Мертвая хватка - Питер Джеймс

— Правая нога велосипедиста.

Рой нервно сглотнул.

— Очень рад, что спросил.

17

Сообщать о смерти по возможности отправляют сотрудников из отдела семейных проблем, прошедших специальную подготовку, однако в зависимости от обстоятельств и общей занятости с этой задачей может столкнуться каждый полицейский. А задача эта в высшей степени неприятная, и служащие дорожной полиции неохотно за нее берутся.

Констебль Омотосо — крепкий, мускулистый, темнокожий, с десятилетним опытом работы в бригаде — сам однажды взглянул в глаза смерти, мчась на полицейском мотоцикле. Несмотря на все ужасы, которые он повидал и лично пережил, оптимизм ему не изменяет даже в самых неприятных случаях.

Сейчас первым делом надо установить ближайших родственников жертвы, руководствуясь сведениями, обнаруженными в рюкзаке, валявшемся под рефрижератором. Самым ценным оказался студенческий билет погибшего юноши.

В учебной части Брайтонского университета выяснилось, что Энтони Ревир гражданин Соединенных Штатов, ему двадцать один год, проживал он вместе со студенткой по имени Сьюзен Каплан, англичанкой, уроженкой Брайтона. Сегодня ее в кампусе никто не видел, до завтра у нее нет занятий, значит, она, скорее всего, дома. В учебной части имеются подробные сведения о семье Ревира в Нью-Йорке, но Омотосо с заведующей решили, что первой следует известить Сьюзен. Возможно, она больше расскажет о своем приятеле и официально опознает тело.

Констебль решил прихватить с собой своего постоянного напарника Йена Аппертона — главным образом ради моральной поддержки. У высокого тощего Аппертона с подстриженными до легкого облачка светлыми волосами молодая семья. Он ежедневно сталкивается с тяжелыми случаями, но гибель таких мальчишек особенно волнует его, не давая покоя и дома, как большинству полицейских.

Выслушав просьбу поехать вместе, Йен покорно кивнул. В дорожной полиции учишься делать любое дело, даже самое жуткое. В среднем раз в неделю случается настоящий кошмар. В прошлое воскресенье они по частям собирали останки мотоциклиста, теперь, три дня спустя, отправляются с известием о смерти велосипедиста.

Если позволить себе задуматься, сразу утонешь, поэтому Йен изо всех сил старается не попасть в эту ловушку. Хотя иногда, как сейчас, ничего нельзя сделать. Тем более что недавно сам обзавелся велосипедом.

Омотосо медленно вел патрульную машину по Вестберн-Виллас — широкой улице, уходящей на юг от Нью-Черч-Роуд к морю. Аппертон рассеянно смотрел на многочисленные викторианские виллы за окном. Стеклоочистители с интервалом в пару секунд, поскрипывая, сметали морось и опять замирали. Впереди за краем дороги маячили зловеще-серые беспокойные воды Ла-Манша.

Сплошной мрак, как на душе у обоих.

— Направо, — подсказал Аппертон.

Вылезли из машины рядом с угловым домом, неожиданно роскошным для студентов, вошли в портик перед парадным, выложенный мозаичной плиткой, натянули форменные фуражки. Взглянули на панель со списком жильцов. Восьмая квартира: Каплан/Ревир.

Констебль Омотосо нажал кнопку.

Полицейские втайне надеялись, что никто не ответит.

Никто не ответил.

Вновь позвонили. Еще пару раз попробовать, и можно уходить. Если повезет, тяжкая задача достанется кому-то другому.

К несчастью, раздался треск, а потом прозвучал сонный голос:

— Да?..

— Сьюзен Каплан? — уточнил Омотосо.

— У-гу… Кто там?

— Полиция. Можно войти?

Тишина длилась пару секунд — показалось, что гораздо дольше.

— Полиция?..

Полицейские переглянулись. По опыту известно, что звонящую в дверь полицию редко привечают.

— Да. Будьте добры, мы должны с вами поговорить, — вежливо, но твердо сказал Омотосо.

— Э-э-э… ох… поднимайтесь на второй этаж к дальней двери. Вы насчет моей сумки?

— Какой сумки?.. — нахмурился констебль.

Через секунду послышался писк и щелчок. Он толкнул дверь, вошел с напарником в подъезд, где пахло вчерашним ужином — вареными овощами, — а еще старой шерстью, может быть старыми коврами. На стене неуклюжие почтовые ящики с прорезями, на полу валяются рекламные листовки заведений, доставляющих на дом готовые блюда. Снаружи дом вполне приличный, а краска и побелка внутри обветшали.

Полицейские поднялись по лестнице, застланной грязной облысевшей ковровой дорожкой, на второй площадке распахнулась дверь с облупившейся краской. Их встретила сонной улыбкой хорошенькая девушка лет двадцати, босая, закутанная в большое белое банное полотенце. Темные волосы длиной до плеч нуждаются в хорошей расческе.

— Только не говорите, будто нашли! — воскликнула она. — Не поверю…

Они вежливо сняли фуражки, шагнули в узкую прихожую, чуя запах свежего кофе и легкий душок мужского одеколона.

— Что нашли? — переспросил Омотосо.

— Сумку, — вопросительно прищурилась девушка.

— Какую?..

— Которую украл какой-то скот в дансинге в субботу вечером!

Славная квартира, отметил констебль, войдя в открытую гостиную, хоть кругом беспорядок и обстановка скудная — типично для студентов. Голый отполированный дубовый пол, телевизор с большим плоским экраном, дорогая с виду стереосистема, минималистская мебель с кожаной темно-коричневой обивкой. На мониторе включенного ноутбука на письменном столе под окном, выходящим на улицу, главная веб-страница Bebo. На полу пара кроссовок, скомканный кардиган, женские трусики, белый носок, листы бумаги, полупустая кофейная кружка, лазерные диски, айпод с наушниками, остатки готовой китайской еды.

В прошлый раз трагическое известие сообщал Аппертон. Сегодня очередь Омотосо. У каждого полицейского своя манера: констебль предпочитает мягкий, но прямой подход.

— К сожалению, Сьюзен, дело не в сумке… боюсь, нам о ней вообще ничего не известно. Мы из дорожной полиции, — объяснил он, отметив секундное замешательство девушки. — По сведениям из Брайтонского университета, вы проживаете вместе с Энтони Ревиром, верно?

Она кивнула, оглядывая полицейских с внезапным подозрением.

— К несчастью, он на своем велосипеде попал в ДТП.

Девушка сосредоточилась, взгляд ее стал пристальным.

— С прискорбием вынужден сообщить о смертельном исходе.

Сознательно прямо так и сказал. Давно взял за правило говорить откровенно. Так лучше и быстрее усваивается.

— Вы хотите сказать… умер?..

— К сожалению, да.

Девушка пошатнулась. Констебль Аппертон подхватил ее под руку, подвел к широкому коричневому дивану напротив стеклянного кофейного столика. Она молча села перед неловко стоявшими полицейскими. Всегда тяжело. Реакция разная. Сьюзен Каплан молчала. Потом ее тело сотрясла дрожь, голова замоталась из стороны в сторону, и она внезапно сказала:

— Ох, черт… Вот дерьмо. — Потом вся как-то сжалась, закрыв лицо ладонями. — Ох, черт, скажите, что это неправда…

Полицейские переглянулись.

— Кто-нибудь может прийти, побыть с вами сегодня? — спросил Омотосо. — Позвольте вызвать подругу, кого-нибудь из родных?

Сьюзен крепко зажмурилась.

— Что случилось?

— Он попал под грузовик, подробности нам не известны.

Последовало долгое молчание. Сьюзен обхватила себя руками и заплакала.

— Может, кого-нибудь из соседей позвать? — предложил Омотосо.

— Нет… я… мы… ох, черт, черт, черт…

— Может, чего-нибудь выпьете? — вставил Аппертон. — Чаю, кофе?..

— Не надо никакого дерьма. Мне Тони нужен, — всхлипнула она. — Пожалуйста, расскажите, в чем дело…

У Омотосо затрещала рация, он ее заглушил.

— Мы должны убедиться, что это действительно Тони Ревир. Не согласитесь опознать тело сегодня попозже? На случай, вдруг вышла ошибка…

— Его мать всем распоряжается… до умопомрачения, — выдавила девушка. — С ней и поговорите.

— Поговорю со всеми, кого посоветуете. У вас есть номер ее телефона?

— Она в Нью-Йорке… в Ист-Хэмптоне. Всеми потрохами меня ненавидит.

— Почему?

— Я же говорю, всегда должна быть самой главной.

— Хотите, чтоб именно она опознала Энтони?

Сьюзен вновь замолчала, а потом, захлебываясь слезами, сказала:

— Так будет лучше. Она мне все равно не поверит.

18

Зуб маленький. Это проблема с детства. Из-за малого роста его задирали другие ребята. Впрочем, почти никто не задирал дважды.

Он был самым маленьким младенцем, которого принял в Бруклине акушер Харви Шеннон, хоть и вполне доношенным. Мать, совсем одуревшая от наркоты, поняла, что беременна, лишь на шестом месяце и проходила полный срок. Доктор Шеннон даже не был уверен, соображала ли, что рожает, а работники больницы живо описывали ее недоумение при виде как бы неизвестно откуда взявшегося ребенка.