Записки от старости. Ироническая проза - Владимир Данилушкин

Сын обнаружил и свой темный, в полосочку, костюм, в нем рассекал в Америке, 19-летний, видный собой. Постирал, рубашку американскую тоже. Другая аура, – говорит. Чистота многое значит. Вспомнил я его в том одеянии, вспомнил запах загадочный, заграничный, теперь-то он уже не волнует, как прежде.

Жена с особым сладостным чувством перестирала больничное, окровавленное. Шапочку свою черную с кофточкой в одной закладке. В ванной комнате теперь пахло свежестью, а не засохшей кровью.

Прошло полмесяца, и ребенку пришло в голову постирать кожаный плащ. Вода с него текла рыже-коричневая: многолетняя грязь, само собой и касторовое масло, которым несколько раз он подживлял кожу европейской выделки, а еще сапожная вакса, послужившая наведению черного цвета – все отстиралась, а при сушке не образовалось складок, есть у этой машины такая опция. Удивительно, какой черный глянцевитый цвет обрело изделие. Если так дело пойдет, стирке могут подвергнуться комнатные тапки и туфли с сапогами. А мои заячьи шапки? В них скапливалось по килограмму соли. Вот бы выстирать. Только где они?

А там и Гарь с велосипедом замер. В глазах теплится вопрос: нельзя ли велосипедик постирать?..

Как стиралку купил, пошел к ней порошок покупать. На рынок шаговой доступности.

– Машину, – говорю, – купил. Надо порошок подобрать. Что присоветуете?

Продавец недоумевает. Думает что-то, секунду, другую. И до меня дошло, что ввел женщину в заблуждение. Она подумала, что я автомашину купил. Какой в этом случае мне нужен порошок?

Хочу исправить неточность формулировки, да она сама просекла. Не стала рака за камень заводить, назвала марку.

Стиралка. Какая она? Образно говоря – градообразующая в семье. Как от печки, танцуем от стиралки. Чистообразующей.

Про 14 костюмов вспомнилось, которые годами в шкафу висят, ненадеванные. Вот бы их постирать. Как новые стали бы. То есть они и на самом деле новые. Но вышелушиваются. Время их точит, виртуальная моль. А взять загрузить и перестирать малой кровью?

Но главное – носки идеально отстирал, ноги млеют особой благодарностью. Я слышу их ночной безмолвный шепот. Носки, когда их кладешь на батарею сушиться, похожи на бумеранги. Возвращаются чистыми.

Новая машина бесшумна. Когда включена, можно подумать, что чайник кипит. А тут по какой-то иронии чайник сломался. Новый, считай, полгода поработал. Вроде как известной европейской фирмы. Гарантия есть. Иду мастерскую. Нет, не берем, – говорят. Отчаялись. У этих, бляха-муха, цокотуха, европейских чайников, слабое место – термостат. Бельгийские сюда не поставляют, китайских навезли, а у тех срок жизни – месяц. Замаетесь менять. Так что не парьтесь, берите новый. Лучше такой, чтобы корпус не пластиковый. И нагревательный элемент в дно вмонтирован.

У нас чуть что – промывают людям мозги: мол, немецкое качество. А у качества, как у терроризма нет национальности. «Сделано в Англии», – пишут. Да, но сделано пальцем.

Да, чайник китайский купил. Корпус из металла, вроде как не канцерогенный. Чай без пластмассового привкуса. Правда, не раз уже натыкался на металлизированную пластмассу, знаю, что это такое. В шок привели якобы бронзовые ручки дверей, установленные в людном общественном здании. Бронза облезла, обнажив полупрозрачную фактуру. Пластик! Пи, пи, пи! Мне стало жаль жителей страны-производителя, бытующих в добронзовую эпоху. Есть инструкция к китайскому чайнику, и там предупреждение любопытнейшее: нельзя использовать при холоде. Иначе может сработать на включение и сгореть, если вода не залита. Китайцы – веселые ребята, выходит. Недаром их полтора миллиарда накопилось.

Некоторые чайники издают свистящий звук при закипании. Порой делают это настолько красиво, что напоминают певчих птиц. Этот, новенький, живо напомнил мне мастеров художественного свиста моего детства. Эдит Утесова пела в све время, помните? Вместе с тем: не свисти, денег не будет.

Юзеры – юрлица

Иду я галсами, поскольку в галстуке

Было время, дразнили тебя «Доска». Я тебе был своим в доску. Теперь ты пышка, а я пшик. Я тебе свой в бочку.

Ах, прости, Эвелина, за неудачную шутку. Ведь тебя уж лет двадцать, как нет в живых. Я нашел в Магадане, на рынке шаговой доступности твоего двойника и смотрю в шепелявые губы и вспоминаю твои речи, правда, не различаю слов. Про тебя не скажешь: хорошо подвешан язык. Вспоминаю так и не состоявшиеся поцелуи. Ты ушла 50-летней. Ты была красивой, как все ровесники послевоенных лет. Теперь таких не выпускают.

А та, вчера встретилась – молодая, вылитая ты – как теперь говорят, клон, с таким же строением ротового аппарата, шепелявая. Головой качает клон, он слонихе шлет поклон! Думаю, тут есть, над чем работать не только логопеду, но и хирургу. И у нее руки, хоть и похожие, тоже с переломом, но в другом месте.

Моя мать, не медик, говорила дельную вещь: язык надо выпростать, дать ему больше свободы, слишком прирос. Но тебя это мало волновало: не стремилась в артистки и ораторы. А муж – мкжчина что надо, и его поглотил канцер, как и тебя. Разве так бывает?

Разновидностей женщин немного и мужчин тоже. Я их различаю по цвету волос. Морщины делают нас похожими друг на друга, словно мы близнецы, и это сближает – дальше некуда. Женщинам сострадаю: иной раз для более или менее сносного настроения им приходится носить на лице 10—12 килограммов косметики.

А к весне дело. И не такое привидится. Ветер будит стуком в окошко в 7 часов. Погода сегодня заменяет пиво – качает при ходьбе. Но есть прием против лома. Особенно лома цветных металлов: проснуться и лежать, активизировав лишь небольшую часть тела. На маленький объем живой массы спускается благодать, огонек жизни растекается тонким слоем, его вдруг становится недостаточно. Задыхаешься, кровь захлестывает. Наступает следующий этап пробуждения. Или откат в засыпание.

Мир мал. Люди одной специальности всей страны знают друг друга. Например, писатели, художники, сейсмологи. Не говоря о кинематографистах. И смертельно больные знают друг друга в лицо: диабетики, сердечники, их изболевшиеся цепочки опоясывают мир наряду с вулканогенными поясами.

Симпатичный магаданец Виталий, муж первой (и последней) чукотской поэтессы, ездил лечиться в Италию, старшая дочь там живет. В этой стране взялась избавить от рака поджелудочной железы. Мужчина пережил рак 25 лет назад. Перенес и химию, и хирургию: просто был намного моложе, сильнее, здоровее. Иммунная система в расцвете. Один раз победил, стало быть, есть и второй шанс. Логично. Но не получилось. Виталию пора в Италию, – осталась печальная шутка.

А не жалею ли я, что не довелось слышать последних, пусть и предпоследних слов Виталия, чтобы использовать как прозрения. Пусть они и являются заблуждениями, да ведь заблуждения – это самое сильное, что бывает в человеке.

Некто на энтузиазме построил нечто невообразимое: из собранных старых автомобильных покрышек производит дизельное топливо. Но это не диво, ведь вся Россия на чем и держится, так на энтузиазме. На голом, как гололед. Вот ведь закавыка – нет финала главы. Мощное разочарование. Но – чего ждал, того дождался. Майского снежка. На день рождения новосибирского друга нападало. Без кепки выхожу и чую: отвык уже от ледяных прикосновений, мокрый снег моей лысине показался снегом с дождем. Такое ощущение было, что голова пробита, и в пробоину дует со свистом апрельский ветер с моря. Через несколько минут втянулся в головомойку. Вспомнил зимний дождь декабря. Какой-то цикл завершился в природе. Хоть и продрог я, да сквозь дождяру кто-то из юности дотянулся и поцеловал мне сердце.

На майский снежок внук отреагировал адекватно: слепил небольшой снежок, какой уж получился, запулил в отца. Меткий стал, уверенный. Попал в деда, так бывает.

ТЕМ ВРЕМЕНЕМ в магазин для взрослых поступила мягкая порноигрушка для ветеранов. На вид это капуста – раздеваешь ее, раздеваешь, а там глаза. И так нагло подмигивают. Двусмысленно.

Я помню областную библиотеку в Новосибирске: безвылазно проводил вечера все шесть лет учебы. Сотни книг в читальне перемолол. Большой зал в библиотечном здании на проспекте – там будут чествовать юбиляра. Классиком он заделался. 70 книг издал. А лет тоже 70.

Наверное, там будет хорошо и многолюдно, набьется людей, как сельдей в бочке. Из их числа кто-то, да знакомый. И стало мне хорошо оттого, что знаю сибиряка много лет, вроде как друзья детства, как Валерка Чижов. Устроим рыбный день, будем молчаливы, как сельди под белым соусом. Или под шубой – в зимнее время.

Что ни говори, сильную конкуренцию свиносалу может составить такой продукт, как кижучевые молоки. Белки против жиров. Не все ж на конфликте жизнь строить. Надо смешать два продукта и налепить котлет. Красивых, не нелепых. Лучку побольше, чесночку. Впрочем, что это я велосипед изобретаю, когда есть велотренажеры? Рыбные котлеты обожают все, даже сами рыбы. О чем это я? Стиральная машина – приоритетная головная боль, но есть еще более продвинутый собрат по интеллекту – милый тошибздик, с кем чуть не накрылись мы медным тазом в зимний дождь. А гляди ж ты – до самой весны добежали короткими перебежками.