В плену его власти - Софи Росс

на восемнадцать, и я надеюсь, что это не передается по наследству.

Запускать себя я не собираюсь, но планирую принимать свои естественные возрастные изменения. Невозможно быть вечно девочкой. Женщиной, кстати, быть ничем не хуже.

Забавно, что в ресторане, который мы выбираем, один салат стоит как вся моя повышенная стипендия. До своего поступления я не замечала такие вещи, потому что карман приятно грел золотой безлимитный пластик, а теперь вот просвещаюсь уже второй год и все никак не могу привыкнуть.

Мама зачем-то начинает флиртовать с мальчиком в бабочке официанта, а я прячусь за меню и делаю вид, что пищевая ценность блюд вызывает у меня интерес.

Периодически выглядываю из-за страниц и награждаю маму откровенно осуждающим взглядом, но она просто отмахивается и продолжает смущать паренька. Ох и не завидую я ему.

— Ничего ты не понимаешь, Евочка. Вот подрастешь и тоже захочешь нравиться всем мужчинам вокруг себя, чтобы они шеи тебе вслед сворачивали.

— Зачем всем, когда у тебя уже есть один? — намекаю на папу. Мне кажется, мама все время о нем забывает, несмотря на кольцо.

— Мне приятно внимание со стороны.

Все равно каждый раз не могу уловить, зачем надо нравиться всем, если у тебя в жизни уже есть принц. А в случае моей мамы — король.

— На самом деле, милая, я не просто так решила сегодня встретиться с тобой, — мама отрывается от своего салата в ноль калорий и смотрит на меня так, что немедленно хочется сбежать. — Не планируй ничего на следующие выходные, мы с твоим отцом хотим познакомить нашу любимую дочь с ее женихом.

Пианист начинает играть что-то трагичное, но сейчас к месту больше подошел бы похоронный марш.

Прощай, моя свобода. Я знала, что когда-нибудь это случится.

Восьмая глава. Ева

Никогда не считала родительский дом теплым местом, куда можно прийти в плохие времена.

Мне здесь всегда было… Пусто, наверное.

Мама постаралась сделать загородный трехэтажный коттедж идеальной картинкой из модного журнала, поэтому с первого взгляда вообще трудно было определить живет ли здесь кто-то. За полтора года ничего не поменялось.

Все то же отсутствие домашних милых вещей, идеально отполированные поверхности, к которым страшно прикасаться, потому что есть шанс нарваться на гневное неодобрение хозяйки дома, газон, траву на котором садовник стрижет, кажется, по линейке.

Меня никто не встречает.

Отец как всегда занят в кабинете, мать контролирует повара, а младший брат, если он вообще в доме, наверняка слишком занят приставкой, которую он любит сильнее родных людей.

Даже под ногами никто не вертится — родители всегда были против домашних животных, я не могла завести себе даже маленького хомячка, которого никто и никогда не увидел бы.

Ева Воскресенская — послушная дочь, которая не спорит с мамой, когда та велит ей явиться в отеческий дом. Всегда знала, что однажды мне представят какого-нибудь мужчину в безумно дорогом костюме и сообщат о дате помолвки. Потому что за все приходится платить. Деньги к деньгам.

Я пыталась бунтовать, еще в школе устроила истерику, когда вместо веселых выходных с друзьями мне приходилось из раза в раз натянуто улыбаться папиным партнерам по бизнесу в каком-нибудь невероятно скучном загородном гольф-клубе.

На следующее утро я пошла в обычную где-то на окраине города в районе с не самыми лучшими людьми школу, пошла пешком, потому что личный водитель тоже относится к категории того, за что нужно платить. Забитые автобусы вместо комфортабельного авто, две сотни в день на обед и проезд, страх темных дворов ранним утром, через которые приходилось пробираться к зданию, и кнопочный доисторический телефон вместо привычного смартфона последней модели.

Меня хватило на неделю.

Пришлось извиняться за свое поведение, а в следующий месяц особенно усердно улыбаться мешкам с деньгами, которые к тому времени начали смотреть на меня со стороны мужского интереса.

Начала эта шлюшка уже спать со всеми подряд или «золотой» девочке пока удается держаться?

Кому-то со стороны моя жизнь кажется сахарной, но они просто незнакомы с изнанкой, где красивый узор превращается в запутанное сплетение торчащих во все стороны ниток.

— Мам? — интересно, выдадут ли мне новые туфли, чтобы я случайно не испортила паркет уличной грязью?

— Не кричи, Ева. Где твои манеры? — мамуля выглядит безупречно. Я не понимаю, как она не устает поддерживать образ эталонной жены, но иногда меня это и правда восхищает. Каждый день с укладкой, никаких тапочек и боязнь лишний раз улыбнуться, чтобы не появилось лишних заломов на коже. Изумительный контроль.

— Прости, — это гораздо проще споров. — Денис дома? Я ужасно по нему соскучилась.

— На втором этаже, — скупо отвечает мне и беспокойно поглядывает в сторону кухни. Все понятно, там без нее не справятся. Мама обязательно должна все контролировать, иначе мир просто рухнет.

— Я загляну к нему, хорошо? Ужасно соскучилась по младшему оболтусу.

— Не шумите. Гости могут нагрянуть в любой момент. Никто никогда не может выполнить четкие договоренности по времени… — бурчит себе под нос и уходит обратно третировать бедного повара.

Надеюсь, в приступе отчаяния он не подсыплет в мамину порцию что-нибудь совсем несъедобное.

С тем, что официанты регулярно плюют ей что-то в кофе, когда у нее такие вот приступы нездорового перфекционизма, я уже смирилась.

— Привет, малыш, — я ерошу волосы брату, а он пытается увернуться от моих пальцев, потому что я разрушаю его «беспорядок», который он тщательно укладывал гелем добрых минут двадцать. — Фу, у меня теперь рука липкая.

Денису семнадцать и по нему сохнет большая часть девочек из его школы. А еще у него есть профиль в какой-то социальной сети с тысячами подписчиков, куда ему регулярно прилетает целая куча «сердечек» и предложений встретиться. Моему брату пишут даже дамы за сорок, и мы регулярно смеемся с ним над их сообщениями, где они рассказывают о своих фантазиях «стать для него заботливой мамочкой».

Женщины иногда сходят с ума от смазливых мордашек.

— Я просил не называть меня так. Хватает