Две головы лучше (сборник) - Светлана Алешина

Она вдавила окурок с такой яростью в симпатичную морданцию, изображенную на дне пепельницы, что Лариков невольно вздрогнул. Морданция, несмотря на такой жест, продолжала глупо улыбаться. Судя по безмятежности реакции, такое обращение не было ей в новинку.

– А тут еще являетесь вы и какая-то странная рыжая девица, торчащая перед домом, и начинаете мне мешать!

– Постойте, – взмолился Лариков. – Да почему же мы вам мешаем? У нас свои проблемы!

– Ага, выследить меня и сдать этим нехристям, – саркастично усмехнулась Прекрасная Лиза. – Вы хотя бы понимаете, что с вашей помощью они хотят выяснить, кто я такая, и наехать на меня? Я и так маскируюсь под «нуворишку», затягиваясь в этот омерзительный кожаный прикид!

Он осмотрел ее изящные ножки в кожаных брючках и заметил:

– Отчего же омерзительный? Вам безумно идет кожа!

– Да я ее ненавижу! Я истратила на этот идиотизм целое состояние, в то время как куда с большой охотой купила бы себе новые джинсы, или хороший комбидрес, или вообще купила бы лучше телевизор! Как они в этом ходят? Ума не приложу!

Она поморщилась и закурила новую сигарету.

– Так чего вы хотите сделать, когда сумеете их поймать? Сдадите милиции?

Она раскрыла свои синие глаза, от чего они стали огромными, и рассмеялась.

– Я похожа на идиотку? – тихо спросила она. – Зачем? Чтобы нищий мент с плохонькой зарплатой был тут же куплен Байсаровым за бесценок? Нет, Андрей! Я собираюсь поступить куда подлее! Я продам их одному человечку, который согласен заплатить мне за эту компанию большие денежки, поскольку ему мешает Байсаров. Что он с ним сделает – его проблема! Может быть, заплатит нашему бедолаге милиционеру больше, чем Байсаров, и предоставит ему сведения. Просто пристрелить их всех он не может, поскольку вообще не любит убивать. Впрочем, это уже не моя забота. Я продам ему эту когорту негодяев, получу деньги и смоюсь из Тарасова. Но как я могу все это сделать, если вы крутитесь у меня под ногами? Да еще стали прямой угрозой для моей жизни! Вы сдадите меня этой вашей толстой Ирише, и завтра Байсаров прихлопнет меня, как муху!

Эта возможность Ларикова так испугала, что он побледнел. Такую красавицу? Нет! Никогда!

– А если нам работать вместе? – предложил он поспешно, сам испугавшись собственной смелости. – Мы ведь можем это сделать вместе! И нам будет легче…

– Не знаю, – с сомнением проговорила Лиза. – Надо подумать…

Но Лариков уже загорелся возможностью подольше лицезреть на своем жизненном небосклоне эту женщину с яркими синими глазами.

* * *

На мои призывы открыть «врата замка» никто не реагировал. Естественно, моя услужливая фантазия уже начала рисовать ужасные картины – например, как мастер «русского шансона» хлопочет на кухне, раскладывая останки несчастной Марины по баночкам и бальзамируя их, как в фильме ужасов. На губах его безумная улыбка, а очи пусты и бездонны. Или сам он возлежит на атласных покрывалах, бессмысленно тараща в потолок маленькие глазки, с кинжалом в груди, а по золотистому покрывалу стекают ручейки его крови.

Не знаю, что воображал себе Аристов, но уж ничего хорошего, судя по его виду. Он напомнил мне картину «Иван Грозный убивает своего сына»: глаза вытаращенные, волосы всклокоченные, и по бледности его щек я заподозрила, что, если все-таки на наш звонок среагируют, мне придется тащить его на верхний этаж на своей спине, поскольку он собрался упасть в обморок.

– Может, его нет дома? – предположила я.

– Этого не может быть, – покачал головой Аристов. – Он болеет. Я вчера слышал, как он говорил кому-то по телефону, что никуда не уйдет, потому что у него приступ почечных колик. Он так боится этих приступов, что никуда не выходит в эти моменты.

– Ну, так его могла увезти «Скорая», – обрадовалась я хоть такому прояснению ситуации. – Пойдем, хотя мне, конечно, жаль. Я так готовилась к этому визиту, и мне чертовски обидно, что наше рандеву не состоялось.

Я вздохнула. Неизвестно еще, получится ли у меня этот фривольный облик второй раз?

Но стоило мне повернуться спиной к проклятой двери, как там что-то щелкнуло и она открылась!

– Ну, вот видишь, – похлопала я по плечу моего спутника. – Он дома, и все нормально. Сейчас мы попытаемся все узнать, и ты наконец-то перестанешь производить на меня впечатление человека, которому объявили, что завтра его ждет электрический стул.

Я вошла в подъезд. Аристов робко шагнул за мной, в очередной раз удивив меня тем неоспоримым фактом, что большинство мужчин куда трусливее женщин.

Вот ведь вроде бы выше нас, сильнее физически, а готовы упасть в обморок в самый неподходящий момент!

Я то и дело оборачивалась на него, и каждый раз он взирал на меня почти с благоговейным ужасом, будто перед ним была не скромная его знакомая Саша Данич, а Орлеанская дева собственной персоной.

Так мы и поднимались вверх по лестнице, пока не предстал нашим встревоженным очам хозяин квартиры.

Он стоял на пороге, скрестив на груди руки, подобием памятника возвышаясь над этим недалеким обывательским мирком, посланцами коего являлись, судя по выражению его глаз, мы, и буравил несчастного Аристова недобрым взглядом.

– Ну? – спросил он, и я отметила, что голос у него скрипучий, как старая табуретка. – Ты же сегодня не собирался ко мне заходить… Честно говоря, я рассчитывал поспать и отдохнуть. А это кто?

При последних словах он кивнул небрежно в мою сторону, мало заинтересовавшись моей красотой.

– Вот из-за нее я к вам и пришел, – начал оправдываться Аристов с таким же выражением лица, с каким, наверное, Адам прикрывался пред разгневанным ликом божьим несчастной Евой. – Она тоже пишет стихи… Может быть, вы найдете ей работу?

Он посмотрел на меня уже с большим интересом.

Я постаралась изобразить на лице радостно-безмятежную улыбку.

– Значит, ты пишешь? – спросил он, явно не доверяя Аристову.

– Да, – выражение невинной глупости всегда давалось мне легко, поэтому я сразу достигла успеха.

Господин Барышников устыдился своего засаленного халата и выглядывающей из-под него пижамы.

Если такие типы начинают стесняться собственного неглиже перед женщиной, значит, женщину признали за даму!

А это, согласитесь, случается не так часто, как нам хотелось бы.

* * *

Лариков тем временем изнемогал под гнетом любовной страсти.

Все в Лизе виделось ему совершенным, прекрасным, и сердце его так колотилось в груди, что временами ему казалось, будто еще немного – и он воспарит, превращаясь в херувима, а может быть, в серафима…

В голову полезли возмутительно глупые мысли, да и, как нарочно, из включенного радиоприемника раздался внушительный и мрачный голос, читающий Хайяма: «Кто не знает любви…»

Лиза уже не пыталась заставить его сосредоточенно слушать ее логические «цепи», поскольку бесполезно опутывать ими человека в оковах страсти. Она только наклонила головку и наблюдала, как этот странный парень на ее глазах сходит с ума. Ситуация была достаточно опасна, но Лиза еще надеялась удержать ее под контролем.

– Андрей! – мягко позвала она его. – Так что вы хотели мне предложить?

Он встрепенулся и непонимающе уставился на нее, пытаясь понять, чего от него хотят.

Наконец невероятным усилием воли он собрался и вспомнил, о чем только что говорил с этой Посланницей Небес.

– Работать вместе, – мечтательно улыбнулся он, пытаясь вобрать в себя каждую черточку Лизиного лица.

– Это я поняла, – кивнула Лиза. – Но как?

– Что как? – переспросил Андрей. Ему все казалось предельно ясным. Они будут вдвоем – остальное придет потом, а если и не придет, неважно, поскольку…

Поскольку все становилось второстепенным и неважным на том кусочке неба, где он только что поселился вместе с этой очаровательной Лизой.

– Как вы это видите? – не унималась она. – Вы представляете интересы дамы, которая как раз является одной из подозреваемых, насколько я поняла. Или я ошибаюсь?

– Нет, – отрицательно покачал головой Лариков. – Вы не ошибаетесь.

«Вы не можете ошибаться, – хотелось добавить ему. – Все, что вы говорите или делаете, так прекрасно, что только идиоты не согласятся с каждым вашим шагом!»

– Значит, кто-то из нас пойдет против своих интересов, так? Понимаете ли вы, что это ни в коем случае не буду я?

– Понимаю, – согласился Лариков.

– Тогда я ничего не понимаю, – развела она руками. – Объясните, бога ради, пока я не подумала, что у меня не все в порядке со здравым смыслом!

– Сейчас я постараюсь вам это объяснить, – пообещал Андрей, хотя испугался, что ничего объяснить пока не сможет – слишком расслабился его рассудок, отдавшись всецело зову весны.

* * *

Барышников, пленившийся наконец-то моей красотой, теперь приободрился.

Его глаза засверкали, и, напевая странное «турумбурум» себе под нос, он сказал Аристову: