Россия и мусульманский мир № 4 / 2012 - Валентина Сченснович

Патриотизм этот, конечно, не всегда критичный. С тем, что патриот должен «говорить о стране правду, какой бы она ни была», не согласились пятая часть опрошенных, треть были согласны с тем, что надо «не говорить, что у твоей страны есть недостатки». Есть и другой подтвержденный опросом неблагоприятный симптом – солидаризация в немалой мере основана на обидах. 62 % респондентов присоединились к мнению: «Люди моей национальности многое потеряли за последние 15–20 лет». Среди русских это мнение разделяют больше, чем среди других национальностей, – 64 против 44 % соответственно. Сплачивает обида за выход из СССР народов бывших союзных республик, за национальные движения, в ходе которых русских обвиняли в имперской политике, наконец, за критику пережитого общего прошлого.

Отсюда такая чувствительность к вопросу о том, какое место должно занимать большинство в полиэтническом пространстве страны. С одной стороны, у старшего поколения еще живут прежние представления о нормах в стране, где каждый человек «надежный товарищ и друг», у части среднего и младшего – о гуманных ценностях толерантности, которые декларирует демократия. С другой стороны, у части русских сильна обида за потерю статуса старшего брата.

За 20 лет эти обиды не ушли из сознания людей. Они получили дополнительную подпитку за счет тех чувств, которые переживают и другие народы в Европе, в тех странах, в которых имел место значительный и быстрый приток инокультурного населения. Россия в эти годы стала третьей страной в мире после США и ФРГ по притоку иммигрантов. И происходило это на фоне существенно изменившегося этнического состава населения. В СССР русские составляли 51 %, теперь в Российской Федерации их 80 %. К тому же мы переживаем последствия чеченского кризиса (на восстановление республики затрачиваются миллиарды рублей, а в ответ проходят митинги под лозунгом «Хватит кормить Кавказ!»). Среди угроз, которые вызывают наибольшие тревоги, опрошенные на втором месте после терроризма (что тоже зачастую имеет кавказский след) назвали «втягивание России в долгосрочный конфликт на Кавказе».

Российская идентичность конструировалась как солидаризирующая, снижающая этнически маркирующую социальную и политическую дифференциацию. На это надеялась и власть, и активная часть общества, во всяком случае либерально ориентированная или ощущающая опасность дискриминации. И хотя был опыт британской идентичности, который смягчил постколониальную ситуацию, но не спас от североирландского конфликта и лондонских эксцессов лета 2001 г., и опыт французской политической нации, не уберегший от волнений в социально неблагополучных кварталах, все же надежды не умирали и энтузиазм разных политических сил в формировании российской политической нации и российской идентичности не спадал.

Социологические исследования, в том числе по проектам «20 лет реформ», «Гражданская, региональная и этническая идентичность и проблемы интеграции российского общества», показывали – проблемы межэтнических отношений остаются.

Этнополитические установки даже тех, кто чувствует себя «больше россиянином, чем человеком своей национальности», не отличаются существенно в более лояльную сторону. 68 % из них ответили, что испытывают раздражение или неприязнь к представителям каких-то национальностей. Чаще всего в этом случае имеются в виду люди, приехавшие из республик Северного Кавказа и Центральной Азии. 61 % одобрили бы метод сталинского прошлого и нынешней Франции периода Николя Саркози – принудительное выселение каких-то национальностей из города или села, в котором они живут.

Таким образом, российская идентичность, отражая формирование политической, гражданской нации в стране, включает, как и в старых демократиях, представления и установки, далеко не всегда соответствующие гражданским идеалам. В условиях, когда к объективно имеющемуся положению в стране политиками-популистами добавлялась политизация этнического фактора, представления людей о многонациональности как исторической данности нашей страны менялось. «То, что в России живут люди разных национальностей, это скорее преимущество для развития страны или скорее проблема?» – спрашивали респондентов. Однозначно считали это преимуществом 16 %. Позиция «и то и другое» была самая распространенная и набрала 41 %, а 28 % полагают, что это «скорее проблема».

За 20 истекших лет не потерял остроты вопрос о том, является ли Россия общим домом для живущих в ней национальностей. Представление о том, что все народы, населяющие Россию, должны обладать равными правами, остается наиболее распространенным, но с каждым годом становится все менее поддерживаемым. В 1990-е годы это было мнение очевидного большинства (64–65 %), в 2001 г. – 61, а в 2011 г. – 47 % респондентов.

Зато доля людей, которые полагают, что «Россия – многонациональная страна, но русские, составляя большинство, должны иметь больше прав», выросла вдвое с 1995 по 2011 г. – с 14 до 31 %, а вместе с теми, кто считает, что «Россия должна быть государством русских людей», они составляют 45 % (25 % в 1995 г.). Открытую поддержку идее русской исключительности чаще других высказывают молодежь и малообразованные россияне. В столицах же (Москве и Санкт-Петербурге) довольно высок процент «мягких националистов» (40 % против 30–32 % в других типах поселения), уверенных, что русские, как большинство, отвечающее за дела в стране, должны быть наделены большими правами, чем другие народы.

Казалось бы, в мегаполисах больше образованных, самодостаточных людей, удовлетворенных условиями жизни и работой. Тем не менее конкуренция за престижные места, высокие запросы, которые, естественно, не всегда можно удовлетворить, а главное, быстрый приток инонациональных мигрантов обостряют здесь национальные чувства, претензии и, надо признать, радикальные установки. Эта ситуация фиксировалась опросами Левада-центра. Среди сторонников идеи наделения русских большими правами сильнее выражены установки на допустимость насилия «в случае нарушения справедливости в отношении своего народа» и больше готовность к отделению «неблагодарных» народов. В этом случае мнение о праве на выход из состава России диктуется отнюдь не либеральными взглядами. Обратим внимание, больше различий именно между уверенными прорусскими государственниками и уверенными интернационалистами (см. табл. 3).

Все это говорит о том, что самосознание русских актуализировано. 79 % разделяют мнение, что «в наше время человеку нужно ощущать себя частью своей национальности», а 82 % отнесли себя к тем, кто «никогда не забывает о своей национальности». Предыдущие исследования 90-х годов даже в республиках, где русские более тесно контактируют с людьми других национальностей, не фиксировали таких высоких показателей потребности в аффилиации. Вместе с тем мнение это скорее солидаризирующее, чем отражающее реальную практику, поскольку одновременно 47 % отвечают, что редко задумываются о том, кто они по национальности.

Таблица 3

Этнополитические установки у людей с разными взглядами на многонациональность России (в %)

Ставшая массовой, уверенной и достаточно сильной российская идентичность, цементирующая российскую политическую нацию, безусловно, важный итог 20-летия, но идентичность эта хранит в себе болезненный опыт перемен и негативизм фобий и переживаний.

Половина респондентов фиксировали, что в их местности бывают столкновения на почве национальной неприязни, и полагали, что за 2000-е годы межнациональные отношения ухудшились. Те же данные были получены в опросах Левада-центра.

За 20 лет не изменилась к лучшему готовность к общению с людьми иной национальности. Негативные установки на разные виды контактов колебались в 1994 г. в пределах 22–43 %, в 2011 г. – 29–47 %. Наиболее часто неприязнь на этнической почве опрошенные объясняют тем, что люди иной культуры ведут себя «как хозяева на этой земле» – об этом заявили 63 %. Другой аргумент – различия «в поведении людей, их образе жизни» (39 %), и только 1/5 респондентов ощущают конкуренцию за престижные рабочие места. Это вполне понятно, так как большинство инокультурных мигрантов берутся за работу, на которую местное население не претендует.

Драматизировать межэтнические отношения не стоит. Об этом говорил Дмитрий Медведев на заседании президиума Госсовета 11 февраля 2011 г. Различными исследовательскими центрами подтверждается – доля предубежденных в отношении основных по массовости видов межэтнического общения в целом колеблется уже несколько лет в пределах 30 %. 89 % опрошенных полагают, что «насилие в межнациональных и межрелигиозных спорах недопустимо», но 44 % одновременно считают, что «насилие допустимо, если нарушается справедливость в отношении моего народа», и 41 % согласились с тем, что «все средства хороши для защиты интересов моего народа». Причем среди русских такие настроения распространены даже больше, чем среди других национальностей (43 и 34 % соответственно).