Цареубийство 11 марта 1801 года - Николай Александрович Саблуков

по Чёрному и Каспийскому морю переправиться в Таганрог, оттуда идти по Дону, потом по Волге в Астрахань и тоже по Каспию в Астрабад, для соединения с войсками Павла.

В Астрабаде соединённая армия должна была достигать 70 ООО человек разного рода оружия. Далее двинулись бы в Герат, Кандагар и далее, по следам Александра Македонского, на берега священных вод Индии. Заготовлены были даже прокламации к мусульманскому населению, в которых возвещалось: «армии двух, самых могущественных в мире, народов должны пройти через ваши земли. Единственная цель этой экспедиции — изгнать англичан из Индостана... Два правительства решили соединить свои силы, чтобы освободить индусов от тиранического и варварского ига англичан» и т. п. Исполнение части этой диспозиции мы видим. Донское войско двинулось в поход, но смерть Павла остановила дальнейшее.

Первым действием юного императора Александра была посылка в Лондон курьера с возвещением мира. Затем возникает новая коалиция, в которой принимает участие и Пруссия, стремившаяся в первую коалицию сохранить нейтралитет. После Тильзитского мира Наполеон возобновляет попытку вмешаться в азиатскую гегемонию Англии. Если Павел, перегнув карту Европы, сказал: «Так я разделю Европу с Наполеоном», то Александр на предложение такого же раздела со стороны Наполеона отвечал уклончиво. Но в политике Александра было достаточно перемен и колебаний между Англией и Францией.

Первому периоду царствования Александра I присваивают обыкновенно наименование эпохи преобразований. «Вникая ближе в дух этого периода, — говорит Н. К. Шильдер, — вернее было бы назвать его эпохой колебаний». За это время, то есть с 1801 по 1810 год в государственной жизни России происходят беспрестанные колебания как во внутренней, так и во внешней политике; по всем отраслям управления империей замечается полная неустойчивость взглядов, резкие переходы от одной политической системы к другой. Кроме причин, лежащих в самой жизни, эти колебания объясняются и характером Александра I, теми его свойствами, которые Меттерних называл: «les evolutions périodigues de son esprit». Никто, однако, не находил ничего ненормального в этой умственной и нравственной неустойчивости Александра.

Если мы не имеем пока точных данных, чтобы ответить на вопрос, принимали ли участие в цареубийстве 11 марта английская интрига, английские агенты, английское золото, то на вопрос, какое значение внезапная ужасная гибель Павла Первого имела для Англии и всей Европы, можем ответить совершенно определённо: с гибелью Павла для Англии исчезала огромная опасность, несомненно грозившая и её морскому могуществу, и азиатской её гегемонии; судьбы же всей Европы были бы, несомненно, иные, если бы Павел жил ещё и союз его с Наполеоном укрепился.

Но, оставляя в стороне значение цареубийства И марта 1801 года для всей Европы, скажем последнее слово о том уроке, который это страшное событие даёт нам, русским.

Император Павел Первый — разительный пример монарха, который, будучи от природы наделён многими высокими качествами духа, исполнен честного и благородного стремления к благу своего народа, тем не менее на целое столетие в сознании всех остаётся пугающим образом тирана и безумца; император Павел — пример самодержца, который, будучи неограниченным властелином миллионов подданных и обширнейшей империи, обладая таким могуществом, что решения его могли менять судьбы народов и карту Европы, не мог защитить себя от шайки цареубийц и придворной камарильи, от нескольких низких интриганов, искушённых в подлости и пройдошестве, и погиб ужасно и жалко, не вызвав к своей участи никакого сожаления в европейском обществе. Солдаты и крестьяне были признательны Павлу за многие облегчения и не защитили его, и его имя заглохло в народе, даже не отразившись в какой-нибудь плачевной песне. Убийцы Павла были бесконечно ниже его и умом и характером, а они ославили свою жертву кровожадным сумасшедшим, и никто им не возражал.

Так император Павел Первый является показателем того, что постигает верховную власть, когда она не опирается на свободный и сознательный народ, на освящённый земский собор излюбленных людей, на широко развитое всесословное представительство местного самоуправления, когда все пути общения царя с народом уничтожены, все связи порваны и вознесённый на недосягаемую высоту монарх уподобляется громовержцу Зевсу, только с завязанными глазами. Монарх, лишённый опоры и совета думы всей земли, думы, в которой проявлялся бы веками воспитанный дух патриотизма, думы, хранящей исторические заветы народа, являющейся хранительницей, защитницей и выполнительницей его идей, его прав, его задач, органом самосознания нации, — такой монарх, при всей безмерности власти, поневоле правит с помощью интриг, и от этих же интриг и гибнет. Император Павел Первый и его злосчастная судьба в русской истории есть роковой и логический вывод петровской реформы, кровавых казней стрельцов, поверстания при Петре и императрицах множества старых дворян московских и духовных в податное сословие. Судьба Павла есть следствие семидесятипятилетнего женского правления через любовников и угодников, следствие возвышения всевозможных авантюристов и проходимцев-иностранцев и унижения коренных русских людей и старослужилых родов честных выходцев с Запада; судьба Павла Петровича есть следствие убийства царевича Алексея Петровича, казнённого ослеплённым родителем; цареубийство 11 марта 1801 года есть прямое следствие сыноубийства 26 июня 1718 года. Если униженный духом народ, в лице высших иерархов церкви и всего русского общества, бездушно и рабски перенёс то сыноубийство, что же удивительного, если после всех последовавших кровавых переворотов века, после крови несчастного Иоанна Антоновича, Петра III, народ устами гренадера так с потрясающим равнодушием высказался о цареубийстве 11 марта, в утро после ужасной ночи: «Умер ли Павел Петрович? Да, крепко умер. Лучше отца Александру не быть. А впрочем, нам что ни поп, то батька».

Над порабощённым, безгласным народом, вознесённый на недосягаемую высоту, император пребывал в трагическом одиночестве. Шайка крепостников-тунеядцев плотной стеной окружала его.

Самовластный, он стал игрушкой в руках коварного царедворца. И великолепный замок, в котором он заперся посреди своей столицы, стал сначала его тюрьмой, а потом и мавзолеем.

ЗАПИСКИ Н. А. САБЛУКОВА

ОТ ПЕРЕВОДЧИКА

В 1865, в лондонском журнале «Fraser’s Magazine for town end country» появилась статья под заглавием: «Reminiscences of the Court and times of the Emperor Paul I of Russia up to the period of his death. From papers of a deceased Russian General Officer[2], которая уже по самому своему заглавию должна была вызвать интерес русской исторической критики. Тем не менее таинственный русский автор, напечатавший в Англии свои воспоминания, оставался неизвестным до 1869 года[3], когда в ноябрьской книжке издававшегося в то время при Чертковской библиотеке «Русского архива» впервые напечатано на русском языке: «Из записок Н. А. Саблукова