Ночь открытых дверей - Елена Усачева

На крыльце его ждал Майсурадзе. Вид он имел выспавшийся, но слегка растерянный. Заметив Генку, Вовка спрыгнул со ступенек, открыл рот, чтобы начать оправдываться, но так и застыл.

– Ничего себе! – присвистнул он, с завистью рассматривая разукрашенное лицо одноклассника. – Это кто ж так тебя?

– Я-то ладно, – буркнул Кармашкин, торопясь с улицы в полутемные коридоры школы. – У Янского вообще все лицо должно быть разноцветным.

– Подрались? – с нескрываемым восторгом спросил Майсурадзе.

– Побили, – покачал головой Генка, быстро поднимаясь по ступенькам и заворачивая в мужской туалет. – Ты-то где был?

– Проспал. – Вовка вспомнил о своей вине и покраснел. – Я и сам не заметил, как это получилось, – стал он бить себя в грудь сжатым кулаком. – Я и будильник поставил, и телевизор погромче включил, а как глаза закрыл, даже не помню. Просыпаюсь – утро, мать завтракать зовет. А чего было-то?

– Ничего, – поморщился Кармашкин, пытаясь в крошечном зеркальце пудреницы разглядеть свою физиономию. Пудра щедро сыпалась ему на щеки, залезала в нос, отчего хотелось чихать, но синяки при этом как были ярко-фиолетового цвета, так ими и оставались. – Ты был прав, Костян заявился. Говорит, хотел просто на крыльцо подбросить или в окошко сунуть. Но там был кто-то еще! Я видел, как он лез в учительскую. Через окно.

– Ништяк! – восхитился Вовка. – Ночь в школе! Это покруче, чем ночь на кладбище!

– Ага, покруче. – Генка захлопнул пудреницу и тяжело вздохнул, отчего вокруг него весело взвились частички пудры. – Особенно когда кто-то без объяснений дерется. Только мы с Костяном стали разговаривать, как сзади на нас кто-то как набежит, как начнет по голове дубасить. Чуть не убил. Я-то сразу вырубился, а Костян говорит, что не заметил, кто это был, зажмурился.

– Эх, меня с вами не было, я бы… – захлебываясь от восторга, заговорил Майсурадзе.

– Тоже лежал бы на земле, – нахмурился Кармашкин. – Там бесполезняк было что-то делать. Главное, непонятно, где теперь журнал искать. Уплыл он с концами.

– Среди наших шерстить надо. – Вовка сделал серьезное лицо. Он уже понял, что Генка сердиться на него не будет, что теперь с чистой совестью можно продолжать расследование. – Никому он, кроме нас, не нужен.

– А черт его знает! – Кармашкин выглянул в коридор. Своих поблизости не наблюдалось, значит, можно было незаметно пройти в класс, забиться в угол и постараться сделать так, чтобы на него никто особого внимания не обращал. – Может, кому из учителей понадобилось что-то в этом журнале исправить. Днем не успел, вот и пришел ночью это сделать.

– Да ладно, – протянул Майсурадзе, все еще с уважением разглядывая пострадавшего товарища. – Чтобы учитель в окно лазил? А драться зачем?

– Учителя способны и не на такое! – Генка по стеночке крался к своему классу. – Может, это Адочка? У завучей, знаешь, какая рука тяжелая? Бьют один раз, но наверняка.

Кабинет математики был уже в двух шагах, когда в коридоре появилась Семенова. Кармашкин инстинктивно попытался спрятаться за Вовку, но не успел. Леночка бросилась к своему бывшему кавалеру.

– Геночка, что с тобой? – заверещала она. – Кто это так тебя?

– Это я сам. – Кармашкин предпринял попытку попасть в класс. – На ступеньках споткнулся и затылком стукнулся.

– А лицо? – проявляла повышенную заботливость Леночка.

– А потом еще и лицом стукнулся, – буркнул Генка. – Ступеньки с утра были скользкие.

– А это что, кровь? – ткнула пальцем в Генкину щеку Семенова. На ее палец посыпалась пудра.

– Слезы! – не выдержал Вовка, проталкивая приятеля в дверь кабинета. Но дальше порога уйти они не смогли, потому что здесь их встретил Димка Прохоров. Он держал за плечо перепуганного Янского и с любопытством изучал синяки на его лице.

– О! А вот и второй герой! – раскатился по классу его мощный бас. – Где такую красоту выдают? – довольно расхохотался он.

– Все хорошее мы получаем в школе, – отклонился от протянутой руки Кармашкин.

– Журнал нашел? – Димка сурово сдвинул брови.

– Ищу. – Генка устремился к своей парте.

Прохоров пошел следом, но его остановил негромкий окрик:

– Оставь его.

Генка споткнулся на ровном месте.

Говорила Леночка. По-хорошему, Прохоров должен был наплевать на ее слова и продолжить делать свои дела. Но он остановился, как-то странно посмотрел на Семенову… и отступил. При любых других условиях Генка задумался бы над такой аномалией – Прохоров не слушался никого, даже учителей, но сейчас ему было не до тонкостей взаимоотношений Леночки и Димки. Он бухнулся на свое место и уткнул подбородок в сложенные кулаки. Рядом тут же опустился Майсурадзе, пытаясь спиной загородить приятеля от остального класса.

– Держи! – Костик поставил рядом с партой гитару. Выглядел он заметно лучше Генки, вернее, Костику кто-то очень удачно замазал все ссадины и синяки. И скорее всего это была его любимая бабушка. – Как ты?

– Никак! – Кармашкину очень хотелось послать Янского куда подальше. Ведь если бы не его беготня с журналом, всего этого не было бы. Неужели так сложно было просто договориться?

– Да, ребят, – в голосе Вовки снова слышалась зависть. – Ну, вы оба красавцы. Делать-то что теперь будете?

– Журнал искать, – первым отозвался Костик, и приятели с удивлением на него уставились. – Не собираюсь я из-за какого-то козла все контрольные переписывать. Меня мои оценки очень даже устраивали.

– И где ты собираешься его искать? – У Генки не было такого оптимизма, что излучал Костик. Ему казалось, что дело это гибельное. Второй раз судьба подарок ему не подкинет – не станет класть журнал перед носом на ступеньки лестницы.

– Сделать это легче легкого! – воскликнул Вовка. Он все еще боялся, что его исключат из списка желающих присоединиться к поиску журнала, поэтому пытался выслужиться. – Надо выяснить, кому он мог понадобиться, и вся недолга!

– Ага, – фыркнул Генка, – сейчас все бросим и побежим вешать объявления: «Всех, кого интересует журнал 8 «Б», обращайтесь в 8 «Б» к Майсурадзе». То-то к тебе народа подвалит! Вся школа.

– А может, у Илюхи спросим? – предложил Янский. – Как-то ведь у него вчера журнал оказался?

– Так он тебе и ответил, – покачал головой Кармашкин. – Он даже разговаривать с нами не будет. Пошлет куда подальше. Или вообще скажет, что журнала у него не было.

– Значит, Стриж у нас будет первым подозреваемым! – Вовкин боевой настрой сбить было невозможно. – Мы установим за ним слежку, проверим все его контакты.

– Какие контакты? – вздохнул Костик. – Он только с нами общается да с Ксю.

– Ну хорошо, – легко сменил тактику Майсурадзе. – Кому еще мог понадобиться журнал в нашем классе? Тебе, Генке? Кому еще? Если мы заранее вычеркнем тех, кому журнал не нужен, то легко найдем похитителя.

– Найдем, а он нас по голове, – мрачно кивнул Кармашкин. – Или за гаражами зароет, как постоянно обещает Прохоров.

– Чего ты со своим Прохоровым лезешь? – отмахнулся от него Вовка. – Не тронет он тебя.

– Тогда нужно алиби у всех спрашивать, – предложил Янский. – Кто где был в двенадцать ночи.

– Точно! – От восторга глаза у Вовки заблестели.

– Где были, где были, – передразнил скрипача Генка. – Спали! А кто докажет? Никто! Мои родичи, например, пока не догадываются, что меня полночи не было.

– Ладно. – Майсурадзе полез в портфель за тетрадкой. – Тогда давайте список составим, кто точно вне подозрения. Трое у нас уже есть. Вы и я. Еще можно девчонок исключить, они такое не сделали бы…

Янский почесал фингал под глазом и покачал головой.

– Я бы никого не писал, – буркнул он. – Особенно нас с Генкой. Никто не знает, что делал каждый из нас, пока другой был в отключке. Может, как раз этот журнал и прятал.

Вовка с Генкой с удивлением уставились на солидно сопящего Костика, но спорить не стали. Кармашкин не знал за собой признаков лунатизма – вот так просто, в полной несознанке, встать, взять журнал и куда-нибудь спрятать его…

– Спрятать, говоришь? – пробормотал Генка.

Он вспомнил, что прошлой ночью журнал из школы не выносили. А если и сейчас он где-то здесь? Лежит на видном месте и ждет, чтобы его нашли? Значит, надо как следует поискать…

Не говоря ни слова, Кармашкин встал и отправился на улицу, в задумчивости не заметив входящую в класс Елену Прекрасную. Напрасно учительница математики взывала к Генкиной сознательности. Ему сейчас больше всего хотелось проверить свою версию.

Он покрутился на площадке перед школой, соображая, где развернулось основное ночное событие. Произошло это почти около ступенек. Костик стоял у решетки, Генка к нему подошел. Янский споткнулся, Кармашкин сделал к нему несколько шагов.

– Чего ищешь? – Из окна третьего этажа, перегнувшись через подоконник, на него смотрел Вовка. За ним маячил хмурый Костик, ну и еще половина класса.