О Боге Живом - Романо Гвардини

Это сознание может выражаться двояко, как пустота и как полнота. Бывает, что нет ничего - не будем пугаться кажущегося противоречия: простой логикой тут ни до чего договориться нельзя. Сердцу не хватает, оно требует, а вокруг пустота. Все чувства прислушиваются, а вокруг все молчит. Но у этого «ничего нет», у этих пустоты и молчания где-то имеется центр. И над ним стоит некий неуловимый образ. Там что-то ищет. И это - место Божие. Он там, тем самым, что Его «там нет». Сердце тем Его постигает, что сердцу Его не достает. Так оно узнает о Боге, что не есть Он: не человек, не земная судьба, не ощущение мира. Узнать, что не есть Он, и чувствовать величие недостающего - это болезненно, но в этом есть и подлинное блаженство. А потом может случиться, что после долгого ожидания что-то начнет чуть-чуть меняться. Это уже не «ничто». Уже «нечто». Не надо при этом представлять себе какие-то особые переживания, свет или жар или; силу. Не следует терять того, чему мы научились в школе «Нет». Вовсе ничего особенного не случилось - всего только на месте того постоянно ощущавшегося недостатка появилась мягкая заполненность. Что это такое, невозможно сказать. Однако, Он тут. И Он есть Он.

Уж совсем трудно назвать орган, посредством которого это воспринимается. Крупнейшие духовные писатели говорят об «острие духа», о «дне души», о «душевной искре». Все это - глубокие образы, но тогда лишь понятные, когда то, что они подразумевают, уже пробудилось.

Существуют, без сомнения, и разные другие пути к постижению Бога. Мы здесь говорили лишь о немногих. Они уже могут открыть нам глаза на эти святые и тончайшие вещи.

Постигая Бога через совесть, через смысл существования и промысл, через тоску или, наконец, через простое присутствие, мы Его познаем по-разному, с разной силой и разными частями своего существа, так, что в частностях это познание вряд; ли даже можно определить точно. По всей вероятности, правильно и благочестиво будет сказать: мы - Божие создание; Он же есть Тот, Который есть и Который жив. Он нас создал и Он пронизывает нас Своим действием и держит нас. Наша сотворенность есть как бы то «место», откуда идет наша связь с Ним, потому что именно там Он и отличается Своею силою, как Господь и Творец, от Своей твари., и вместе о тем любит эту тварь и охватывает ее Своей благодатью. В живом и чистом переживании своей сотворенности мы угадываем Того, Кто нас сотворил. В живом и чистом переживании конечности и ограниченности своего существования мы угадываем Того, в Ком мы имеем свое бытие. Того, Кто стоит по ту сторону нашей ограниченности! и сам эту границу превращает в близость Своей любви.

Можно спросить: ведь Бог есть, и Он всемогущ; как же тогда я Его не постигаю опытом своих чувств? Почему не постигаю Его так с большею даже силой чем все остальное, более непосредственно, чем себя самого? Ответом на это может быть только: потому, что я тварь. Ведь Он - бесконечный, Тот, к Кому неприложимы никакие мерки;

Он один может сказать: «Я есмь Сущий». Моя предельность, я сам - вот тот покров, который от меня скрывает Бога. Но если я сам являюсь Божьим покровом - от одной этой мысли сердце может забиться сильней - то это означает, что Он находится по другую сторону моей ограниченности!... Но тут вклинивается страшное возражение: не только то, что ты ограничен, отделяет тебя от Бога, не только то, что ты представляешь собою кусочек мира, приводит к тому, что Он, «Живущий на небе», «в неприступном свете», для тебя недоступен, - но еще и то, что ты грешен. Это делает из тебя не только покров, скрывающий Бога, но и превращает тебя в «тьму», неспособную «объять» Святого. Это верно, - конечно. И все-таки, все-таки! Я - Его создание, Его образ, несмотря на все грехи; и искупление произошло; и благодать Его действует. И чем чище я воспринимаю свою ограниченность, чем глубже я смиряюсь сердцем, чем искреннее я каюсь в своей греховности, тем скорее может мне быть даровано почувствовать и постичь «ту сторону».

Могут найтись люди, которые скажут: Мне обо всем этом ничего неизвестно. Верно, что у меня есть совесть, и я чувствую ее вескость, но я это ощущаю только как этический долг, - не как голос Божий... Что есть некоторый порядок в существовании, я знаю, но следует думать, что это - порядок природы, где ничего не происходит без причины. К этому добавляется, по всей вероятности, сила жизни и утверждающей себя личности, старающейся в таком порядке расположить вокруг себя всю путаницу событий, чтоб она могла чувствовать себя не беззащитной... Как бы ни были случайны, произвольны, даже злостны те или другие события, личность старается их перетолковать до тех пор, пока, согласно ее предвзятому желанию, не появится во воем этом некий налет смысла... Верно, что есть тоска, но это именно - всего только тоска, в которой проявляется желание жить полной жизнью... Что же касается того переживания простого присутствия, то об этом мне окончательно ничего не известно. Свое существование я ощущаю, как и существование вещей, может быть даже смутно чувствую за всем какую-то связь, - но это же еще не Бог!

К таким возражением нужно относиться серьезно, очень серьезно. Выражающееся ими честное отрицание ценнее всякой чувствительности, претендующей на обладание тем, чего у ней нет. Но ошибкой было бы считать окончательным то состояние, из которого эти возражения исходят. Знание о Боге есть нечто живое. А все живое растет. Вера нас учит тому, что есть Бог и что мы способны Его познавать. Нам остается уповать и оберегать свою внутреннюю восприимчивость к священному.

Нужно молиться о познании. В Священном Писании повторяется все время: «Сними покров с моих очей», - «раскрой мне разум», - «прикоснись к моему сердцу», - «вместо сердца плотского дай мне сердце живое», пробужденное действием Духа и поэтому способное чувствовать... Все время говорится о свете, который нам обетован и в котором действительность Бога станет явной... Все время говорится о близости Бога и о жизни в близости к Нему, о Его лике, который Он нам явит и которым мы тогда будем жить... Ведь не одни же только слова все это! Это - подлинные обетования, говорящие нам: ты можешь постичь действительность Бога, - проси об этом. «Просите и получите» - это евангельское изречение ни к чему не относится так, как к высшему из всех даров: живому познанию Бога.

И мы должны бодрствовать. Бодрствовать, прислушиваясь в сторону Бога. Серьезно относиться к своей совести, но в особенности обращать внимание на самую ее глубину. Жить своей повседневной жизнью, но быть готовыми к тому, что в ней нам может открыться замысел и промысл. Вести свою жизнь, быть с людьми и с вещами, но прислушиваться на ту сторону, - не возвестится ли то тихое и нежнейшее: близость Бога.

А в остальном - ждать.

Царь, для которого все живо

В заупокойном богослужении Западной Церкви есть такие слова:

«Царю, для Которого все живо, Ему помолимся».

Велика эта мысль: Бог - Тот, для Которого, ничто живое не живет вдали от Него. Ничто предназначенное к жизни для Него не умирает. А что может жить, приобретает в Нем полноту жизни.

Бог есть Бог Живой и Он полон несказанной жизненной мощи.

Можно быть живым в разной степени. Возьмем несколько разных людей. Все они живы, - поскольку не умерли. Но в одном жизнь тощая, - способность к восприятиям скудная, страстность тусклая. В другом жизнь горит, - его горести могучи, радости - яркий взлет. Иной человек остается теплохладным, что бы ни происходило с ним. Все ему невесомо, любое событие ему кажется бледным. А других людей все захватывает, - каждая вещь звучит, сверкает красками, несет в себе силу, содержит радость или вызывает боль... Есть много степеней жизненности. И иногда встречаются такие люди, что глядя на них постигаешь, что такое, собственно, - жизнь, до того глубоко их существо, так велика их способность наслаждаться, так утончена и сильна их способность страдать, до такой степени они своей сутью присутствуют во всей напряженности существования... Бог же жив как никто другой. В Нем нет ничего мертвого. Все в Нем не только «имеется», а живет, действует и владеет самим собой. Никакого мертвого груза, - все свободно витает в яркой напряженности. Ничто не спит, - все горит в едином, всеобъемлющем, бесконечном жизненном акте.

Но и это все - только еще восприятия человеческого мышления. Подлинная жизнь Бога - Его святость; Он свят, и в этом Его жизненность, Ему наиболее присущая, - та, которая проявляется в Откровении, в пророках, во Христе. Та, которая прикасается к человеческой душе при подлинной встрече с Богом.

Люди рождаются, вырастают, имеют свои радости, и горести, свои судьбы, трудятся, борются, развиваются: все это происходит в Боге.

Он их создал и Он вложил в них их силы. «В Нем мы живем, и движемся, и пребываем».

Когда мы радуемся, Бог Живой в этом присутствует. Он знает о нашей радости и она к Нему обращена. Когда мы страдаем, мы - Его создания. А Его создания Ему не безразличны. Страдание обращено тоже к Нему.