Минотавр вышел покурить - Стивен Шеррил

— Опоздал, — произносит он, полагая, что следует признавать свои ошибки.

На Дэвиде теннисные туфли, спортивные брюки и пуловер с короткими рукавами, которые он носит в дневное время вместо костюма метрдотеля. Вид у него неприкаянный, всякий человек и всякое событие появляется для него слишком поздно. Взгляд усталый, но всепрощающий.

— Заходи, М, не мокни под дождем.

Большая часть вещей, оставшихся в квартире, сложена в передней.

— Я увез все, кроме самых громоздких вещей и своих немногочисленных сокровищ, — говорит Дэвид.

Минотавр стоит в дверях и смотрит на голые стены тесной квартиры. Голубой шкаф без книг, напоминающий остов, прислонился к поставленным друг на друга коробкам. Понадобятся две, может, три ездки, думает он. Даже если погрузить вещи на крышу и открыть заднюю дверцу. Дождь сначала усиливается, затем стихает, и в тот же момент высоко в небе среди туч появляется разрыв. В образовавшуюся брешь устремляются солнечные лучи — сверкающие, золотисто-белые, пронзающие серую пелену дождя и тяжело падающие на землю. На мгновение освещенный этим абсурдным мифическим светом Минотавр отбрасывает тень. Оттоманка Дэвида, небольшое кресло-качалка с продавленными пружинами и подлокотниками в виде лебединых шей. В резные головы птиц вставлены глаза из стразов; кофейный столик, потрепанная карта под стеклом, на которой видны стрелы наступления и какие-то пометки; аккуратно составленные коробки с книгами; старый ларец, запертый на замок, — все пожитки Дэвида исчезают в чреве тени Минотавра. На голой стене напротив двери вырисовывается его силуэт с рогами, упирающимися в оба угла.

— Ооо! — произносит Дэвид. — Черт колотит свою жену.

— Аннн? — спрашивает Минотавр.

— Когда одновременно светит солнце и идет дождь, говорят, что черт колотит свою жену.

— Ммм.

Оба решают подождать, пока дождь прекратится. Дэвиду не хочется, чтобы книги промокли.

— Поможешь мне? — просит он Минотавра.

Из тесной прихожей следом за ним Минотавр проходит в спальню. Крохотная кладовая пуста. Кровать одним концом упирается в стену, занимая все свободное пространство, не считая узкого прохода с одной стороны и в ногах. Изголовье кровати — пологая арка, разделенная покрашенными белой эмалью прутьями, — возвышается над горой подушек и исчезает с одной стороны под тяжелой тканью.

Минотавр улыбается, но Дэвид не в состоянии определить, что на его черных губах играет улыбка.

— Аннн.

— Нравятся? — спрашивает Дэвид, зная, что именно заинтересовало гостя.

Простыни на кровати Дэвида украшены изображениями профессиональных борцов: почти в натуральную величину, мускулистые, в чужеземных костюмах, ярко раскрашенные; под каждым крупными буквами выведено его имя. «Верзила», «Костолом», «Коготь» гримасничают, изгибаются, смотрят горящим взглядом с постели хозяина квартиры.

— Человек должен чувствовать себя в безопасности, когда спит, — смущенно улыбаясь, говорит Дэвид.

И снова плата за труд Минотавру — приветливая улыбка. Они снимают постельное белье. Дэвид аккуратно складывает простыни и убирает их в одну из коробок в столовой. Матрац кладут на бок, а вместе с ним — лист фанеры для дополнительной жесткости и пружины. Дэвиду нужно отыскать молоток, чтобы отсоединить боковое ограждение от изголовья.

— Плохая опора, — замечает Дэвид, имея в виду лист фанеры.

— Анн.

К тому времени, как они перенесли разобранную кровать в переднюю, дождь прекратился. Под руководством Дэвида Минотавр принимается складывать коробки в открытую заднюю дверцу машины. Дэвид скотчем приклеивает написанное от руки объявление: «Сдается» к изголовью кровати и прислоняет его к дереву. Матрац и пружины в автомобиль не помещаются. Дэвид ищет веревку, чтобы привязать их на крыше. Через полчаса машина полностью загружена, ее видавшая виды подвеска оседает под тяжестью вещей.

— Остальные коробки я сложу к себе в автомобиль, и ты поедешь следом за мной.

— Анн.

Новая квартира Дэвида — в нескольких милях отсюда, на окраине приличного района. Пятьдесят лет назад здесь возвышались текстильные фабрики и жилища текстильщиков и текли зловонные реки того цвета, в какой окрашивали сегодняшнюю партию пряжи. Поднявшись по узкой лестнице, попадаешь в квартиру — одну из двух, расположенных над торговым центром. В ней три комнаты и ванная. На окне, выходящем на торговую зону, штора из разноцветных бус. В углу вспыхивает старая реклама, сообщающая уйму информации: «Психические сеансы Сестры Обидии: карты, прежние жизни, таро, гадание по руке, толкование снов, предсказания и гороскопы по вопросам бизнеса, брака, любви, здоровья, перемещений в астральном пространстве. Возможно групповое обслуживание».

Прежние жизни. На протяжении нескольких благословенных минут Минотавр мечтает о том, как бы избавиться от своей истории. Что касается предсказаний и гороскопов, то они интересуют его гораздо меньше.

— Это моя соседка, — объясняет Дэвид, заметив, что Минотавр старательно изучает сверхъестественные возможности Сестры Обидии.

— Хнн? — отвечает Минотавр, не желая показаться слишком заинтересованным в этой особе.

— Обидия живет в соседней квартире, по ту сторону коридора. Кроме того, у нее есть отдельная лестница, которая ведет прямо в магазин.

— Ммм.

Они поднимают громоздкий матрац по лестнице — задача не из легких. Главная тяжесть приходится на мощные плечи Минотавра, а Дэвид приставными шагами пятится спиной вперед. Остальные вещи выгружают из машины довольно быстро. Единственная загвоздка в том, что Дэвид не знает, куда их складывать.

— В следующую ездку привезем все остальное, — говорит Дэвид. — Свою машину я оставлю здесь.

Минотавр проголодался. Скоро пять часов. Когда-то он ел всего один раз в семь лет. Объедался, жадно поглощал все, что ему давали, а потом терпеливо и долго ждал следующей кормежки. Времена эти давно миновали, и Минотавр даже не может их припомнить. Теперь, как всякого человека, голод терзает его через каждые четыре-пять часов. Голод поднимается из живота вверх, омрачает мысли и непрерывно колотит по затылку до тех пор, пока Минотавр не соглашается поесть.

— Аммм, — произносит он.

— Давай привезем остальное мое барахло, а потом я покормлю тебя. Идет?

Вернувшись на старую квартиру, они привязывают книжный шкаф на крышу «веги». Оттоманка и качалка едва помещаются сзади, натягивая и без того туго натянутые синтетические веревки. Задняя дверца машины остается открытой. Минотавр достает из кармана ключи и отпирает дверцу со стороны водителя.

— Подожди минутку, — просит Дэвид и торопливо возвращается в квартиру.

Минотавр наблюдает за ним через открытую дверь. Дэвид входит в заднюю комнату и вскоре выносит оттуда большую коробку, на которой лежит что-то, завернутое в пластиковую пленку. Дэвид колеблется, затем оглядывается, ставит коробку на мокрое крыльцо и окончательно запирает дверь. Ключ опускает в почтовый ящик. Осторожно шагая, несет коробку к автомобилю. Минотавр выходит из машины и открывает дверцу.

— Спасибо, М, — говорит Дэвид и ставит коробку на сиденье. В пластиковую пленку завернут мундир серого сукна. На нем незнакомые Минотавру знаки различия. Дэвид кладет мундир на оттоманку, которая стоит в задней части автомобиля.

Крышка скрывает содержимое большой коробки, за исключением острого штыка, угрожающе торчащего из угла. Несмотря на то что коробка прижимается к ручному тормозу и ручке двери, несмотря на все усилия Дэвида направить острый штык назад, он бережно держит коробку на своих коленях.

— Прошу прощения, — говорит Дэвид, уставившись на штык. — Рукоятка довольно непрочная. С нею надо повозиться, а у меня нет еще ножен.

Управляя автомобилем, Минотавр постоянно помнит о штыке, торчащем между сиденьями.

— Это сувениры Гражданской войны, — замечает Дэвид, полагая, что Минотавр понимает, о чем идет речь. — Продолжалась с тысяча восемьсот шестьдесят первого по тысяча восемьсот шестьдесят пятый год. Погибло свыше шестисот тысяч американцев — больше, чем во всех остальных наших войнах.

— Ммм, — произносит Минотавр, искренно заинтересованный услышанным.

— Все эти предметы — подлинные реликвии, найденные на местах сражений. В основном принадлежат конфедератам.

Почувствовав интерес Минотавра, Дэвид охотно рассказывает о том, что находится в коробке, которую они везут. В его голосе слышна ностальгия, словно он сам присутствовал в тех местах сто двадцать пять лет назад. С трепетом, словно посвященный или исследователь, он демонстрирует свои сокровища: медали за доблесть и отвагу; документы, планы сражений, орошенные кровью личные документы; целые и расплющенные при столкновении с костями пули, каждая из них — свидетель человеческой агрессии. Минотавр не знал Дэвида как учителя, да и вообще редко сталкивался с учителями, однако, слушая вдохновенные рассказы о сокровищах, Минотавр убеждается, что роль учителя для Дэвида вполне естественна.