Конечно, кровь (СИ) - Андрей Евгеньевич Фролов

пришла в пищеблок.

Задумчивая, но уже не такая пришибленная, она устроилась на табурете и с аппетитом умяла мою стряпню. Взгляд её с интересом блуждал по мебели и технике, подмечая привычные мне мелочи вроде выемок для хвостов, ячеек под длинные когти на клавиатоне конструктора или плавных изгибов посуды, очень удобной для держания в лапе чу-ха и куда менее — в наших с незнакомкой.

Потом мы снова говорили. Точнее, снова говорил я, а она слушала, запоминая, впитывая и почти не перебивая. О Тиаме, непростых законах и ещё более непростых негласных законах, причудах и обустройстве гнезда.

Девчонка определённо не спешила с выводами. Не паниковала, не рвалась прочь, не истерила при даже самых ужасных историях, в очередной раз доказав, что куда умнее, чем могло бы показаться при первом взгляде на такую красотку…

В какой-то момент я снова едва сдержался, чтобы не рассказать-таки про «низкий писк». Вновь заставил себя поверить, что это будет лишним; вновь заставил себя представить, какой неподъёмный вал открытий и новостей сейчас обрушен на её хрупкое сонное сознание, и что в этом потоке точно окажется избыточным.

А ещё тогда я впервые подумал, что на этот раз груз новой ответственности вполне способен переломить хребет Бесхвостого Джадуга, везучего и ловкого Ланса фер Скичиры, до сего момента беззаботно (ну, почти…) обитавшего среди опасных чужеродных созданий…

И буквально сразу — что совершенно не представляю, как мне называть кареглазую.

Смутился. Покраснел, но заставил себя спросить, хотя сделать это следовало ещё минувшей ночью:

— Ты можешь вспомнить своё имя?

Она, конечно же, не могла. Тогда я, краснея пуще прежнего, предложил:

— Если ты не против, я стану называть тебя Ч’айя… хорошо?

На лбу девушки снова прорезался полумесяц морщинки. Машинально оправив ещё чуть влажные волосы, она уточнила:

— Звучит красиво… это что-то значит?

— Такой цветок, — пробубнил я, совершенно не узнавая собственный голос. — Так его называют кочевники…

Скажу как на духу, мне хотелось добавить кое-что ещё. Что «ч’айя» растёт исключительно на камнях, проявляя невероятное жизнелюбие. И что лепестки её так же богаты оттенками коричневого, как и удивительные глаза девчонки. И что такой цветок, на закате подаренный самцом своей избраннице, много чего означает по старинным законам Стиб-Уиирта.

К счастью, ничего из этих глупостей озвучено не было, а уже через секунду девушка пожала плечами и кивнула с лёгкой улыбкой:

— Возражать не стану, Ланс. Мне и самой не очень-то уютно, что я до сих пор никак не могу себя назвать…

Я удержал судорожный вздох, который можно было трактовать весьма ошибочно. Убрал со стола, суетой прикрывая очередной прилив возбуждения. И начал задавать вопросы, многие из которых крутились в голове с самого рассвета.

Увы, Ч’айя не помнила из своего прошлого ровным счётом ничего…

Ни названий транспортных средств, если таковые там вообще были, ни даже того, какими они являлись — тягловыми или механическими. Ни музыки, ни имён, ни названий блюд. Ни топонимов, ни специфических терминов, ни повсеместно известных персон.

Когда же я провёл короткий тест и начал опрашивать её о названиях предметов, наполнявших нору, она без тени сомнений назвала «Молот» — башером, управляющую норой систему — центральной консолью, а мелькающие за окном пассажирские капсулы — фаэтонами…

И не успели мы оба опомниться, как наступил тот самый вечер, неотвратимый, тревожный, наполненный совершенно лишними перспективами. Вечер, в который мне едва ли не впервые в жизни не хотелось покидать душную нору.

Ох, до чего же это оказалось непросто. Да что там⁈ Я видел комплексные системы управления внушительной флотилией ветростатов, которые выглядели куда проще, чем моё решение…

А вот убедить Ч’айю остаться в безопасности (относительной, но всё же) жилища и дождаться моего скорого возвращения оказалось на удивление несложно. Настолько, что я даже опешил.

Девчонка не спорила, не просилась увязаться хвостом, не испугалась и уж тем более не закатила скандал. Быть может, успела в достаточной мере понять, какого рода реальность лежала за дверью в подъезд комплеблока, и в мелочах запомнила мою историю становления в этом гигантском гнезде?

К условленному заказчицей часу я оделся, ощущая себя так, словно побывал под укладчиком дорожного покрытия.

Меня всё сильнее расплющивало от одной мысли показать Ч’айю вовне. Будет ли она в безопасности в казоку, которую я привык считать родной? Привлечёт ли внимание смирпов? И как — самое интригующее, если так можно выразиться, — на появление в Юдайна-Сити ещё одного человека отреагирует Песчаный Карп?

Вопросы роились в усталой голове, будто стая чу-ха на станции транзита в пиковый час. Безответные, тягостные…

Пока я собирался, закутанная в халат Ч’айя неподвижно наблюдала с дивана. И лишь когда я натянул на плечи кожаную сбрую и сунул в кобуру верный «Молот», на её лице дрогнула шикарная бровь. Пришлось сделать вид, что не заметил…

Затем она попросилась в Мицелиум. Желала и дальше изучать, напитываться, вникать в ускользающую суть. Наверное, уже тогда я мог бы честно сообщить, что сам факт появления Ч’айи на свет должен как можно дольше не стать достоянием одного гадкого свето-струнного существа. Но вместо этого наплёл сомнительного качества оправданий, торопливо пересыпал из периферийной «мицухи» полдюжины общеобразовательных пакетов, показал основы управления консолью, перевёл в автономный режим и отрубил любые выходы вовне…

Открыв объёмную аптечку, я придирчиво составил очередной коктейль. Пусть дело Чинанды-Кси фер вис Фиитчи и обещало быть скоротечным и простым, моя голова уже больше суток не касалась нормальной подушки, а сознание требовалось содержать в чистоте и боеготовности.

Заглотив несколько разноцветных пилюль, я запил их глотком крепкого отвара, после недолгих раздумий отполировав снадобье пиалой паймы. Уловив терпкие запахи пьянящего напитка, Ч’айя вроде как собралась что-то уточнить, но промолчала и на этот раз.

На вопросы о её дальнейших действиях во время моего отсутствия девчонка ответила чётко и без запинок: засовы заложить, к двери не подходить, смотреть обучающие пакеты, в окне не маячить; отсыпаться, истреблять запасы пищевых концентратов и чинги, и терпеливо дожидаться (условный стук повторён без ошибок) моего возвращения. Очень скорого, как в очередной раз пообещал я.

Буквально через минуту после завершения очередного дотошного теста на мою основную «болтушку» ссыпалось уведомление, что у грузовых ворот «Куска угля» господина фер Скичиру ожидает фаэтон…

praeteritum

Я наконец-то ощущаю себя свободным.

Почти, но пока этого достаточно.

Одарённый невиданными раньше привилегиями, могу ходить по улицам и самостоятельно изучать гнездо, пусть лишь и в пределах семейного района.

Временами это пьянит сильнее паймы, временами — пугает до головокружения.

Конечно, за