Академия Смерти, или Истинная для демона (СИ) - Юлия Александровна Фадеева

груди. Вот это мускулатура! Парни из моего мира многое бы отдали, чтобы иметь такие же! Ух, а рельеф-то, какой! Просто, ВАУ! — Чего смотришь, иди, узнавай!

— А… а где? — осторожно спросила у нее.

— Ну что за безголовая? В общем так, дам тебе вон той похлебки, раз сама не знаешь, куда зачислена, — она оглядела меня с ног до головы. — Тебе все равно похудеть не помешало бы.

И, взяв тарелку, плюхнула на нее какую-то бурду цвета «детской неожиданности». Это что? Вот эту гадость я должна буду есть?

— Приветствую тебя, тетушка Аркху, — поздоровался с этой странной женщиной хранитель, довольно скалясь.

— Ой, Хок, — заулыбалась она, — ты какими судьбами ко мне заглянул?

— Да вот, новенькую к тебе привел, чтобы ты ее, как следует, накормила. Ее сегодня только зачислили, потому она еще ничего тут не знает.

— Да? — скептически выгнув широкую черную бровь, произнесла она. — Ну, и куда же эту бедовую зачислил магистр?

— Артефакторика, — ответил дух и…

Орчанка побледнела, а затем, ка-а-ак заголосит:

— Ох ты ж, бедная! Ох ты ж, заморыш! Ты глянь, Хок, у нее же одни кости да кожа! Совсем ее голодом, видать, заморили! Ты ж моя доходяжечка! Сейчас тебя тетушка Аркху накормит!

И как давай метать мне в тарелки мясо! Да разного! И побольше!

А я стою, и понять ничего не могу. С чего это она так резко свое мнение обо мне изменила? То, сперва, сказала, что мне и похудеть бы не мешало, а затем, что я голодом заморенная?

Нет, вообще фигурка-то у меня ладная! Ни капли лишнего жира, и все на месте! И очень даже привлекательное! Но я точно не доходяга!

— Бери, девонька, кушай! — жалостливо глядя на меня, выдала орчанка, отдавая мне нагруженный до отвала поднос с едой.

— А… почему так много? — поинтересовалась у нее.

А она стоит, невидимую слезу вытирает и молчит.

Глянула на кота… А тот стоит и тихо посмеивается. Что за ерунда?

— Хок? — шепотом позвала кота. — А что происходит?

— Ничего, — хохотнул хранитель, посмотрев на меня, — просто иди и ешь. А как вдоволь насытишься, отправимся в кабинет к магистру — он давно уже ожидает тебя.

Пожала плечами, беря тяжеленный поднос и унося его на первый попавшийся стол. Есть хотелось безумно, но вот как-то сомневаюсь, что осилю СТОЛЬКО!

Пока ела восхитительное мясо, все никак не могла отделаться от мысли, что как только тетушка Аркху услышала, на какой факультет меня зачислили, то резко поменяла ко мне свое отношение. Интересно, почему? Что не так с этим отделением, раз меня пытаются накормить до отвала?

Нужно будет разузнать об этом.

Глава 9

После ну очень уж сытного обеда, который я, к слову, так и не осилила, из-за чего тетушка Аркху немного расстроилась, а потом заявила, что в следующий раз обязательно приготовит что-нибудь повкуснее и посытнее — надо же откармливать бледную немощь! Это она про меня так. Честно говоря, я была в шоке! В общем, я вместе с духом отправились к магистру.

Вот не знаю, почему, но как только подумаю о нем, так все поджилки разом начинают трястись.

Хок же, виляя задом, что-то тихо-тихо напевал и все время прядал ушками, словно к чему-то прислушиваясь и изредка поглядывал на меня, проверяя, следую ли за ним или отстала где-нибудь в одном из переходов.

Ну а куда я денусь-то? Я ж тут вообще еще ничего не знаю, кроме своей комнаты и невероятной столовой. Вот уж никогда бы в жизни не подумала, что так могут кормить студентов!

И еще мне не давал покоя факультет, на который меня определили. Ну что в нем такого, что тетушка Аркху так обеспокоено на меня смотрела и попыталась накормить так, будто это мой последний прием пищи в жизни?!

Может, поинтересоваться у котика, который, к слову, сейчас стал почти полностью прозрачным, и вместо того, чтобы идти, просто плавно парил рядом со мной.

— Хок, — все же не выдержала и обратилась к нему, — а почему тетушка Аркху так странно отреагировала, когда ты сказал, что меня зачислили на факультет Артефакторики?

Дух-хранитель повернул ко мне свою лохматую полупрозрачную мордочку и, хитро сверкнув глазами, ответил:

— Вот когда начнешь ходить на занятия, тогда обо всем и узнаешь. Чего я тебя раньше времени стращать-то буду?

— Так мне и так уже не по себе! — развела руками в стороны. — Куда уж больше-то? Так почему она пыталась меня накормить и сказала, что я голодом заморена?

— Сама скоро все увидишь и поймешь, — хмыкнул он и продолжил свой путь, как ни в чем не бывало.

— Ну и ладно, все равно узнаю правду, — буркнула себе под нос, снова пряча руки в карман.

До кабинета магистра мы шли, наверное, минут десять, а то и больше. То, петляя по лабиринтам переходов, то поднимаясь наверх, то снова спускаясь на пару этажей вниз, пока, наконец, не преодолели вверх восемь лестничных пролетов старинной, высеченной из камня, лестницы.

— Вот и зачем было забираться так высоко? — запыхавшись и раскрасневшись, выдохнула я, с завистью глядя на совершенно расслабленного кота. Хорошо быть духом — не устаешь.

Но кот проигнорировал мою реплику и вместо этого произнес:

— Ну что, Дарина, вот мы и пришли. Видишь вон ту дверь, — указал он призрачной лапой на массивную, крашенную какими-то рунами, дверь, — там и обитает наш магистр. Мне с тобой дальше нельзя — меня никто не приглашал, но если нужна будет помощь, просто позови, и я, если не буду сильно занят, приду к тебе.

Кот подплыл поближе и, встав на задние лапы, из-за чего мы выровнялись по росту, положил передние лапы на плечи и выдал:

— Удачи, девочка, она тебе пригодится.

После чего истаял прямо на моих глазах.

Вот и все, я осталась совершенно одна и стою посреди коридора Академии, не решаясь идти дальше. Не знаю, почему, но в душе поселился какой-то первобытный страх. Сердцем чувствовала, что моя жизнь уже никогда не станет прежней.

Постояв так еще немного, все же решилась и направилась к кабинету магистра.

Стук в дверь и краткое «войдите».

Боже, как же волнуюсь! Сердце стучит, как ненормальное, пальцы на руках похолодели, а ноги отказываются идти, но прозвучавшее «Я знаю, что это вы, Дарина, не стоит стоять на пороге моего кабинета. Входите уже». Заставили подчиниться, и я, собственно, и вошла.

Да, все то же немного мрачноватое, довольно аскетичное помещение, только теперь при дневном свете. За столом, что-то записывая на