Ударивший Бога - Денис Захаров

Заинтригованные загадкой личности Бутадеуса, ребята сгорали от нетерпения узнать тайну, о которой заикнулся этот старик. Оба чувствовали, что здесь есть что-то особенное, связанное с самоубийствами и частыми появлениями судьи на месте происшествий. Любопытство – великая вещь. Оно не дает покоя, заставляя человека собираться в дорогу, переплывать океаны и моря. Любопытство толкает людей к открытию новых горизонтов, и это стремление узнать что-то очень важное затмевает все остальные желания. Но сейчас ребята стояли перед сложным выбором – знать тайну и молчать или задавать себе вопросы, ответы на которые они могут искать всю оставшуюся жизнь. Слишком много путаницы во всей этой истории, да и теперь получалось, что самоубийство Шварца произошло в результате поиска правды. Ветрова заботило еще и то, что он скажет Маслову. Как быть с третьим участником расследования? Ведь лейтенант ни в жизнь не поверит рассказам о том, что они отказываются продолжать это дело.

– Сколько времени есть у нас на раздумье? – неожиданно спросил Саша.

Бутадеус отвлекся от рассматривания ночных улиц из окна автомобиля.

– Время? Что вы знаете о времени? Для одних – эпоха, для Бога – мгновение. Вообще-то я не даю времени на размышление. Время слишком ценно, чтобы тратить его попусту. Но в этом городе у меня еще есть дела, так что завтра в девять вечера я буду готов принять ваш ответ.

– Где встречаемся?

Бутадеус оценивающе посмотрел на Сашу, измеряя степень его смелости.

– Там же, где все и началось!

– На крыше? – уточнил Ветров.

– Да!

– Хорошо, мы придем, – ответил парень. Бутадеус дал знак водителю, и машина остановилась.

– А теперь фотографии! – серьезным тоном попросил Бутадеус.

Лена медленно достала из сумочки альбом и протянула его старику.

– Благодарю вас, – сказал он учтиво, – я знал, что вы умная девушка.

Лена стала нащупывать ручку и, когда нашла, резко потянула вниз. Что-то щелкнуло, и дверца приоткрылась. С улицы потянуло ночной прохладой, дышать стало легче. Лена быстро выскочила из автомобиля, а следом за ней вышел Саша. Он захлопнул дверцу, не прощаясь со своим странным попутчиком. Машина Бутадеуса медленно тронулась и, набрав скорость, скрылась за поворотом.

– А кошка? – вдруг вспомнила девушка. – У него в машине осталась моя кошка!

Она уже хотела бежать за машиной, но Саша крепко схватил ее за руку.

– Видимо, ему она нужней.

Лена не стала спорить. Она вдруг поняла серьезность ситуации, в которой они оказались. Человек, которого им так хотелось увидеть, вдруг пришел к ним сам. Да еще этот странный договор – жизнь в обмен на тайну; такое соглашение им еще никогда не предлагали.

* * *

Он мыслил по-русски, но вслух говорил по-итальянски. Виктору не нравился его тонкий женский голос и мертвенно-бледная кожа, больше похожая на фарфор. «Хорошо, что имя оставили, – думал он, – Виктория еще не так плохо».

После пробуждения Виктор довольно быстро пошел на поправку. Теплый воздух солнечной Италии, аромат цитрусовых, здоровая монастырская еда поставили его на ноги за несколько дней.

Обвыкаться в женском теле оказалось не так просто. Непривычная физиология ощущалась каждой клеткой. Она посылала сигнал мужскому сознанию, организм выполнял работу, но душа противилась. Чтобы как-то отвлечься от новых ощущений, Виктор стал выяснять подробности о том месте, где ему пришлось оказаться.

Монастырь Святого Бенедикта был расположен в старой части Рима, вдали от широких улиц и площадей. Аскетичный образ жизни, скрытый от глаз многочисленных туристов, помог сохранить в монастыре дух строгой нравственности и набожности. В этом была большая заслуга настоятельницы матушки Франчески, которая уже двадцать лет занимала ответственный пост. Ее величественная фигура наводила легкий трепет на всех обитателей монастыря. Настоятельницу слушались беспрекословно, выполняя любую просьбу или послушание. Франческу очень уважали в Ватикане за преданное служение католицизму. Именно поэтому в монастырь стекались лучшие кадры Италии.

Сестры восприняли выздоровление монахини Кизито с большой радостью. Периодически кто-то навещал ее в той самой комнате с видом на площадь, предлагая свою помощь и дружескую поддержку. Другие же с радостью встречали Викторию на улице, приветливо улыбались и справлялись о самочувствии. Сестры ласково гладили ее руки и обращались, как со старой знакомой. Поначалу Виктор шарахался от такого обхождения, но через некоторое время стал привыкать к ласке.

В монастыре был строгий распорядок: каждый день был похож на предыдущий. После утренней молитвы и трапезы Виктор вместе с другими женщинами отправлялся на работу: убирать храм, собирать овощи на небольшом огороде или помогать на кухне. После обеда многие монахини занимались рукоделием, а ближе к вечеру начиналась месса. Виктор не знал, откуда всплывают слова молитвы, но губы шевелились сами по себе. Ему казалось, что все это он уже когда-то знал и слышал.

Иногда он поднимал голову и внимательно рассматривал фрески собора, изображающие Христа, ангелов и сцены из Библии. В одной из сцен Виктор обнаружил знакомые лица. Образы двенадцати старцев напомнили ему происшедшее с ним в судилище. День ото дня Виктор все больше узнавал о судьбе того тела, в котором он находился.

Виктории Кизито было тридцать пять лет. Ее родители погибли в автомобильной катастрофе, когда девочке едва исполнилось пятнадцать. Именно в этом возрасте она попала в монастырь Святого Бенедикта, где и провела всю дальнейшую жизнь.

У Виктории была особая работа. В ее ведении находился небольшой приют для душевнобольных, который расположился в одном из корпусов монастыря. В нем находилось десять пациентов, свихнувшихся на религиозной почве. Все они были спокойными и не представляли видимой опасности. Однако никто не знал, что же творилось в их головах на самом деле. Вскоре весь монастырь понял, что идея приюта себя не оправдала! Один из пациентов сильно ударил Викторию по голове. В результате травмы монахиня впала в длительную кому. Сестра Франческа приняла решение отказаться от приюта, пока сумасшедшие не навредили еще кому-нибудь. Она написала письмо в Ватикан, и ее просьбу удовлетворили. Отныне в монастыре Святого Бенедикта больше не было ни одного безумца. С тех пор жизнь стала еще более спокойной и размеренной. Однако монастырь временно лишился своей любимой монахини. Всю весну Кизито пролежала в кровати, не приходя в сознание, и только в середине лета она неожиданно очнулась. И это больше походило на чудо, дарованное небом.

Слух о трагическом случае превратила ее в местную достопримечательность. О чудесном исцелении Кизито узнали за стенами монастыря. Жители близлежащих районов пытались проникнуть на территорию обители, чтобы своими глазами увидеть чудо. Ведь не каждый день люди вставали на ноги после трехмесячной комы. Однако высокие древние стены хорошо защищали Викторию от любопытных взглядов.

Для самой Кизито пограничность сознания оказалась крайне непривычным состоянием. Личные воспоминания Шварца путались с воспоминаниями монахини. Порой в голове всплывали образы прошлого, которые приходилось подолгу идентифицировать. Через две недели Виктор привык к подобным играм разума. Он даже научился ими управлять.

В один прекрасный день к нему окончательно вернулась «шварцевская» память – он вспомнил и белую комнату, и крышу высотки, и приговор судей, пославших его обратно с новым заданием.

Душу самоубийцы вернули на землю в женскую оболочку. Виктору не сказали, надолго ли он в новом теле и что ему нужно делать, чтобы отработать все сполна. И потому вопрос, что делать дальше, мучил его ежедневно. Но ответ так и не приходил.

Однажды он подумал о том, что еще ни разу не выходил за ворота обители. Побывать в Риме и не взглянуть на его красоты – страшное упущение. Виктория лично попросила разрешения у настоятельницы, и та, немного подумав, дала согласие. Сопровождать Викторию вызвалась Мария. Эта юная монашка долгое время ухаживала за Кизито. Послушание выхаживать «сестру» легло на ее молодые плечи, и она с гордостью несла этот крест. Сестра Мария часто сопровождала Викторию после выздоровления. Она помогала узнавать людей, вспоминать расположение монастырских помещений. Ее поддержка оказалась неоценимой. Однако Виктория не спешила откровенничать с новой подругой. Она хорошо понимала, что Мария была приставлена к ней в качестве наблюдателя. Вдруг окажется, что удар повлиял на душевное состояние Виктории, тогда это повредит репутации монастыря. Франческа не хотела привлекать лишнего внимания к истории с Кизито, именно поэтому Марии было рекомендовано неотступно следовать за сестрой и лично докладывать настоятельнице о странностях в поведении подопечной.

Они молча вышли за ворота и пошли по дороге, вымощенной булыжником. Виктория впервые после комы покидала стены монастыря. Она вышла в неведомый ей мир, и от этого сердце учащенно забилось в груди. Девушки миновали густую рощицу и уже через десять минут вышли на ровную асфальтовую дорогу. На обочине стоял небольшой трехэтажный особняк, огороженный железным забором.