Тун. Лето в розовом городе - Гай Маркос

Тигран не заметил моих слез.

– Все хорошо, Мариам?

– Да.

Отступив на шаг, он произнес бодрым голосом:

– Пойдемте вниз, я расскажу вам про памятник, которым пугают детей!

Он оказался тактичнее, чем я думала.

Мы спустились по Каскаду, останавливаясь возле самых приметных работ. Тигран отлично справлялся, живо и легко рассказывая о том, что обычно навевает скуку. От него я узнала, что огромный черный кот, с которым так любят фотографироваться европейцы, – это первый обитатель сквера, один из трех знаменитых котов известного колумбийского скульптора и художника Фернандо Ботеро. Ему же принадлежали «Римский воин» и вызывавшая недовольство у горожан пышнотелая курящая дама, нагло возлежащая в костюме Евы в самом сердце консервативного Еревана.

Всюду расставленные странные зайцы были фишкой британского скульптора Барри Флэнагана, прославившей его на весь мир. Воздушные люди Жауме Пленсы из спаянных между собой слов украшали улицы десятков городов. Ярче всех выделялась большая синяя птица киви. А я не могла оторвать взгляд от трогательных «Сидящих» Линна Расселла Чедвика: никогда еще холодная сталь не выглядела так нежно и хрупко!

Благодаря нашему рассказчику пейзаж перестал быть плоским. У него появилась история. Возможно, и моя жизнь обретет смысл и станет наполненной, узнай я свою историю?

Мы пересекли широкий проспект, с которого началась наша с бабулей экскурсия, и, обойдя здание Оперы, оказались возле пруда, именуемого лебединым озером. Он был домом для двух пар лебедей, белых и черных. Прекрасные птицы подплыли совсем близко и отвлекли нас от несуразного памятника известному композитору Арно Бабаджаняну. Его вскинутые кверху руки с крючковатыми пальцами пугали детей, вызывали улыбку у молодых и возмущали старшее поколение.

Сделав несколько фотографий, мы перешли дорогу и оказались на Северном проспекте – пешеходной улице, казалось вобравшей в себя весь бюджет страны. Шикарные дома сменяли друг друга, пестрела реклама, и люди нескончаемым потоком двигались либо к Опере, либо к площади Республики – в зависимости от того, откуда началось их знакомство с центральной частью города.

Я любовалась всем, что успевал ухватить мой взгляд, когда не был поглощен Тиграном. Меня не покидало ощущение, что вокруг – дорогостоящие декорации заброшенного театра. Я не верила этой роскоши, и подтверждением тому служили пустые запыленные окна нежилых квартир. Этот мир простым людям не принадлежал.

Подошедший ко мне Тигран словно прочитал мои мысли:

– Странно, да? Голод и богатство – соседи. Окна этих домов выходят на ржавую кровлю частного сектора. Но туристам незачем знать об этом. Да и нас это устраивает. Закоулки всех городов одинаковы, в них живет правда. А правда вредит туризму.

Его голос действовал на меня магическим образом, лишая возможности здраво мыслить. Я отчаянно хотела выдавить из себя хоть слово, вступить в диалог, но… Лишь после того, как он отошел, мое дыхание пришло в норму. Больше он ко мне не приближался. Это и огорчало, и одновременно радовало, потому что теперь я спокойно могла наблюдать за ним с безопасного расстояния. Его присутствие делало любой вид особенным!

Довольно быстро мы достигли очередной точки маршрута и остановились возле торговой палатки с книгами.

– Друзья, перед рестораном я решил показать вам Вернисаж. Здесь вы можете приобрести серебро и всякие сувениры на память. Однако не забывайте торговаться и следить за временем: у вас тридцать минут! А ты стой!

Последняя фраза была произнесена на русском и, конечно же, предназначалась мне, уже собиравшейся нырнуть в торговые ряды.

– Ты идешь со мной! Не хватало еще тебя потерять!

И мы двинулись вдоль бесконечных рядов. Чем только не торговали: украшениями из серебра на любой вкус, нардами, деревянными держателями винных бутылок, картинами из камня, магнитами и прочими сувенирами. Торговля шла полным ходом и сопровождалась громкими голосами и музыкой, доносящейся с разных концов рынка. Будь у меня деньги, я бы скупила тут все! Кукла ручной работы пришлась бы по вкусу Назени, Мика завизжал бы от восторга при виде калейдоскопа. Но я вспомнила, как переминалась с ноги на ногу в лавке деда Рубена, потому что впервые не могла себе купить даже простые вещи.

Все это время Тигран наблюдал за бесконечной сменой эмоций на моем лице, и это его явно забавляло. Я отвернулась, чтобы скрыть смущение, но была уверена, что он заметил и это.

– К вечеру рынок пустеет, лучше приходить с утра или в выходной.

Я сделала вид, что заинтересовалась какими-то серебряными побрякушками, и отошла в сторону. Пальцы исследовали каждую подвеску, словно пытаясь обнаружить изъян.

Внезапно меня отвлек удивленный возглас – то ли покупателя, то ли продавца. Растягивая окончания, мужчина что-то сказал, но я не уловила ни одного знакомого слова.

– Я не понимаю, – сказала я ему.

Он вытянул ладонь по направлению к моей голове. Ну конечно!

– Зачем ты отрезала волосы? Девочка не должна так ходить!

Будь я птицей, то выклевала бы его глазницы за то, что все окружающие уставились в этот миг на меня – худую некрасивую девочку с возмутительной прической.

– Вообще-то у меня рак!

Почему я солгала? Не знаю. Возможно, просто захотелось стереть осуждающую гримасу с их лиц. И мне это удалось. Он молчал. Весь его вид выражал сожаление, но я-то знала, что в глубине души он радовался. Тому, что и он, и его дети здоровы, их болезнь не коснулась.

Я ринулась сквозь ряды, не разбирая дороги, пока тяжелая рука не легла на мое плечо, буквально прибив к месту.

– Что это было? Я всего на секунду отвернулся!

Я молчала и надеялась лишь на то, что под ногами откроется волшебный портал и даст мне возможность перенестись в свою комнату, где я смогу снова забраться под кровать и встретить там старость. Но ничего не изменилось – Тигран по-прежнему ждал ответа.

– Подними глаза! На земле ничего нет!

Этот тон меня разозлил. Я сбросила его руку:

– Отстань от меня!

– Что ты устроила? – повторил он.

– А на что было похоже? – огрызнулась я.

– На бессовестное вранье!

– Так ему и надо! Нечего было говорить про мои волосы! Я сама знаю, что девочкам идут длинные!

И тут случилось ужасное – по моим щекам ручьями потекли слезы и я ничего не могла с этим сделать!

– О боже! – простонал Тигран.

Неудивительно. Отец тоже выходил из себя во время маминых истерик. Она кричала, обвиняла его, уходила, а после заламывала руки и молила, чтобы он пустил ее обратно. Я поклялась, что никогда не буду такой, как она, но опять нарушила клятву.

Видимо, не очень понимая, что ему делать, Тигран подошел ближе и