Империя. Тихоокеанская война - Марков-Бабкин Владимир

Нет, испокон веку полководцы разного уровня значимости в преддверии наступления или обороны лично объезжали позиции, лично ползали на брюхе, дабы собственными глазами увидеть место и условия предстоящего сражения. Лично. Иначе это не армия, а, извините за французский, форменный бардак в форме.

Владимир Оскарович был более чем уверен, что и японский командующий сейчас точно так же всматривается в бинокль, пытаясь выстроить правильную стратегию предстоящей битвы. Наверняка и у самураев есть японский аналог русского выражения про то, что гладко было на бумаге, но забыли про овраги.

Нет, самураи – противник серьезный. Без дураков. Простая пехтура, конечно, уступает по уровню выучки российским ветеранам, тем более прошедшим трехнедельную учебку уже здесь, в Маньчжурии, но верность своему императору была у них в крови, а сидеть в обороне куда легче, чем наступать на пушки и пулемёты.

А укрепления япы выстроили если не капитальные, то весьма и весьма серьезные. Бетон, сталь, наваленные камни. Блиндажи в четыре наката. Когда только успели? А ведь это свежесозданные позиции, а там, дальше, ближе к Ляодунскому полуострову и в горах Кореи все куда более серьезно, чем здесь, там настоящий укрепрайон, с соответствующей артиллерией, подземными ходами и коммуникациями и всем прочим. Вряд ли там сильно слабее УРа на Южном Сахалине, где за пятнадцать лет была создана настоящая большая крепость. Размером в половину Сахалина.

Рокот в небе изменился, и Каппель поднял голову. Да, идёт смена. Один двухбалочный самолёт-разведчик «Анатра Ан-7», помахав крыльями, уходил на аэродром, унося с собой не только приятные впечатления, но и множество аэрофотоснимков японских позиций. Сменщик же занимал его место. Конечно, самураи пытались их периодически сбивать, и пару раз им это действительно удалось – один раз посредством наземной ПВО, а во второй при помощи звена истребителей, так что после этого случая истребители прикрывали и работу русских воздушных разведчиков.

Безусловно, несмотря на довольно обширную помощь со стороны Великобритании (и ее доминионов), а также США, русская армия была лучше и технически оснащеннее. А уж сколько технических сюрпризов ждёт самураев во время предстоящего сражения! В том числе и сюрпризов совершенно секретных.

Словно в подтверждение мыслей генерала, из-за сопки выскочила автотачанка и дала длинную очередь по японским позициям. Попали тяжелые пули в кого-нибудь или нет, ясно не было, но, произведя соответствующее впечатление, автотачанка исчезла в складках местности.

Что ж, самураи уже даже прекратили попытки высылать диверсионные группы на перехват этих весьма подвижных полноприводных целей. Ночью автотачанки не применялись, а днем чаще всего выходило наоборот – отряд противника обнаруживался воздушной разведкой, а затем, получив наведение по радио, на перехват выскакивали пару-тройку автотачанок, которые в удобном месте молотили японцев в кровавый фарш. Так что теперь противник предпочитал не пытаться ловить юркие цели, а просто ждал в окопах случая подстрелить такую машину. Иногда получалось. Но весьма редко. Без превосходства в воздухе предугадать место следующего явления народу автотачанки было сложно.

Из-за сопки захлопали миномёты. Ничего серьезного. Так, беспокоящий японцев огонь. Нечего им дремать на работе. Тем более что наши миномётные батареи работали круглосуточно, то появляясь на вездеходах, то исчезая. Накидали с два десятка мин и растворились на просторах Маньчжурии.

– Товарищ генерал-адъютант, вот глядите вон там ложбина.

Каппель обратил свой бинокль туда, куда указывал полковник Кречетов. Хм, да, ложбина, конечно, интересная. Но…

– Андрей Егорович, а вот вы бы на их месте не заминировали там всё под чистую?

Тот нехотя кивнул.

– Заминировал бы, Владимир Оскарович, но, во-первых, можно ночью попробовать послать сапёров на разведку, чем чёрт не шутит, а можно и проще поступить – бить артиллерией по квадрату снарядами для детонации мин. И не давать япошкам ставить мины, всё время запуская по ночам «люстры» и расстреливая все постановочные команды сапёров. Вряд ли в таких условиях они смогут много поставить ночью, а про день и говорить нечего. Самолёты наши, опять же. Больно уж ложбинка хороша и плохо простреливается с той стороны. Можно скопить силы для броска.

Но скепсис генерала не развеялся.

– Простреливается-то она может и плохо, это если прямой наводкой, а миномёты и гаубицы? Наверняка же пристреливали квадрат.

Но Кречетов гнул свою линию.

– Может и так, товарищ генерал, но воронок в ложбине мало и не похоже, чтобы старые воронки зарыли, да и мало у япов миномётов, и не чета они нашим. Гаубицы – да, присутствуют, но ведь и мы не лыком шиты, развернём контрбатарейную борьбу, авиация всех видов опять же. К тому же на поле в прямой видимости будет немало и других целей.

Каппель ограничился лишь неопределённым:

– Будем думать…

Идея была соблазнительной, но слишком уж очевидной. Японцы тут окапывались не один день и вряд ли не смотрели на свои позиции в бинокль именно с этого места.

А посмотреть было на что. Ряды вкопанных рельсов должны были воспрепятствовать быстрому продвижению бронетехники, коей у русских было не в пример больше. Много рядов колючей проволоки. Наверняка все напичкано минами. Несколько оборонительных рубежей далее, тоже не кипарисами усаженные. На первой линии обороны размещены китайцы-хунхузы, судя по всему вооруженные винтовками, вероятно «Арисаками». Наверняка есть сколько-то пулемётов. Но хунхузы – ерунда, расходный материал, призванный вызвать первый огонь на себя, вскрыв тем самым тактический замысел и боевое построение русских. А вот дальше сидели японцы, готовые, в случае чего, «подбодрить» дрогнувших хунхузов пулемётными очередями по отступающим. Судя по данным аэроразведки, там за хунхузами ещё три линии укреплений и артиллерийские капониры. ПВО у япов тоже есть, и наверняка все точки нам вскрыть и разведать не удалось. К тому же они наверняка перемещают артиллерию и ПВО по ночам, после того, как улетает домой наша авиаразведка. Нет, самураи – противник архисерьезный. Это не австрияки и, тем более, не турки.

Что ж, будем думать.

А пока и русская армия времени не теряла, вгрызаясь в землю лопатами, бульдозерами, бронетехникой, снабженной лезвиями отвалов, короче – всем, что есть в наличии. Как и во времена Древнего Рима, солдат на войне должен либо копать и строить, либо маршировать, либо выполнять команду «отбой», либо воевать. Самая дисциплинированная армия от безделья начинает быстро разлагаться.

Поэтому вырыл одиночный окоп для стрельбы лёжа? Углубляй до ростового. Вырыл? Соединяй одиночные окопы в групповые, на двух-четырех стрелков каждый. Соединил? Расширяй для размещения и боя стрелкового отделения. Потом в единую систему с ходами сообщений между ними, да не как попало, а по науке, ломаной линией под определенными углами, рой и строй блиндажи, склады, отхожие ямы и всё то, что спасет тебе в бою жизнь. Закончил работу? Ну, тогда самое время приступить к созданию второй линии обороны!

Сидишь в обороне? Зарывайся в землю. Готовишься к наступлению? Зарывайся в землю. История войн знает множество примеров, когда изготовившуюся к наступлению пехоту или конницу истребляли неожиданным ударом.

А им просто было негде держать оборону, не за что зацепиться и дать бой.

И радуйся, что твоя авиация господствует в воздухе и тебе на голову не падают бомбы и снаряды без должной корректировки огня. Но и это не точно. Противник, часто пользуясь пасмурной нелетной погодой, высылал вперед разведывательные группы, и наше счастье, что у японцев с радиостанциями было всё крайне плохо. Впрочем, для неподвижных окопов скорость передачи ориентиров для стрельбы не имела принципиального значения. Поэтому ройте больше и маскируйте что надо, и выпячивайте, что не жалко.

С другой стороны, эта война принципиально отличалась от прошлой. Точнее, нет, не сама война (хотя и она тоже), а русская армия на этой войне. Не зря государь, сам боевой генерал, что называется, без дураков, любим и уважаем солдатами. В войске стало значительно меньше тупой бумажной работы, согласования каждого шага, бесконечной отчётности наверх. Император упростил систему принятия решений, дал больше свободы командирам, позволял создание гибких соединений разных родов войск, называя это диковинными словами: «горизонтальные связи». От прежних полков и дивизий остались лишь знамёна и формальные названия.