшная!

— Не хотите жалоб — верните деньги! — повторяла, как по заученному, постоялица. — Я ж не всю сумму требую, а только за неделю, что нас здесь не будет. Вы обязаны выплатить разницу…

— Во, те, а не разница!

Смотритель разжал‑таки свои загребущие ручки с подноса и от всей души ткнул в нос столичной скандалистке аккуратненькую толстую дулю. Недолго думая, девица в ответ огрела обидчика подносом по макушке и сама удивлённая этим событием застыла в глубоком потрясении. Служка осторожно выглянул из‑за шкафа: черепушка нувориша была крепче любых преград и, оставив в детали дорогого сервиза ровную вмятину, только разгневала и без того не слишком добродушного скрягу. Драка обещала быть знатной.

— Тана, Таночка, — выскочившая из входных дверей травница перехватила поперёк туловища девушку, вставшую наизготовку с подносом и столовым ножом, и повисла на ней мёртвым грузом, — пошли отсюда! Плюнь ты на эти деньги, пусть подавится. Мы же так дотемна не выйдем. А у меня дядя в судействе работает, мы потом деньги вытребовать сможем. Ну, пойдём уже!

Тенегляд, больше известная, как Яританна Чаронит, тяжело вздохнула, опустила свой импровизированный щит на стойку и одарила присутствующих настолько тяжёлым взглядом закоренелого скопидома, что передёрнуло даже скандального хозяина. Эл, продолжая красноречиво вещать что‑то невообразимое и предположительно успокаивающее, начала пропихивать к выходу едва не скалящуюся Чаронит. При этом травница умудрялась вполглаза следить за всеми собравшимися в комнате и пресекать в зародыше все намечающиеся драки. К счастью, ни мерзкий хозяин «Чвыровых кущ», ни его ошарашенный помощник препятствовать отступлению не собирались.