Жандарм 2 - Никита Васильевич Семин

упрямо мотнул головой. Битый жизнью, знает, что обычно бесплатно ничего не бывает. Но не в этом случае. Так и не дождавшись от них ответа, я молча вытащил из кармана рубль и отдал в руки крепышу.

— На, сами купите. Радость у меня вот и решил ей с вами поделиться, — слукавил я мальчишкам. — Бывайте.

Эти пятеро напомнили мне о Сашке. А заодно навели на мысли, откуда всякие революционеры набирают себе пополнение. Да в том числе вот из таких пацанят! И как бы это крамольно не звучало, в том, что у них это получается, виноваты как раз сами дворяне и власть. Вот насмотрятся они на богачей, как те двое из ресторации, потом посмотрят на недоступные им пироженки и ватрушки, а еще если и обидят их где — и готов новый революционер, который хочет свергнуть власть. И это я еще не знаю, как тут работают социальные лифты. Может так статься, что будь среди них хоть трижды гении, а наверх не заберешься выше определенного уровня!

Зайдя по пути в бакалею, я купил заварки, леденцов для Сашки и табак для мужиков. Все равно собирался с ними сегодня встретиться, так хоть не с пустыми руками. Будет для Акинфея и остальных еще один повод лучше ко мне относиться.

Сашку я нашел около вокзала, как и ожидал. Подросток лузгал семечки, притулившись у стенки здания, и зорко следил не только за приезжими, но и за тем, где ходит патрульный городовой. Поэтому меня он заметил сразу. Поманив его рукой, я сам присел на лавочку, что стояла на небольшой площади перед вокзалом.

— Здравствуйте, Григорий Мстиславович, — улыбнулся Сашка и после моего кивка на лавку плюхнулся рядом. — Как ваше здоровье? Ух и кровищи из вас вытекло тогда! Я уж испужался, что не дотянете вы до лекаря!

— Как видишь, уже все зажило.

— Магия? — тут же деловито и со скрытой завистью уточнил подросток.

— Она самая. Держи, — передал я ему сетчатую сумку, купленную в той же бакалее, с «подарками». — Леденцы тебе, табак мужикам отдашь, а заварку — ну тут уж сами разберетесь.

— Вот за это спасибо огромное, — расплылись губы Сашки до ушей, и он тут же цапнул авоську.

Достав один петушок на палочке, тут же засунул его в рот и, причмокивая, расплылся в блаженной улыбке. Мне было приятно видеть его таким. Не озлобленно-настороженным, а обычным ребенком, который любит сладкое. Дав ему пару минут понаслаждаться угощением, перешел к расспросу.

— Как к тебе-то отнеслись, что ты ко мне за помощью пошел?

— Да кто как, — пожал плечами Сашка. — Обычно головой лишь качали, мол я какую-то глупость совершил, но глупость полезную. Но есть и такие, для которых губернатор ничем не отличается от других дворян. Вот они — ругали.

— Назовешь мне их имена? — тут же уцепился я. И тут же пояснил насторожившемуся Сашке свой интерес. — А то ведь из-за них не только губернатора, но и других хороших дворян поубивают и останутся среди них только те, кому на рабочих плевать. Тогда до большой крови недалеко. А большая кровь — она такая, правых иль виноватых не разбирает. Все под одну гребенку идут. И твоего брата может кто случайно тогда пристрелить. Или под взрыв попадет, не дай боже.

Сашка с серьезным лицом кивнул и тут же, загибая пальцы, назвал мне шесть имен, которым не понравилось, что бомбистов схватили.

— Ну, бывай, — встал я со скамейки. — Передашь Акинфею с Василием и Сергеем, чтобы вечером ко мне зашли? Разговор до них есть.

— Хорошо. До свидания, Григорий Мстиславович.

Вернувшись в дом, я тут же, пока не забыл, записал названные Сашкой имена, сделав пометку уточнить на их счет уже у мужиков, когда те придут.

Сашка не подвел, и к девяти вечера в коридор уже постучали. Пришли все трое, отчего в моей комнате, куда я их проводил, стало резко мало места. Поздоровавшись, я уже хотел начать спрашивать о названных подростком людях, когда Акинфей упал передо мной на колени.

— Ваше благородие, вы помощь обещали, — я тут же закрыл рот и поощрительно кивнул. — Есть у обчества до вас одна просьба!

Глава 5

— Так, давай по порядку, — когда Акинфей по моей просьбе поднялся с колен и изложил, что у них случилось, начал я. — Значит, ваш Серафим Кузьмич, приглядывающий за порядком в работном доме, пока вы на фабриках, слег от боли в сердце, так? И не может встать, парализованный?

— Да, — как болванчик кивнул Акинфей.

— А медик, который на заводе лечит, отказал в помощи, потому что Серафим Кузьмич там не работает?

— Да. А тот, что согласился нам помочь, лишь руками разводил и приговаривал: лекарств дорогих у нас нет, от того простой человек если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет, — с обидой в голосе процедил Акинфей и повторил свою просьбу. — Ему бы к магу на прием. А вы сами вчерась о помощи упоминали.

— И я от своих слов не отказываюсь, — согласился я и задумался, что могу сделать.

Старика я помнил и зла на него, что он меня прогнал в последнюю нашу встречу, не держал. Но к кому я могу обратиться за помощью? На ум приходил только Догомыш. Вот уж кто точно не откажется помочь простому рабочему, но тут другая проблема. У него и других страждущих вереница за дверью стоит. В прошлый раз он пошел мне на встречу неохотно, только потому, что я из жандармерии и пришел по рекомендации от его однокашника. Сейчас может и в позу встать. Да и вид он тогда имел самый замученный, как бы уже он сам не слег от своего усердия. Но других кандидатур на ум не приходило, придется идти к нему. На крайний случай — обратиться к врачам, практикующим частную практику. Только нужно узнать их расценки. Вот эти мысли я и изложил мужикам.

— Сергей пусть по частникам пробежится, — начал я давать указания. — Цены узнает, кто в принципе согласен из них за плату к рабочему прийти. Василий сходит к Владимиру Ивановичу, который его недуг излечил. Он его знает, сможет пробиться и хотя бы спросить. Если что, скажи, что и оплатить