Цена головы - Жорж Сименон

— Соедините меня с комиссариатом квартала Монпарнас, — попросил он телефониста, попыхивая трубкой и раскладывая по местам разбросанные на письменном столе бумаги.

— Алло!.. Кто у аппарата?.. Дежурный бригадир?.. Говорит комиссар Мегрэ из уголовной полиции. Вы отпустили Радека?.. Что?.. Час назад?.. А вы не знаете, инспектор Жанвье отправился следом за ним?.. Да?.. Говорите, совсем не спал?.. Выкурил все свои сигареты?.. Так, благодарю вас… Спасибо, не стоит… Не беспокойтесь. Если мне понадобятся дополнительные материалы, я приеду сам.

Мегрэ вытащил из кармана паспорт Радека, который накануне взял с собой. Все страницы серой книжечки были испещрены штампами и визами.

Ян Радек, двадцати пяти лет, родился в городе Брно, отец неизвестен. Судя по визам, жил в Берлине, Майнце, Бонне, Турине и Гамбурге.

В бумагах он значился студентом медицинского факультета. Мать его Елизавета Радекова, умершая два года назад, была приходящей прислугой.

— На что ты живешь? — спросил Радека накануне вечером Мегрэ в кабинете комиссара квартала Монпарнас.

— Позволите и мне говорить вам «ты»? — спросил задержанный, криво усмехнувшись.

— Потрудитесь отвечать.

— Пока была жива мать, она посылала мне деньги, чтобы я мог учиться.

— Из заработка прислуги?

— Да! Я был у нее единственный сын, она продала бы для меня и обе свои руки. Это вас удивляет?

— Она умерла два года назад. На что вы жили с тех пор?

— Дальние родственники иногда присылают мне небольшие суммы. Знакомые тоже время от времени помогают. Иногда занимаюсь переводами.

— А иногда сотрудничаете в «Сиффле»?

— Не понимаю, что вы хотите сказать.

Он произнес это с издевкой, и понимать его надо было так: «Можете продолжать — ничего у вас не выйдет».

Мегрэ решил уйти. Он вернулся к «Куполу». Ни Жозефа Эртена, ни бригадира Люкаса не было видно. Они вновь затерялись в шумном Париже, скованные друг с другом невидимой цепью. Комиссар сел в такси и крикнул шоферу:

— Отель «Георг Пятый»!

Мегрэ вошел в вестибюль как раз в тот момент, когда Уильям Кросби, в смокинге, разменивал у дежурного стодолларовую бумажку.

— Вы ко мне? — спросил он, увидев комиссара.

— Нет. Но, может быть, вы знакомы с Радеком?

По холлу в стиле Людовика XVI сновали люди. Служащий считал стофранковые бумажки, сложенные пачками по десять билетов.

— С Радеком?..

Мегрэ напряженно следил за лицом американца, но на нем ничего не отразилось.

— Нет. Но все же спросите у миссис Кросби, она сейчас спустится: мы обедаем в городе, с друзьями. Какой-то благотворительный обед у Рица…

Из кабины лифта, зябко кутаясь в горностаевый палантин, вышла м-с Кросби и с некоторым удивлением посмотрела на комиссара.

— Что-нибудь случилось?

— Нет, нет, не беспокойтесь. Просто я ищу некоего Радека.

— Радека? Он живет в этом отеле?..

Кросби засунул деньги в карман и протянул комиссару руку:

— Извините, комиссар. Мы опаздываем.

Роскошная машина, ожидавшая их у отеля, плавно понеслась по асфальту.

Настойчиво зазвонил телефон.

— Алло!.. Следователь Комельо просит комиссара Мегрэ…

— Скажите, что я еще не приходил.

В столь ранний час следователь мог звонить только из дома. Сейчас он, конечно, накинув халат, завтракает и просматривает утренние газеты. Как всегда, должно быть, его тонкие губы нервно дергаются.

— Эй, Жан!.. Больше никто не звонил?.. А следователь что сказал?

— Чтобы вы позвонили ему, как только приедете. Он будет дома до девяти часов, а потом — в прокуратуре… Алло?.. Подождите!.. Комиссара Мегрэ?.. Передаю трубку, господин Жанвье.

Мегрэ взял трубку.

— Это вы, комиссар?

— Он, конечно, исчез?

— Исчез… Ничего не понимаю! Я был в двадцати шагах от него.

— Так… Дальше!

— Сам не знаю, как это могло случиться. Я совершенно уверен, что он не видел меня…

— Дальше.

— Сначала он бродил по улицам без всякой цели. Затем пошел на вокзал Монпарнас. В это время как раз прибывают пригородные поезда, я подошел ближе, чтобы не потерять его в толпе.

— А он все-таки потерялся?

— Да, но не в толпе! Он вскочил в вагон, хотя билета не брал. Пока я спрашивал у контролера, куда идет поезд, он, очевидно, вышел из другой двери, потому что, когда я вошел в вагон, его там не было.

— Черт возьми!

— Что мне теперь делать?

— Отправляйся в бар кафе «Купол» и жди меня там. Ничему не удивляйся. И главное — не волнуйся.

— Клянусь вам, комиссар…

Инспектору Жанвье было всего двадцать пять. Голос его дрожал, словно инспектор готов был разрыдаться, как мальчишка.

— Ну ладно, ладно. Сейчас я приеду. Мегрэ дал отбой и снова снял трубку.

— Отель «Георг Пятый»… Дежурный?.. Мистер Уильям Кросби у себя?.. Нет-нет, не беспокойте его… Простите, в котором часу он вернулся?.. Около четырех?.. Вместе с миссис Кросби и просил не будить их раньше одиннадцати?.. Так, большое спасибо… Нет, передавать ничего не нужно, я увижусь с ним днем.

Мегрэ не торопился. Он набил трубку и проверил, достаточно ли угля в печке. Человеку, мало знающему комиссара, могло бы сейчас показаться, что Мегрэ уверен в себе и неуклонно движется к намеченной цели.

Расправив плечи, он пускал в потолок клубы дыма. Когда письмоводитель принес газеты, Мегрэ встретил его бодрой шуткой. Но как только остался один, схватил трубку телефона.

— Алло!.. Бригадир Люкас не звонил мне?

— Пока нет, господин комиссар.

Мегрэ стиснул зубами черенок трубки. Было девять утра. Вчера в пять пополудни Жозеф Эртен ушел с бульвара Распайль, и бригадир Люкас отправился за ним.

Неужели Люкас не мог найти возможности позвонить или передать записку с каким-нибудь полицейским?..

Отогнав зародившиеся было опасения, Мегрэ позвонил Дюфуру. Взял трубку сам Дюфур.

— Как дела?

— Спасибо, комиссар. Я уже хожу по квартире. Завтра думаю выйти на службу. Шрам у меня все же останется здоровый. Вчера доктор снял повязку, и я наконец мог посмотреть. Непонятно, как он не проломил мне голову… Вы нашли его?

— Не волнуйся, найдем. Разъединяю, а то меня может вызвать коммутатор: я жду звонка.

В кабинете было нестерпимо жарко, железная печка раскалилась докрасна. Мегрэ не ошибся: почти тотчас же раздался звонок, и он услышал в трубке голос бригадира Люкаса:

— Алло! Это вы, шеф?.. Не разъединяйте, мадмуазель… Полиция?.. Алло!.. Алло!..

— Слушаю, Люкас… Где ты находишься?

— Я в Морсане.

— Где?

— Есть такая деревушка на берегу Сены, в тридцати Пяти километрах от Парижа.

— А тот?

— Не беспокойтесь. Он у себя дома.

— Морсан неподалеку от Найди?

— В четырех километрах. Я не хотел звонить из Найди, чтобы не вспугнуть его. Ну и ночка была, шеф!

— Рассказывай.

— Сначала он водил меня по Парижу, и я уж думал, что это никогда не кончится. Он, видимо, сам не знал, куда идти. В восемь вечера решил встать в очередь за бесплатным супом на улице Реомюра. Простоял почти два часа.

— Значит, денег у него больше нет.

— Поев, он потопал дальше. Это поразительно, но парень, видимо, просто влюблен в Сену. Он ни на шаг не удалялся от нее… Алло!.. Не разъединяйте, мадмуазель… Вы слышите меня, шеф?

— Продолжай.

— Он дошел по берегу до Шарантона. Я думал, он уляжется спать под мостом — он ведь еле держался на ногах. Но он, наверно, двужильный. От Шарантона направился к Альфорвилю, а оттуда двинулся по дороге на Вильнев-Сен-Жорж. Стемнело, дороги были размыты дождем. Через каждые полминуты нас обгоняли машины. Словом, если еще когда-нибудь такое повторится…

— …ты проделаешь то же самое. Дальше.

— Вот и все. Мы отмахали тридцать пять километров! Представляете себе? А дождь все усиливался. Но парень ничего не замечал. Я так измучился, что возле Корбейля чуть было не сел в такси. В шесть утра мы все еще шагали. Правда, мы уже пересекали лес, что между Морсаном и Найди…

— Он вошел в дом через дверь?

— Вы знаете эту харчевню? Самое обычное заведение для шоферов: там кормят, продают табак, газеты и выпивку. Думаю, что даже галантерею…

Он свернул в узенький переулочек и перелез через стену. Потом вошел в сарайчик, куда, очевидно, на ночь загоняют скотину.

— Это все?

— Почти. Через полчаса старик Эртен закрыл ставни и отпер свою лавочку. Он был совершенно спокоен. Я зашел выпить стаканчик, и он ничем не выдал своего волнения. Тут мне повезло, я встретил местного жандарма на велосипеде. Я приказал ему продырявить шину и оставаться под этим предлогом в харчевне, пока я не вернусь.

— Молодец!

— Вы находите?.. Вам хорошо там сидеть в тепле, а я вымазался в грязи по самые уши. Ботинки промокли насквозь. Рубашка сопрела… Что мне делать?

— Чемодана у тебя, конечно, нет.