Тьма на ладони - Иори Фудзивара

Я молча кивнул. На кого наезжает Какисима, ясно даже простому завсекцией. Президент. Второй человек в компании, который отказался от абсолютной власти и назначил Тадокоро гендиректором. Именно потому, что слишком опоздал с выпуском новых брендов. И это случилось как раз тогда, когда наши напитки стали продаваться из рук вон плохо.

Какисима понизил голос:

— Скажу тебе по секрету. На самом деле сокращение штатов одним залпом не ограничится. До конца года влупят еще один.

Я поймал его взгляд.

— Трехсот увольнений им мало?

— Да. И даже лучшие продажи «Антика» не спасут ситуации. Банки все больше жмутся с кредитами, свободных капиталов все меньше. Если так будет продолжаться, компания провалится внутрь себя, как вулкан. Чтобы выжить, придется уволить еще четыреста человек. Другого выхода нет.

Ничего себе, подумал я. Значит, в итоге выкинут на улицу семьсот человек? И за какой-нибудь год штат компании уменьшится на треть? Я даже не подозревал, насколько все запущено.

— Ну и ну… — покачал я головой. — Только зачем ты рассказываешь это мне? Что ты хочешь сказать? Не тяни.

— Я хочу, чтобы ты остался.

— Остался? Он кивнул:

— Именно. Реорганизация, которая нам нужна, — это ведь не просто сокращение штатов. Об этом поскандалят в прессе, но очень скоро забудут. Речь идет о полной перестройке системы управления. Проще говоря, нужно оставить только самых талантливых, перекроить всю пирамиду власти и резко активизировать производство. В любом другом случае компания обречена.

— Сразу видно — человек магистра получил. Реорганизация… Я, наверное, и слово такое без ошибок не напишу.

— Я тебя умоляю… Так ты что же, не хочешь остаться?

— Прости. Я уже и президенту сказал, что выхожу из этой игры.

— Из этой игры? — уточнил он, и только тут я понял двойной смысл этих слов.

С давних пор я открыто говорил то, что думаю, лишь одному человеку. И это был Какисима.

— Ну, мало ли что ты ему сказал. Все еще тысячу раз переменится…

Я молча смотрел на него. Тогда он продолжил:

— Можно сделать так. Мы оформляем твое отсутствие как долгосрочную командировку в одну из дочерних фирм. Сразу на место начальника отдела. Через год ты возвращаешься и возглавляешь отдел рекламы. Это место я для тебя освобожу. Тадокоро будет только «за».

Значит, с генеральным он в одной связке. Для них продвинуть по службе любого завсекцией — раз плюнуть. Президента даже не спрашивают. Что же это выходит — раскол? В такие интриги Какисима никогда меня не посвящал.

Лет пятнадцать назад, когда компанией заправлял ее основатель, никто и подумать не мог о том, что руководство может развалиться на враждующие группировки. Но чем хуже шли дела, тем крупней становились семена раздора — и вот теперь они наконец проросли. Клан президента против клана гендиректора. А точнее, Семья против экономистов. И хотя до открытой войны дело пока не доходит, перевес, если верить Какисиме, на стороне вторых. Сам Какисима, понятно, ассистент гендиректора. Да не просто помощник, а его разящий меч. Ни для кого в компании это давно уже не секрет.

— Значит, ты хочешь, чтобы я взял на себя всю рекламу компании?

Он кивнул.

— Исидзаки рассказывал мне, как он тебя нанимал. Я также запомнил, что он не сдержал своего обещания. И до сегодняшнего дня ни разу с тобой не контачил, так?

— К чему ты клонишь? Что-то я не пойму.

— К тому что ты, брат, — центральное звено нашей корпоративной стратегии. Поверь мне, настолько сведущих в своем деле специалистов у нас по пальцам пересчитать! Именно благодаря тебе так успешно продвинулась реклама «Антика». Уже этого достаточно, чтобы понять, кто есть кто. Стань я членом совета чуток пораньше — вы с Санадой уже давно поменялись бы местами.

Интересно, подумал я. Что бы он сказал, узнав о новом ролике президента? Впрочем, как раз об этом я должен молчать.

— Извини за прямоту, но… Все это мне больше не интересно.

— Вот как? Но что ты собираешься делать дальше?

— Пока не решил.

— Может, держишь что-нибудь на примете?

— Нет, ничего. Какисима вздохнул.

— И как ты будешь жить? У тебя даже сейчас ползарплаты в долги улетает, верно? И это еще только бывшей жене!

— А ты откуда знаешь? Он усмехнулся:

— Да от тебя же! Сам не помнишь, как полгода назад надрался и все мне выболтал?

Теперь уже я вздохнул. Действительно, долги еще висели на мне. Кредит за трехкомнатную квартиру, которую лет десять назад я оставил Кумико, и алименты на ее содержание после развода. Свое нынешнее жилье я снимал.

— Долги я закрою из выходного пособия. Все до последней иены… В общем, как-нибудь выкручусь.

— Ну-ну, — хмыкнул Какисима. — Что у тебя на уме? Вроде и на работе все было гладко. Сравнить со старыми временами — какой-то ты другой стал, а? Конечно, за воротник ты и раньше закладывал.

Но в последнее время, я слышал, просто из канавы не вылезаешь. Или сам себе могилку решил выкопать?

Я молча смотрел на него. И вдруг он заговорил со мной как никогда прежде.

— В общем, скажу тебе напрямую. Знаешь, чего ты боишься? Что в мире больших корпораций ты свое время уже упустил. Что ты не выдержал испытательный срок, когда нужно было терпеть и вести серую, неприметную жизнь. И что весь этот срок ты словно играл понарошку. Тебе кажется, что вся твоя жизнь была напрокат. Но то ли ты слишком привык к ней, то ли слишком устал, чтобы что-то менять. И якобы лишь теперь начинаешь это осознавать. Только учти: лично я о тебе так не думаю. Давно уже хотел поговорить с тобой, предостеречь от всей этой ерунды. Уверяю тебя, все эти двадцать лет у тебя получалось отлично. И получится еще лучше, если постараешься.

Наклонившись, он заглянул мне прямо в глаза. Я опустил голову. Жизнь напрокат? Может, оно и так. Может быть, он попал в мое самое уязвимое место. Нашел болевую точку, о которой я и сам не подозревал. Это он умеет. Мне вдруг почудилось, будто я сижу перед ним нагишом. Но все же я поднял голову и посмотрел на него. Что ни говори, а он сам нарушил запретную зону, существовавшую между нами все эти годы.

— И это называется «всё как есть»? Не мути! Ведь ты просто хочешь, чтоб я, прослужив собачкой на эту компанию двадцать лет, потерпел еще немного? Ты это хочешь сказать?

— Да нет же! Я о том, что… Ну, должна же и у тебя быть какая-то цель впереди! Нужна тебе эта цель или нет? Вот о чем я спрашиваю. Если ты останешься — я все улажу. Это будет на пользу и тебе, и компании. Если ты думаешь о цели в жизни, то такое будущее — не самый плохой вариант. Как считаешь?

— Цель в жизни? Ну ты прямо как папочка заговорил. Зачем она мне? Чтобы до самой смерти из-за нее париться?

— Она всем нужна.

— Так что же, в твоем случае цель в жизни — выкинуть на улицу семьсот человек?

— И это тоже.

— Ну, слава богу. Классную цель ты себе нашел. А у меня вот никакой нет. Ни малехонькой. Ну, разве что времени побольше свободного, чтобы в кино ходить… Только дальше тебе будет хреновей, чем мне.

— Не беспокойся, к этому я тоже готов. Все, что мне теперь остается, — это идти на прорыв.

— А точнее, идти по головам? Тебе за свою задницу беспокоиться не нужно. Так почему бы сразу не вышвырнуть всех одним списком?.. Прости, но эти игры не для меня. Если я останусь — так и буду лить воду на вашу мельницу, заняв место какого-нибудь бедолаги. А потому давай-ка сделаем вид, что ты ничего мне не говорил. Куплю попкорна и полюбуюсь на вашу реорганизацию откуда-нибудь с галерки. Страсть как любопытно, чем закончится ваш великий блокбастер…

Я поднялся, на секунду встретился с ним глазами. Не отводя взгляда, Какисима позвал меня:

— Хориэ!

— Что еще?

— И все-таки кое-что в тебе так и не изменилось.

— Что именно?

— Ты все такой же наивный. Я невольно рассмеялся:

— Да чего там, скажи как есть: трус и неудачник. Если уж ты член совета директоров, поучись выражаться точнее.

— Ну смотри, брат. Я тебя серьезно предупреждаю. Тому, кто оторвался от фирмы, в этой стране жить несладко. Если кому-то из нас будет хреновей, то уж точно не мне.

— Может быть. Но я как-нибудь привыкну.

5

Когда я вернулся в рекламный, Охары еще не было. На доске приходов и уходов стояла пометка «вышла». Меня снова пробил озноб. Кажется, поднималась температура.

Я достал из кармана визитку. Профессор университета Эдо… Никогда не разбирался в этих больших ученых. Да, я был первым, кого наняли с улицы на должность завсекцией. Так сказал Исидзаки. Будь у меня чуть больше наглости, я бы добавил, что я — единственный, кто и университета-то не закончил. Об этом не знал даже Какисима. И если уж разносить в пух и прах систему нашего менеджмента — лучшей подначки, чем двадцать лет моей службы в компании, для этого не найти.

Я положил на стол листок с картой, которую нарисовал Исидзаки, и раскрыл ноутбук. Зашел в интернет через своего частного провайдера. Залез в поиск. Уж не знаю, сколько всего имен в сети, но хоть один Ёсиюки Ёда наверняка найдется.