S-T-I-K-S. Шпилька 2 (СИ) - Рудкевич Ирэн

Дар у паренька оказался неожиданно сильный, так что Шпильку сразу потянуло в сон.

«Две недели, — подумала она. — За это время Рубака успеет сгонять в Горный и пообщаться с тамошним ментатом. Он видел двойника своими глазами, и это — уже какое-никакое доказательство моей невиновности».

И похолодела, вдруг сообразив, что же показалось ей нелогичным в момент смерти погонщика. Ощущение включённого Дара никуда не исчезло!

Нет, этого просто не могло быть! Когда носитель погибает, Дар исчезает — уж это-то Шпилька знала наверняка. Но в этот раз погонщик погиб, а элитой, которая, оставшись без контроля, должна была напасть на стронгов, кто-то продолжал управлять. Выходит, погонщиков было двое! А убили они только одного.

— Послушай, — с трудом приподняла веки Шпилька. — Мне срочно нужно…

— Спать, — властно приказал знахарь, и веки снова опустились.

Шпилька заснула.

Глава 6

По следу

— Очнулась? Ну вот и ладушки. Надо было тебя в Энгельс везти, а не к этому неучу безрукому! Две недели он какой-то там перебитый позвоночник собрался сращивать! Бездарь! Корм для пустышей, мать его итить за ногу!

Шпилька разлепила веки и первое, что увидела перед собой — осунувшегося, но радостно ухмыляющегося Гуддини.

— Привет, — успела сказать ему Шпилька, и тут в лицо ей ткнулась чёрно-рыжая слюнявая морда. — Лайма! Ну всё, всё, я проснулась. Знаю, что теперь надо умыться, но хватит меня облизывать, Мойдодыр!

Радость от того, что собака в порядке, заполнила Шпильку и тут же уступила место привычной деловитости. Кое-как отодвинув собаку, Шпилька вновь подняла глаза на знахаря.

— Сколько я провалялась?

— Неделю, — всплеснул руками Гуддини. — И то только потому, что меня не сразу вызвали. А так вообще дня за четыре поставил бы тебя на ноги.

Кстати, о ногах! Шпилька попыталась согнуть их в коленях. К огромной радости — получилось, пусть и не очень ловко. Значит, с позвоночником действительно всё уже в порядке.

Ухмылка Гуддини стала шире.

— Через пару дней будешь как новенькая, — пообещал он.

Не соврал — спустя два дня Шпилька и впрямь чувствовала себя так, словно никогда не получала топором в спину. Встав, она первым делом отправилась к Рубаке, но тот вместе с Графом отбыл в Энгельс по срочному вызову Жнеца. А заодно прихватил с собой пойманную нимфу.

В ожидании, когда стронг вернётся, Шпилька маялась откровенным бездельем. Пару раз сходила в тир, прогулялась с собакой по будущему скверу, пытаясь представить себе, каким же он в итоге будет. До блеска вычистила и смазала всё имеющееся оружие, набила патронами магазины. В очередной раз пересчитала запасы споранов и гороха. Покатала в ладони красную жемчужину.

А потом сделала то, чего сама от себя не ожидала.

— Лайма, ко мне!

Дремавшая у двери собака подскочила к хозяйке.

— На, — протянула ей жемчужину Шпилька. — Что-то стрёмно мне её глотать, опять вылезет какой-нибудь бесполезный Дар. Может, тебе больше повезёт.

Овчарку уговаривать не пришлось, она одним махом слизнула жемчужину и вопрошающе уставилась на хозяйку. Шпилька налила собаке живчика и уставилась в окно.

А на следующее утро она проснулась от того, что в ноздри било такое количество незнакомых ей запахов, что впору было надевать противогаз. Вскочив с постели, Шпилька бросилась к шкафу. На полпути споткнулась о спящую овчарку и в шкаф в итоге влетела головой. Села на пол, потирая ушибленный лоб.

Лайма, широко зевнув, встала, подошла к хозяйке и облизала с ног до головы.

— Слушай, не до нежностей, — отпихнула её Шпилька. — Чувствуешь, воняет чем-то…

Питомица в ответ помахала хвостом и, как ни в чём не бывало, улеглась досыпать. И тут Шпильку осенило.

— Это твой нюх, да? Ты что, научилась делиться им со мной?

Лайма, не поднимая головы, снова махнула хвостом.

— Офигеть! Слушай, а отфильтровать эти запахи как-то можно? Для человеческого обоняния это как-то чересчур.

На этот раз никакой видимой реакции от собаки не последовало. Но кокафония запахов притихла, сделавшись едва заметной, и на передний план вышел один — запах ружейной смазки.

— Не поняла, — нахмурилась Шпилька, оглядываясь на дверь — запах шёл именно оттуда.

Через секунду к смазке добавилось ещё несколько оттенков — порох, пот и табак. Последний Шпильку поначалу удивил — среди стронгов курящих не было. Потом она вспомнила, что около месяца назад в Саратов привезли свежака, смолившего, как паровоз. Из-за того, что избавляться от своей пагубной привычки тот не собирался, в стронги его не приняли, несмотря на подходящие навыки, и поселили в Саратове.

Шпилька, внюхиваясь, на цыпочках подошла к двери и выглянула в коридор. Никого.

— Вот и скормила собаке жемчужину, — вернувшись в комнату, пробормотала она себе под нос и снова посмотрела на собаку. — Получается, и у тебя с Дарами ерунда, как у меня?

Овчарка приподняла голову, недовольно рыкнула — дескать, обижаешь, хозяйка, — и спектр запахов резко изменился. Шпилька почувствовала траву, землю, порох, собачью шерсть, кровь. Причём почувствовала настолько явственно, словно снова оказалась на той поляне с убитой копией себя.

Ещё один набор запахов привлёк её внимание: человеческий пот, земля, вывороченная подошвой армейского ботинка, пыль, из-за резкого движения сорвавшаяся с полы длинного тёмного плаща и что-то ещё, почему-то донельзя знакомое. Под влиянием этого запаха Шпильке, точно наяву, привиделась фигура, со всех ног мчащаяся прочь от поляны. А над ней, едва не касаясь берёзовых крон, летел птеродактиль-элитник.

— Вот это да! — выдохнула Шпилька, придя в себя. — Ты до сих пор чувствуешь его след?

Лайма, свесив язык, улыбнулась всей своей собачьей пастью.

Первым желанием Шпильки было отправиться к Терминатору и заставить его связаться с Саратовом, чтоб доложить Жнецу о втором погонщике и новом Даре Лаймы. Но по здравом размышлении она решила не торопиться. Вместо этого, наскоро натянув камуфляжные штаны и майку, отправилась к Гуддини.

Знахаря она застала в довольно безрадостном настроении. Тот сидел на одной из коек лазарета в гордом одиночестве, уткнувшись в экран планшета.

— А, вовремя ты, — поднял он голову и протянул Шпильке планшет. — На, глянь. Ночью привезли из Саратова.

Предчувствуя недоброе, Шпилька взяла планшет.

С экрана на неё смотрела она сама. И, гнусно ухмыляясь, вещала о том, что скоро в секторе, где находятся Каменка, Саратов, Энгельс, Горный и еще пять стабов, всё изменится. А за спиной её птеродактиль, сидя в клетке, демонстративно обгладывал человеческую ногу.

— Когда? — спросила Шпилька, возвращая планшет.

— Четыре дня назад на КПП Каменки подкинули. Рейдер, сожранный элитником, пропал на следующий день после того, как тебя ранили. Следов монтажа на записи, как и в прошлый раз, нет.

Шпилька стиснула зубы. Да итить же всех налево, такое ощущение, что в Стиксе нашествие погонщиков и уродов, которые умеют натягивать на себя её, шпилькино, лицо — как будто других нет!

А если всё-таки допустить, что цель этих, которых язык не поворачивается назвать людьми — не стронги, а именно она, Шпилька? Ведь логичнее было бы подставить кого-то из главных. Жнеца, Рубаку или того же Танка — уж эти трое многим антисоциальным элементам успели дорожку перейти. Но в качестве всеобщего козла отпущения выбрали почему-то её.

Эта мысль, хоть и была абсурдной, вновь заставила Шпильку задуматься.

— А ты, чего, собственно, пришла-то? — поинтересовался Гуддини.

— Я… — начала было Шпилька.

И замолчала, поймав за хвост ещё одну мысль. Впервые элита над Саратовом появилась аккурат после того, как сюда приехала Шпилька. Три дня действовала всем на нервы, а после того, как Шпилька получила топором в спину, исчезла вместе со вторым погонщиком. И ровно на следующий день пропадает рейдер из Каменки. Случайность? Разумеется, нет!