Касьянов год (Ландыши) - Леонард Терновский

— То, что мы успели предотвратить Ваше преступление, не избавляет Вас от ответственности. Кстати, во время обыска мы видели у Вас пачку чистой копировальной бумаги. У Вас есть пишущая машинка?

— Если бы она была, Вы бы ее непременно забрали.

— Но может быть, Вы кому-то ее отдали? — буравчики опять пристально уставились на Костю. Он отрицательно покачал головой. — Вы будете писать объяснение?

— Никаких объяснений я писать не стану.

— Что ж. — Пономарев опять куда-то позвонил. — Я ухожу. У вас все готово? — И обращаясь к Косте, сказал с улыбкой: — Можете идти. Но мы с Вами еще встретимся.

— Как некстати это приключение, — думал Костя, выходя из милиции. — В самый канун нашей свадьбы. Ната, должно быть, волнуется, что меня нет дома. Надо поторопиться.

Он достал на ходу сигарету. Приостановился, чтобы закурить. Внезапно Костя ощутил сильный толчок в спину и полетел в сугроб. Вскочив на ноги, он увидел здорового бугая, изготовлявшегося для следующего удара. Отскочил назад и тут же получил новый удар от другого мужчины, оказавшегося сзади. Едва удержавшись на ногах, Костя отбежал на несколько шагов, успев выкрикнуть: — Помогите! Бандиты!

К ним подошел оказавшийся рядом милиционер. — Вот этот, — показал на Костю бугай. — Ударил меня по голове, сбил шапку и обматерил.

— Должно быть, он пьян, — добавил второй мужчина.

— Это они на меня напали, — возмутился Костя.

— Что ты, падло, мелешь? — угрожающе сказал бугай.

— Пройдемте в отделение, — потребовал милиционер.

В милиции сидевший за стойкой дежурный, не обращая внимания на Костины протесты, записал о нем в протоколе: «Хулиганил. Набросился с кулаками на случайного прохожего. Нецензурно выражался».

— Я не подпишу такой протокол.

— Не подписывайте. Все и так ясно из показаний потерпевших. И старшина, оказавшийся рядом, подтверждает, что нападавшим были именно Вы.

— Это провокация!

— Выбирай выражения! Соображай, что говоришь!

— Не смейте тыкать!

Дежурный ухмыльнулся. — Придется, дорогуша, препроводить тебя до утра в камеру предварительного заключения. А завтра влепим тебе за хулиганство пятнадцать суток!

— Дайте хотя бы позвонить домой.

— Еще чего?! Старшина, отведите в обезьянник этого хулигана и пьянчугу! Пусть он малость поостынет.

Не слушая Костиных возражений, милиционер повел его вглубь отделения. Возле окна в дальнем конце коридора сказал: — Выложите на стол содержимое карманов. Отдайте часы. И ключи. Снимите ремень. Обратно все получите при освобождении.

— А это что такое? — спросил старшина, рассматривая Костин ингалятор.

— Лекарство. Мне без него нельзя.

— Не положено.

— Безобразие! Позовите начальника отделения!

— Начальник уже ушел. А дежурный скажет то же самое. Очень не советую с ним пререкаться.

Старшина опять повел Костю по коридору. Отомкнул большим ключом решетчатую дверь.

— Еще одного привели, — услышал Костя чей-то голос. Он переступил порог — и словно нырнул в густой спертый воздух вокзала с кислым запахом остатков пролитого борща и немытых тел. Старшина с лязгом запер за ним дверь.

Костя огляделся. В помещении метров в десять квадратных находилось еще семь человек. Под зарешеченным оконцем располагался сплошной дощатый лежак. Ни стола, ни скамейки. Единственная тусклая лампочка над дверью.

— Мужик, курево есть? — приблизился к Косте мужчина в порванной телогрейке и с синяком под глазом.

— Была пачка «Явы». И ту отобрали.

— Ну, и лопух. Надо было затырить, — вздохнул тот с огорчением. — Тебя-то за что сюда сунули?

Астма давящим грузом навалилась на Костю. Сидя на лежаке и упершись руками о его край, он тяжело дышал с сипами и свистом. Изредка он отирал мокрый от пота лоб. Сидящие в камере обступили его. Кто-то протянул ему яблоко, но Костя лишь помотал головой. Мужчина с синяком стал стучать в обитую железом дверь. — Чего шумите, мужики? — послышался голос старшины.

— У нас тут новенький совсем загибается.

— Верните… мой ингалятор… или позовите врача, — с трудом проговорил Костя.

— Пойду доложу дежурному, — сказал старшина. Вернувшись через пять минут, он ответил: — Утром придет медсестра. А до тех пор придется терпеть. Дежурный строго воспретил. Нельзя давать какие-то трубочки. Может, там наркотик.

…Ночь тянулась бесконечно. Потеснившись, соседи дали Косте место под самым окном, где в камеру проникала тонкая струйка свежего воздуха. Но ему никак не становилось легче. Только под утро Костя задремал коротким, не приносящим отдыха сном. — Слышь, мужик, — толкнув в бок, разбудил его мужчина в телогрейке. — У меня сегодня кончаются мои пятнадцать суток. Может, надо что передать на волю?

— Еще как надо! — Костя дал соседу телефон Софьи Андреевны. — Скажи, что меня поместили в КПЗ при нашей милиции. Будто бы за хулиганство. Грозят влепить пятнадцать суток. Что отобрали ингалятор. А меня опять мучает астма. Только не забудь номер.

— Не боись. Я тут не первый раз, но память у меня пока что надо!

Прикорнув на топчане, Костя решил подремать еще немного. Но приступ никак не кончался, и заснуть больше он не смог. Между тем в коридоре послышались шаги и голоса сотрудников. Открылась дверь, и прошла утренняя поверка. Задержанных сводили на оправку. Потом принесли завтрак. Кто-то присел с миской овсянки на край топчана, кто-то ел свою кашу стоя. Костя сделал несколько глотков чуть теплого чая. И опять уселся на лежак, упершись ладонями в его край.

— Комаров, на выход! — дверь отомкнул новый, видимо, только что заступивший на смену милиционер. Костя поднялся с лежака. После тяжелой ночи его слегка пошатывало. — Сейчас меня отведут к медсестре или врачу, — подумал он. Но милиционер повел его к выходу. На свежем морозном воздухе Костя почувствовал себя лучше. Захватив рукой горстку свежего снега, он умыл лицо. — Ишь, какая жесткая щетина выросла за ночь, — отметил он. Между тем его отвели к стоявшему во дворе воронку и посадили в задний отсек с забранными решеткой окнами. Машина развернулась и покатила вправо по улице. — Куда меня везут? — недоумевал Костя.

Воронок остановился во дворе какого-то трехэтажного здания. Милиционер провел Костю по лестнице в небольшой зал и усадил на скамью за невысоким барьером. — Так это же суд, — понял Костя.

Слушание не заняло и четверти часа. — Ну, Комаров, — прочитав присланный из милиции протокол, доброжелательным тоном обратилась к Косте судья, — расскажите сами о своих вчерашних подвигах.

— На меня возводят напраслину. Я никого пальцем не тронул. И даже не ругался, — попробовал объяснить Костя.

— А показания потерпевшего Борзунова? А свидетельство сотрудника милиции?

— Борзунов сам на меня напал. Видели бы Вы этого громилу! А в протоколе — сплошная ложь. Кстати, почему в суде у меня нет защитника?

— Дела о мелких правонарушениях я вправе рассматривать единолично. Без прокурора и адвоката. Доказательства Вашей вины я считаю достаточными. Вы приговариваетесь к пятнадцати суткам административного ареста.

— У меня сегодня должна состояться свадьба! К двенадцати часам мне надо быть в ЗАГСе!

— Значит, невесте придется подождать своего избранника. А Вам пусть происшедшее послужит хорошим уроком. И впредь никогда не нарушайте общественный порядок.

— У меня отобрали лекарство! У меня астма!

— По этому вопросу обращайтесь к начальнику отделения. Все?

Сопровождавший Костю милиционер взял Костю за локоть и отвел к воронку. Машина в этот раз почему-то долго кружила по улицам и привезла его в другое отделение милиции. Там его снова заперли в душную камеру с деревянным топчаном, где находились совсем незнакомые люди. — Сигареты есть? — спросил один из них.

К вечеру у Кости опять начался приступ астмы.

Блуждания впотьмах

Суббота прошла в тревоге и напрасных хлопотах. С утра у Софьи Андреевны то и дело звонил телефон. Сначала позвонил Игорь. — Костя до сих пор не объявился? Значит, ехать в ЗАГС нам не надо? — огорчился он. Отыскать Костю никак не удавалось. Ната выстояла долгую очередь в Бутырках. Валя съездила в Матросскую тишину и в Лефортово. Но передачу ни у кого из них не приняли.

— Это к лучшему, — утешала Софья Андреевна позвонившую ей Нату. — Скорей всего, Костя не арестован, а только задержан. Приезжайте, и мы подумаем вместе, что делать дальше.

— А у меня новости, — объявила она Нате при встрече. — Мне только что звонил какой-то человек. Он не назвался, но сказал, что звонит по Костиной просьбе. Он сегодня вышел из КПЗ, где они сидели вместе. Это при том отделении, где Вас пытались объявить воровкой.

— Что передавал Костя? Он о чем-нибудь просил?

— Его вчерашний сокамерник сказал, что Косте «шьют хулиганку» и обещают пятнадцать суток. Что его опять мучает астма, а ингалятор у него отобрали.