Rucciя - Шамиль Идиатуллин

Впрочем, по нашим прогнозам, гораздо более вероятен исход, о котором с англосаксонской прямотой сказал Фил: Россия начнет превращение в кучку слабо связанных между собой недогосударств, полностью управляемый мировым сообществом.

Майер замолчал и уставился на президента. Тот сосредоточенно думал, по обыкновению глядя на свои сплетенные пальцы. Помощник, главы министерств и ЦРУ ждали, уставившись примерно в ту же точку.

Наконец президент повернул голову, посмотрел на глобус и пробормотал что-то вроде:

– Даффи вышел на охоту на огромного бизона.

Привезли его в субботу и зарыли под газоном.

– Простите, сэр? – сказал Майер.

Президент, усмехнувшись сказал:

– Так, ерунда. Ладно, парни, я даю добро. К завтрашнему дню подготовьте план действий, и с понедельника начинаем.

Глава третья

1

Он был отличный парень, свой в доску, пока не пошел служить в полицию. Тут он сразу стал как все.

Дэшил Хэммет

Тольятти.

26 мая.

КПМ «Юг», административная граница Самарской области и Татарстана.

27 мая

Звонок сестры застал Рената врасплох. Он все не мог придать значения тому, что Ляйсанка года три как вошла в половозрелый возраст и вдруг превратилась из постоянно хамящего голенастого подростка, изводящего родителей, в красивую фигуристую девушку, при виде которой только врожденное благоразумие удерживало ребят из ренатовой бригады от гулкого сглатывания. И теперь с растерянной улыбкой вертел в руке мобилу: Ляйсан только что в нынешней своей непонятно над чем иронизирующей манере пригласила милого братца на свадьбу, каковая состоится в ближайшую пятницу в челнинском ресторане «У Рафгата». Ближайшая пятница ожидалась завтра.

Отухмылявшись, Ренат энергично сказал «Блин», и позвонил маме. Вызвериться на нее за то, что молчала про дочкины матримониальные намерения, конечно, не удалось: мать в двадцать секунд доказала, что дорогой сыночек, не кажущий носа из своих Тольяттей и откровенно забывший родителей, сам виноват не только в том, что не знает последних семейных новостей, но и просто во всех бедах и напастях, которых сходу смог коснуться живой мамулин язык.

С большим трудом Ренату удалось перевести стрелки с себя на сестру. Она, как выяснилось, раньше была такая же засранка, но теперь, вроде, взялась за ум, спасибо Наилю, просто молимся на него с отцом. Наиль, оказывается, работал на каком-то камазовском заводе, не то литейном, не то кузнечном (мама в этих тонкостях не разбиралась, потому что всю жизнь тянула лямку в средней школе, и из всего камазовского многоголовья знала только ПРЗ – и то лишь потому, что прессово-рамный в советское время официально шефствовал над ее школой). Работал, слава богу, не инженером, а кем-то по денежной линии – не то начальником финотдела, не то главой департамента ценных бумаг (тут Ренат тягостно вздохнул). В роскоши не купался, но и не бедствовал. Ляйсанка была знакома с ним года три, аж со школы, а последние полгода они просто жили вместе, в наилевой двухкомнатке. А теперь, выходит, решили узаконить отношения. А тебе, ulım, ничего не рассказывали, потому что по телефону о таком не говорят, а когда ты приезжал, был вечно такой занятой, что мы даже не знали, может, тебе неинтересно знать, что в семье творится.

Ренат давно, в первую очередь благодаря мамочке и первой жене, научился реагировать на подобные женские резвости по-умному, то есть молча – а потому любезно поблагодарил за информацию, и поинтересовался, чего дарить молодоженам. Тут маме, как ни странно, предложить было нечего: мы с отцом, сказала она, дарим сервиз на 12 персон, он хороший, хоть и китайский, ну, и немного денег, а ты, ulım, по возможности. Ага, сказал Ренат. Äniem3, ну что тут говорить о возможностях, единственная сестра замуж выходит…

А, мам, машина-то у Наиля есть? Да, «четверка», почти новая, с гордостью сказала мама. Значит, нет, сказал Ренат с облегчением, довольно быстро – минут за пять – закруглил разговор и распрощался, клятвенно пообещав приехать пораньше – и с ребятами, чтобы помочь с организацией и всяческой доставкой.

Потом позвонил Губанову. Тот был хозяином крупнейшего в Челнах автосалона, который Ренат опекал во времена своей мятежной молодости. Перед переездом Ренат махнулся долей в салоне с челябинцами, именно тогда счастливо потерявшими интерес к тольяттинским проектам. Так что размен произошел быстро и ко всеобщему удовольствию. Особенно рад был захандривший поначалу Губанов: ставшие в последние годы жутко гуманными челябинцы разрешили ему почти полную свободу действий, но при этом предоставили привилегированный доступ к уральскому прокату. В итоге губановская фирма стала одним из крупнейших поставщиков КамАЗа, и ясное дело, любимейшим дилером.

Поэтому Губанов Рената уважал и при случае старался оказаться полезным. Но в этот раз не мог при всем желании: по словам Губанова, клиент опять сошел с ума, чохом выкупил все приличные машины, следующая партия ожидается через неделю – а сейчас в салоне осталась только пара «троечек» (у него хватило ума – или просто памяти – не предлагать ничего кроме BMW). Ренат задумчиво объяснил, что «троечка» хороша для легкомысленной девицы, а Ляйсан теперь солидная замужняя дама, которой полагается как минимум «пятерка». А лучше «шестерочка» – как считаете, Василий Семенович? Василий Семенович был совершенно с этим согласен – как и с тем, что Maybach в данном случае будет смотреться слишком выпендрежно, так что с ним погодим. Губанов был готов погодить, но не был готов помочь дорогому клиенту немедленно, и это владельца автосалона страшно расстраивало. Губанов, отчаянно посопев, даже заявил, что попросит машину у одного из последних покупателей, якобы для исправления мелкого конструктивного недостатка, перебросит ее Ренату, а покупателю вернет деньги. Ренат готовность к незаметным подвигам оценил, но попросил Губанова не дергаться – сам, мол, все устрою. Он знал о чем говорил: буквально вчера Славян обмолвился о том, что ювелир Викулов полностью долг так и не вернул, зато пригнал и даже уже зарегистрировал (откуда и информация) нулевенькую «шестерку».

Ренат вызвал по интеркому Славку и поставил перед ним задачу. Через два часа машина стояла во дворе особняка, занятого ренатовыми офисами, а генеральная доверенность на нее лежала в кармане Рената. Викулов, уяснив, что Татарин не накажет его за крысятничество, погрузился в пучину искреннего счастья и прямо как был, в пучине и домашнем костюме, прискакал в офис Рахматуллина с миленькой коробочкой, в которой лежал симпатичный и не слишком вычурный – золотая вязь и немного бриллиантов – кулон «для очаровательной сестренки дорогого Ренат Салимзяновича, у которой ведь такой большой день». Викулов даже вызвался лично отогнать машину в Челны, чтобы не мешкая перерегистрировать ее на имя Ляйсан. Тут Ренат, не выдержав, заржал, но взял себя в руки, поблагодарил ювелира и объяснил, что с этим-то всегда успеется.

Распрощавшись с потерявшим голову от радости Викуловым, Ренат поставил перед Славяном еще одну задачу. В принципе, с этим челнинские не торопили – но Ренат предпочитал рассчитываться с долгами при первой возможности. Вот она и подвернулась – давний челнинский презент, который, к общей радости, так и не пригодился, без проблем размещался в двух багажниках, а в Челны изначально решено было ехать на паре машин.

Выехали поздно вечером. Ренат думал, что, как обычно, выключится сразу, но почему-то долго ворочался, напряженно вспоминал, о чем не успел распорядиться перед отъездом, и даже рявкнул на Славку, опять врубившего свой долбаный раритетный рэп. Наконец, на третьем часу пути, после короткой остановки на полив обочины, Ренат задремал – и так удачно, что практически не реагировал ни на жуткий рев какой-то длиннющей и плотной колонны, которую пришлось томительно обгонять, наверное, минуты две, ни на краткосрочные остановки у постов ГИБДД. Из-за предрассветных сумерек гаишники смело делали стойку на пару BMW без блатных номеров, идущую на запредельной скорости, и важно совершали отмашку полосатой дубинкой. Водителю приходилось останавливаться и вполголоса сообщать ликующему менту, что тому посчастливилось остановить Татарина, который мчится на свадьбу к сестренке и совершенно не расположен тратить время на фигню. Гибэдэдэшник мгновенно линял, но все же, молодец такой, находил в себе силы поздравить команду Татарина с радостным событием и пожелать счастливого пути.

Но третья, кажется, остановка почему-то затянулась. Ренат повозил головой по кожаной спинке дивана, потом понял, что уже рассвело и что спать он больше не хочет, и открыл глаза. Оказалось, вовремя. Мини-эскорт, судя по всему, только что въехал на ренатову историческую родину, где и был прибит первым же постом, как известно, не умеющим бесплатно пропускать мимо себя машины с чужими номерами. А у бээмвух номера, понятное дело, были самарскими.