Проводники света (СИ) - Моисеева Ольга Юрьевна

  "Стрела Перуна!" - заключила ведунья Ракита, что сидела по правую руку от старейшины рода Горислава и слушала рассказ невесть откуда появившейся в селении гостьи.

  А утром, продолжала Деяна, она открыла глаза, а всё вокруг - незнакомое! Как она с того луга попала сюда, в неизвестное место, далеко-далеко от дома?

  "Не иначе, как Духи перенесли!" - весомо объявила Ракита.

  Выйдя из леса наугад, девочка увидела распаханные поляны и пошла к селению. Тропы вокруг неизведанные, куда идти, где дом свой искать?

  "Не найти тебе дороги обратно, - покачала головой старая ведунья. - Стерта она волей и стрелою Перуна. Не убил он тебя - знать, сумел душу от нечисти спасти, а тело от скверны избавить, - она повернулась к старейшине и добавила: - Чистое дитя сие, Горислав, хорошая кровь, помогать роду будет..."

  Подивился пращур рассказу Деяны и её чудаковатой манере говорить, но поверил, прислушался к старой Раките, в род девочку принял и в доме у себя поселил.

  Добрые люди жили в селении, заботились о ней, как о своей дочери, и она им тем же ответила: работала всюду, куда старшие ставили, трудилась не покладая рук.

  А осенью захворал самый младший внук Горислава - младенец совсем, и знахарка Ракита ничего не смогла сделать, ибо нельзя таким малым целебные отвары давать.

  Так и ушла старая ведунья, тяжко вздыхая, качая головой и бормоча сожаления, что помочь не смогла, а Деяна вдруг подошла к мальцу, зажмурилась и, сжимая кулачки, принялась что-то шептать. Милава, сноха старейшины, ни слова не разобрав, испугалась и выхватила больного сыночка из люльки, отчего он, едва забывшийся беспокойным полусном, сразу же очнулся и заорал, горячий и красный. Мать крепко прижала его к себе, а что делать не знает: то ли бежать к Раките, то ли к Гориславу, а может, подождать?! А девочка, будто не замечая ни крика младенца, ни метаний матери, вдруг сказала - Милава не слышала, но по губам увидела, догадалась - "Отступи хворь, исцелись дитя!", открыла глаза и переложила что-то - деревянную палочку вроде бы? - из одной руки в другую. И тут же младенец вдруг перестал кричать и воззрился на мать, пуская пузыри и глазами хлопая.

  Улыбнулась тогда Деяна Милаве и побежала как ни в чём не бывало на двор, а мать ещё долго глядела на сыночка, не решаясь положить в люльку и укачивая на руках, ходила туда-сюда, пока не уснул. Прикоснулась Милава губами к его лобику, а он уже и не горячий! Личико истомлённое, но спокойное, сопит сынок глубоко и сладко...

  Горислав был так рад чудесному исцелению внука, что целого козлёнка в дар Богам принёс: детки-то малые часто не выживали, трудней всего первые две зимы было им выдержать - многие ещё в первую свою осень или весну умирали. Зато потом, когда вырастали, хворь редко кого забирала, если только от увечий или ран оправиться не могли, но тут уж Ракита в дело вступала. Лечить взрослых ведунья умела отлично, знала, как и когда чудодейственные отвары, мази да притирания заговорённые для них сварить. Да и сами крепки они были, ведь все, кто послабей, к пращурам ещё в детстве отправились.

  Весь род возликовал, что Деяна мальцов исцелять может, внучкой Перуна называть стали. Пересказывали друг другу, как громовик её для благого дела избрал...

  Долго горела на капище требная крада, славили Рода Всевышнего, Сварога, Даждьбога, Перуна и других повелителей небесной тверди, Роданиц и навьих Дедов.

  Деяна улыбнулась: уж семь вёсен с тех пор минуло, а воспоминания яркие, будто вчера это было. Многих мальцов исцелила она с тех пор, слух о ней прошёл по всему племени, из соседних родов приезжать с больными младенцами стали, а когда боялись, что мальцы дороги не выдержат, засылали к Гориславу гонцов с богатыми дарами, деток на месте лечить просили. Старейшина в помощи никому не отказывал, так что Деяна была нарасхват.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

  Сейчас вот возвращалась она из соседнего рода: к старейшине Ждану ездила дочку малую кузнеца Шумилы исцелять. Благодарного кузнеца, ещё одного мужа и юношу Колояра, который сразу же приглянулся Деяне, - Ждан выделил девушке в попутчики. Дорога хоть и не далека была, ежели тропы знать, а всё ж через лес добираться, мало ли что. Все ехали верхом, провожатые, в том числе и Колояр, поглядывали на девушку с интересом, уважением и с некоторой даже опаской: невеста уже, старейшина Горислав, наверняка, скоро сватать её будет и выкуп немалый за неё назначит! А с другой стороны - никто не слыхал, чтоб кудесницами столь молодые становились... да и заговоры такие всегда непонятные шепчет, на слова-то людские непохожие, оторопь берёт...

  Деяна тоже бросала на Колояра взгляды - не только потому, что был он примерно её возраста, ладно скроен и приятен лицом, но ещё и из-за спрятанной глубоко внутри силы, которой в других ни разу не замечала. А в этом юноше... да, в нём точно жило нечто особенное, девушка это чувствовала, пусть и не могла придумать своему чувству названия, её просто влекло к Колояру, словно было у них внутри, в душе, нечто общее.

  Ракита сказывала, дед Колояра - Белогор, ведуном-чародеем и Велеса внуком считался, да только, как думала старая знахарка, чёрным колдуном он, на самом деле был, Чернобога, со всей его ратью нежити и злых духов, приспешником, да такой силы, что и помыслить страшно! Жена Белогора вроде как от испуга сильного умерла, и он тогда, весь род свой сгубить опасаясь, в лес ушёл. Срубил себе там домишко, да и жил в нём один-оденёшенек. Никто до него никогда так не делал: становились порой люди извергами, когда старейшин слушать не хотели, но всех своих тогда с собой забирали, а так, чтоб не только род, но и семью оставить - дело неслыханное!.. Потому все и знают об том, кого ни спроси, уж больно дело-то странное! А прошлым летом помер старик Белогор - может, упырём стал иль какой другой нежитью?..

  Нет, думала Деяна, искоса, из-под ресниц посматривая на качавшегося в седле крепкого статного юношу, ежели и было в его деде нечто чёрное, то Колояр этого не унаследовал, душа у него светлая, сразу чувствуется. Есть просто в нём сила какая-то, подобная Деяниной, потому и прислониться к нему так хочется...

  Особенно сейчас, когда сны сии странные начались.

  Приснилось, будто в дом кто-то стучится, колотит прямо по двери, чуть ли не выбить хочет. В щёлку разглядеть попыталась, а там непонятное что-то блестит-золотится, глаз целиком охватить не может: не то щёлка мала, не то слишком близко оно стоит... И собаки снаружи лают, но не кусают отчего-то пришлого. А тот рвётся и рвётся внутрь, напугал так, что с криком проснулась. Открыла глаза - всё тихо вокруг, собаки на самом деле не лают, только сердце бьётся в груди, словно птица в силках. Скрипнула дверь, Деяна с лежанки вскочила, но то старая Виклина, жена Горислава, пришла, с берестой в руках, очаг разжигать, и петух тут же прокукарекал - утро уже, стало быть.

  На следующую ночь сон, как кто-то золотой ломится в дверь, повторился, после ещё раз, а потом вдруг приснилось, будто Деяна снова в отчем доме, причём вот прямо сейчас, семь вёсен спустя: у матушки морщин стало поболе, у тяти в бороде седины заметно прибавилось. Дарёна - девица-красавица румяная стала, глаза, словно два василька синих-синих, высокая да крепкая, - настоящая невеста выросла! Голуб - муж в плечах широкий, с бородой да усами уже, давно жениться пора. А в дверь мальчишка какой-то заходит - шустрый, с зайцами битыми в руках, лук самодельный у него - кто таков сей малый охотник?.. взгляд вроде знакомый - ой! так ведь это ж Дубок! Братишка! Ай, как подрос! Матушке зайцев отдал и выскочил на двор. Деяна за ним - глядь! - а уж осень пришла, листья почти облетели!