Зайчик для Волкова (СИ) - Таль Ная

Пока обхожу машину, наблюдаю как Марсель царапает дверь, а когда усаживаюсь на сиденье, пёс забирается ко мне на колени и старается облизать лицо. Сердце уже давно прячется где-то у правой пятки, так что одним страхом больше, одним меньше — всё равно. Отворачиваюсь, но получается плохо. Робко кладу руку ему на шею, а он скулит, ворчит что-то на собачьем и жалуется. Ему, наверное, очень больно, поэтому стараюсь прикасаться аккуратно. Он шумно сопит носом около моего уха, а потом старается уложить свою огромную голову мне на плечо, но выходит плохо, и он снова ворчит. Маленький, испугался. И я уже смелее глажу его, нахваливаю за храбрость, а потом обнимаю сладкого мальчишку, который отчаянно пытался меня защитить. Украдкой стираю набежавшие слёзы с ресниц.

— Иди сюда, — хлопает по коленям Сергей, но Марс поудобнее устраивается на мне и никуда не хочет уходить. Тяжёлый. Я и сама не против сейчас забраться на колени и сжавшись в маленький комочек поскулить. — Когда он так кидается, мне и самому становится страшно. Марс не рычит, нападает тихо, только клацает зубами и скалится. Это значит, что он не играет и больше не предупреждает, — поясняет сосед и перетягивает собаку на себя.

Понимаю, что должна что-то ответить, но не знаю что. Домой возвращаемся в полной тишине. Мне не надо слов и пояснений, достаточно того, что увидела. Так же молча поднимаемся домой, но они оба выходят из лифта за мной.

— Я пойму, если ты не захочешь больше с нами общаться, — придерживает меня за руку, когда я открываю дверь в квартиру.

— Мне страшно, а вдруг этот мужчина нас потом найдёт? — Произношу вслух то, чего опасаюсь сейчас больше всего.

— Это будут уже его проблемы. Не твои, — твёрдость в голосе дарит мне крохи уверенности.

— А ты? — Неужели ему не страшно?

— Разберусь. И с Полиной мне тоже стоит поговорить, — злость, с которой он это произносит пугает.

Рассматриваю его грязное пальто и взгляд цепляется за порванный рукав. Машинально отмечаю, что дырка на шве и облегчённо выдыхаю. Зашить можно. Возможно, это что-то мамское. Потому что, когда Мила рвёт одежду, приходится зашивать или приклеивать какие-нибудь весёленькие заплатки. Мысленно примеряю, что можно было бы вставить на место дырки и улыбаюсь. У меня есть хорошенький тигрёнок. Он определённо подойдёт. Скорее всего это нервное.

Марсель тычется носом в коленки. Натерпелся, бедолага. Не смогу после такого не общаться. Как он это себе представляет? Я его сначала уговорила на всё это, а потом решила, что не нужны мне такие приключения? Присаживаюсь перед псом на корточки и беру его голову в ладошки. Он жмурится от удовольствия и уже без колебаний прижимается ко мне.

— До завтра, — звучит, как обещание. На прощание глажу Марса. Встаю и подхожу к Сергею. — Спасибо, что не обвиняешь, — произношу тихо, но отчётливо. Ведь это из-за меня мы поехали в тот дом. Молчаливо тяну мужчину к себе, привстаю на носочки и целую в щёку.

Не знаю, как по-другому выразить свою благодарность. Стыдливо прячу глаза, чтобы не встретиться взглядом с серыми тучами и быстро захожу в квартиру.

Надеюсь, на сегодня хватит с меня неожиданностей. Пора браться за работу, но сначала душ. Мне срочно нужно переварить события дня, а вода помогает успокоиться. Через час, посвежевшая и чистая снова набираю номер квартиранта. Надо переключиться и не думать лишний раз о том, что случилось. Успокаиваю себя тем, что со всеми случаются промахи. Мантра помогает с трудом.

— Да, — после нескольких гудков раздаётся в трубке недовольный голос.

— Алексей, здравствуйте. Это Юля, хозяйка квартиры, которую вы снимаете, — надо быть вежливой, но раздражение никуда не уходит. Почти неделю трубку не брал, я уже хотела в гости наведаться без предупреждения.

— А, — многозначительное начало. — Так я это… Там уже почти месяц не живу. Ключи в почтовом ящике, — объявляет мужчина.

Твою ж мать! Сегодня точно не мой день.

Глава 13

Кто бы знал, как трудно найти нормального жильца. И ведь Алексей клялся, что приехал надолго, нашёл работу, рассказывал про огромные планы. Вот же… Доверчивая дурочка развесила уши. Он показался мне надёжным парнем. А теперь что? Всё заново.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мысленно составляю план. Надо отмыть грязь с кроссовок. Закинуть одежду в стирку и почистить пальто. Марсель не сильно церемонился, когда забирался на ручки. Потом встретить клиентку и развезти подарки. А вечером… Вечером топать в квартиру. Составленный план не даёт раскиснуть и погрязнуть в мрачных мыслях.

Там остались ещё собаки. Истерзанные и замученные. Их глаза, словно клеймо на сердце. Может есть шанс их спасти? Нужно найти нормального специалиста. Не все же такие, как тот страшный мужик. Каким же надо быть бесчувственным дерьмом, чтобы вот так издеваться над животными?

Дальше день проходит в привычном ритме. Фотоотчёты и чеки пересылаю заказчикам. Благодарность заряжает позитивом. К вечеру усталая, но довольная отвожу последний заказ, а хозяйка небольшого цветочного дарит букет. Маленький, но безупречный. Несколько белых фрезий в обрамлении зелени. Чем не хорошее завершение дня?

Знаю, что они дорогие, но с Мариной мы работаем уже год и отказать ей не могу. Немолодая полноватая хохотушка всегда знает, что подобрать к любому случаю. К каждому клиенту у неё свой подход. Иногда тоже приношу её любимый ягодный зефир. Так и живём: то она мне что-то дарит, то я ей. У неё есть две помощницы, но она любит свою работу, частенько сама стоит за прилавком и составляет букеты.

Вечерняя тишина обнадёживает хорошим завершением дня. Жёлтые фонари настраивают на романтичный лад. Улыбаюсь сама себе и вспоминаю ошалевшее выражение лица Сергея, когда губами прикоснулась к его щеке. Это адреналин. Больше списать своё поведение не на что, но я не жалею о случившемся. Надеюсь, он тоже.

Захожу в парадную. Столько разных воспоминаний, связанных с этой квартирой. Плохие стираются из памяти, остаются только те, что греют душу и приносят радость. Тут моя малышка делала первые шаги. Помню, как мы ели за подоконником. Стола у нас в первые полгода не было. Свои первые неудачные корявые тортики. Эксперименты с кремами. Как я спускала и поднимала коляску с третьего этажа без лифта и с Миланой на руках. Сердобольные бабушки во дворе и мальчишка с пятого этажа, который всегда подхватывал коляску и вихрем нёсся наверх, чтобы потом спуститься и помочь с сумками. Всё такое родное.

Забираю ключи, оставленные в почтовом ящике, как и говорил Алексей. Поднимаюсь и открываю двери. Запах. Противный запах алкоголя и дешёвых сигарет с порога щекочет нос. Оставляю букет у зеркала. Почему-то не оставила его в машине. Сейчас он смотрится здесь слишком чуждо и неуместно.

Снимаю обувь, прохожу дальше и прилипаю носками к полу. Рассматриваю почти засохшее тёмно-бурое пятно на коричневом ламинате. Мозг тут же рисует холодящие душу картинки, а я уже готовлюсь к встрече с полицией. Если бы не наступила, то и не заметила бы сразу. На первый взгляд всё чисто, но это только если не всматриваться. На подоконнике в комнате вижу банку, наполненную сигаретными бычками. Нет. Я не против курильщиков, но сразу оговаривала, что в квартире курить нельзя. Разрешила на балконе, а то, что вижу — это уже наглость.

Снимаю носок и иду по следам, главное — снова не вляпаться. Пятна ведут на кухню. И тут открывается картина достойная фильма ужасов. Бурые потёки на оранжевом кухонном гарнитуре. Разводы на столе, словно что-то разлили, потом пытались прибрать, но получилось плохо. Пара бутылок из-под вина у мойки. Хорошо, что не кровь. Всего лишь сухое красное. И покрытая пригоревшей едой плита.

Возвращаюсь в зал. Ничего криминального, кроме банки и новых бурых пятен на сером диване. Но мне этого мало, и я открываю балкон. Пепел. Снова бычки. И куча шуршащих листьев, подгоняемых ветерком, что просачивается в открытое окно. Закрываю его и устало бреду обратно на выход.