Ты найдешь меня на краю света - Николя Барро

Уж кому-кому, а мне она могла бы этого не объяснять.

— Все будет хорошо, — успокоил я ее, а потом продолжил, обращаясь в том числе и к самому себе: — Ну а теперь — спать.

Солей послушно легла, кутаясь в тонкое одеяло. Я погладил ее по голове и встал.

— Спасибо, Жан Люк, ты тоже иди досыпай, — пробормотала она.

Я улыбнулся и прошмыгнул на террасу. Было двадцать минут пятого. Поскольку в ту ночь я ни на секунду не сомкнул глаз, речь шла не о том, чтобы «идти досыпать», а о том, чтобы наконец просто уснуть. И от этого меня теперь ничто не могло удержать: ни попавший в беду друг, ни землетрясение, ни даже сама Принчипесса.

Несмотря на ночное приключение, через несколько часов я проснулся посвежевшим. Должен признать, в то утро я чувствовал себя гораздо лучше, чем в предыдущее. Быть может, успел приучить свой организм к недолгому сну. Привык же Наполеон за время своих походов довольствоваться пятью часами, так чем я хуже! В конце концов, это вопрос установки.

Когда я, напевая, принимал душ, мне казалось, что не делал этого целую вечность. «J'attendrais…»[18] — голосил я, выпутываясь из облепившей меня клеенчатой бирюзовой занавески с изящными белыми раковинами. Окруженный ею, я чувствовал себя, как в морской воде, и удивлялся своему хорошему настроению.

Сегодня суббота, и у меня масса свободного времени!

Для начала я позвонил Марион и велел ей сегодня открыть галерею без опоздания и ближе к полудню быть на рабочем месте. Потом попросил мадам Вернье взять к себе Сезанна. Взывая к ее совести, я объяснил, что сегодня у меня страшно болит голова. После этого я решил немедленно спуститься в булочную, купить свежий круассан, а лучше два, заварить кофе с сахаром покрепче, сесть за стол и потом… потом…

Именно перспектива общения с таинственной и, вне всякого сомнения, прекрасной незнакомкой, осыпавшей меня к тому же комплиментами, которым позавидовал мой лучший друг, стала в то утро причиной приподнятого настроения.

Спустя час, включив наконец свой белый ноутбук и впервые набрав в почте адрес Принчипессы, я задумался, с чего мне начать.

Что мне написать в поле «Тема»? Понятия, с помощью которых в наше время принято резюмировать содержание сообщения, как-то плохо вязались с письмом из восемнадцатого века. «Письмо, полученное мною в четверг»? Невозможно! «Ответ на Ваше письмо»? Слишком просто. «Для Принчипессы»? Ну а для кого же еще?

Снова и снова пробегал я глазами изящные чернильные строчки, пока наконец не нашел слово, которое показалось наиболее подходящим.

Тема: «Соблазнен».

Довольный, я откинулся на спинку кресла, глотнул кофе и погрузился в дальнейшие размышления. Как к ней обратиться? «Любезная дама»? Уж очень отдает старой девой. «Дорогая Принчипесса»? Бесцветно. «Любезнейшая Принчипесса»? Гм… Пожалуй, даже издевательски.

Только я остановился на «Прекрасной Принчипессе», как зазвонил телефон. Мысленно выругался и снял трубку.

— Да?

— Жан Люк?

Во всяком случае, это была не Солей.

— Марион, что стряслось?

— У тебя плохое настроение?

Что я ненавижу в женщинах, так это их привычку отвечать вопросом на вопрос.

— Хорошее, — коротко ответил я.

— Непохоже, — настаивала Марион. — Что случилось?

— Марион, — вздохнул я, — говори, что тебе надо. Я занят и сейчас мне нужно… собраться с мыслями.

— Ах, вот оно что. Так бы сразу и сказал.

Я закатил глаза.

— Так в чем дело?

— Звонила эта Конти из отеля. — Марион опять говорила, не вынув изо рта жвачку. — Там кто-то тебя спрашивал.

Что мне нравится в Марион, так это точность, с которой она передает мне информацию.

— И кто это был? Месье Биттнер?

В самом деле, он как будто хотел встретиться со мной на выходных, чтобы поговорить о Жюльене. Надо взять себя в руки. Я становлюсь забывчив.

— Нет, это был не твой немецкий друг. Женщина. «Une dame», — как сказала мадемуазель Конти.

— И? У нее есть имя? — раздраженно допытывался я.

— Нет. Да. Я не знаю… Не помню, чтобы мадемуазель Конти называла какое-нибудь имя.

Марион как будто задумалась, а я вздохнул. Ну конечно, мадемуазель Конти не назвала ее. Стоит ли работнику отеля обращать внимания на такие мелочи, как имена и фамилии?

«У меня хорошая память на лица, а вот с именами проблемы», — невозмутимо повторяла знакомая регистраторша в ответ на мои замечания каждый раз, когда она забывала или перевирала имена и фамилии клиентов.

— Лучше перезвони и спроси ее сам, — посоветовала Марион, вдруг убедившись в бесполезности своих размышлений.

Прежде чем она повесила трубку, на другом конце провода раздался оглушительный шум. Потом зазвенел дверной колокольчик, и я услышал радостный возглас Марион:

— Все, заканчиваем! Пока!

Я покачал головой и решил при случае заглянуть в гостиницу «Дюк де Сен-Симон», чтобы лично переговорить с мадемуазель Конти. А сейчас у меня было дело поважнее. Я отставил телефон в сторону и снова задумался.

Как ответить человеку, которого не знаешь и никогда не видел, который сделал о себе лишь пару бесполезных загадочных намеков, но вложил в письмо столько любви и написал так много хорошего, что с ним страсть как хочется познакомиться?

Уставившись в экран, на котором не было ничего, кроме слов «Прекрасная Принчипесса», я почувствовал себя писателем, что склонился над пресловутым чистым листом. Не то чтобы это был страх, однако с каждой минутой я все больше осознавал, какой осторожности от меня требует это дело. Принчипесса расставила самую настоящую ловушку. Очень соблазнительную, согласен.

От меня требовалось не только выяснить, кто эта смелая дама, но и выглядеть перед ней остроумным, милым, находчивым. Ни в коем случае нельзя скомпрометировать себя. Мне предложили, если можно так выразиться, сдать экзамен по сочинению личных писем.

После семи сигарет и трех чашек кофе, каждая из которых успела остыть, прежде чем я ее выпил, все было готово. Еще секунду я колебался в нерешительности, а потом кликнул на поле «Отправить». Должен признаться, редко когда я так волновался.

Итак, я ответил. Теперь мое письмо необратимо неслось к цели, преодолевая виртуальное пространство со скоростью света.

Приключение началось.

6

Тема: Соблазнен

Прекрасная Принчипесса!

Кто бы Вы ни были, пустившая золотую стрелу в мое сердце, — ибо говорить о «золотой пыли» в Вашем случае просто несерьезно, — итак, кто бы Вы ни были, должны знать, Ваше до глубины души потрясшее меня письмо возымело эффект, на который было рассчитано.

Тем не менее не советую Вам впредь так легкомысленно ставить на кон свои прекрасные пальцы, поскольку вполне может статься, что они Вам еще пригодятся. Не исключено, что для того, чтобы мне ответить, или для каких-либо иных целей, о коих я здесь умолчу из соображений приличия. (Помнится, Вы писали мне, как долгими бессонными ночами думали о моих красивых руках. Теперь мы квиты.)

И если я задержался с ответом на целых два дня, что само по себе, конечно же, непростительно, то по вполне понятной причине: мою до недавнего времени размеренную жизнь вдруг стало лихорадить, да так, что у меня не оставалось возможности даже перевести дух.

С того самого утра, как я обнаружил в почтовом ящике Ваш небесно-голубой конверт, со мной стали происходить странные события, которые перевернули мою жизнь с ног на голову (о сне и говорить нечего), и если я скажу, что сейчас переживаю первые за несколько дней минуты покоя, это не будет преувеличением, поверьте.

Ваше письмо в равной степени смутило и очаровало меня.

С четверга я ломаю голову над тем, кто же скрывается под именем Принчипессы. Знаю ли я эту женщину? И если да, то откуда и как давно? Мозг занят мучительными поисками разгадки, однако пока безрезультатно. И все потому, что в письме, полном туманных намеков и самых невероятных обещаний, Вы так и не открылись.

Что же мне с этим делать, Принчипесса? Скажите, кто Вы? Быть может, тем самым Вы превратите меня в счастливейшего мужчину не только Парижа, но и всего мира. Но счастья не создать одними словами, поэтому я готов приступить к делу, едва Вы мне это позволите.

Итак, Вы были готовы поцеловать меня, как только наши руки соприкоснулись. Боже мой, кто умеет так писать, уж точно целуется не хуже! Почему же в тот момент я ничего не видел? Или меня вдруг поразила слепота? Я бы мог уже тогда поцеловать Вас!

Должен заметить, что Ваш намек на мое отношение к прекрасному полу я нахожу не только нескромным, но и дерзким. Да, я из числа мужчин, которые восхищаются женщинами, и не вижу в этом ничего предосудительного. Тем не менее Вам удалось ускользнуть от моего внимания, и этого я простить себе не могу…