История войны 1814 года во Франции - Модест Богданович

Император Александр, сознавая выгоды вторжения во Францию со стороны верхнего Рейна, не хотел, однако же, нарушить неприкосновенность Швейцарии. Швейцария почти всегда оставалась нейтральной в прежних войнах между ее соседями, и как только после сражения под Лейпцигом театр действий сблизился с ее границами, швейцарцы на чрезвычайном сейме, созванном 18 ноября н. ст., возобновили объявление своего нейтралитета и выставили для охранения границ страны корпус, долженствовавший усилиться до двадцати тысяч человек. Наполеон немедленно признал нейтралитет Швейцарии, служивший к прикрытию доступнейшей части границ Франции. Но союзники не считали себя обязанными уважать нейтралитет страны, в которой Наполеон на основании конституции считался посредником (médiateur). К тому же Швейцария, по договору, заключенному с Наполеоном, выставляла во французскую армию до 16 000 человек войска, и даже в то самое время, когда на сейме происходили прения о нейтралитете, в некоторых кантонах набирались рекруты для пополнения контингента, состоявшего на службе во Франции. Союзники имели право не признавать нейтралитета Швейцарии и произвести вторжение в ее пределы, тем более что отложение швейцарцев от Наполеона, вынужденное силой обстоятельств, не обеспечивало союзную армию в случае, если бы после неудачного вторжения в пределы Франции ей пришлось отступать за Рейн. Но австрийцы, высказывая гласно выгоды занятия Швейцарии в военном отношении, скрывали свои виды как насчет господства в Италии, составлявшего постоянную цель австрийской политики, так и в рассуждении

Швейцарии, где они желали господствовать, изменив управление в пользу бернской олигархии. Император Александр, получив сведение об этих происках от воспитателя своего Лагарпа и от генерала Жомини, не хотел и слышать о вторжении в Швейцарию. Он потребовал, чтобы Главная армия перешла через Рейн ниже Базеля, в баденских владениях, и оттуда уже направилась к Лангру. Австрийские дипломаты, не осмеливаясь явно идти против воли главы Союза, прибегли к хитрости: несколько швейцарцев, преданных Венскому Кабинету, содействуя его видам, пригласили союзников в свою страну под видом охранения ее от демагогов. Опираясь на голос этих, по всей вероятности, продажных людей, австрийцы поставили на вид, что при открытии зимнего похода во Францию необходимо было обеспечить сообщение армии с левым берегом Рейна занятием Базельского моста, тем более, что французы не раз нарушали нейтралитет Швейцарии, и даже еще недавно, а именно в августе 1813 года, французская дивизия Буде воспользовалась этим мостом. Император Александр хотя и согласился на переправу армии в Базеле, однако же с условием, чтобы нейтральная линия была отодвинута от швейцарской границы не далее одной мили. Австрийцы, не будучи удовлетворены этой уступкой, решились направить Главную армию к переправам на Рейне лежащим выше Базеля, откуда по призыву преданной им партии могли внезапно вторгнуться в Швейцарию и занять эту страну, не выжидая определительного согласия императора Александра. Исполнение этого замысла было весьма удобно, потому что армия, во всяком случае, должна была двигаться вверх по Рейну, и левое крыло ее, направленное к швейцарской границе, состояло из австрийских войск и находилось в непосредственном распоряжении князя Шварценберга. Государь, узнав о том уже впоследствии, послал к главнокомандующему отзыв, в котором, изъявляя свое неудовольствие, писал, что это дело причинило ему одно из наибольших огорчений, испытанных им в продолжение всей его жизни16.

Выше уже изложено, какими огромными средствами для укомплектования войск располагали союзники при вторжении во Францию. Хотя часть резервов находилась под крепостями в тылу союзных армий, однако же все еще оставалось не менее 100 тысяч человек для вознаграждения убыли, неизбежной при ведении военных действий, а именно: резервная армия князя Лобанова-Ростовского, в числе 60 000 человек, пополняемая рекрутами последнего набора по манифесту 21 августа 1813 года17; австрийский резерв герцога Виртембергского, 20 000; прусско-вестфальский резерв принца Людовика Гессен-Гомбургского, также 20 000 человек. Несмотря на значительное расстояние театра военных действий от мест расположения резервной армии князя Лобанова, русские войска на Рейне и в пределах Франции были усилены 45 тысячами человек18. Прочие союзные армии также получили значительные подкрепления.

Снабжение огромного числа войск жизненными припасами было сопряжено с большими неудобствами. Источниками его служили, большей частью, реквизиции, собранные во владениях бывшего Рейнского союза и в завоеванной части Франции. При многочисленности и разнородности состава армий были неизбежны беспорядки, имевшие последствием опустошение зарейнской страны и возбуждение ее жителей к восстанию против союзников. Необходимость учреждения подвижных обозов в тылу армий нередко заставляла удерживать продолжительное время подводы, собранные на Рейне, что также было сопряжено с обременением жителей. Благодушный русский монарх беспрестанно напоминал начальникам войск о хорошем обхождении с жителями, но, несмотря на то, в делах этой эпохи нередко встречаются примеры противного.

По прибытии на Рейн войска продовольствовались от жителей страны, по утвержденному Барклаем-де-Толли тарифу19; в местах же малонаселенных на каждом этапе или, по крайней мере, на тех пунктах, где предполагалось простоять несколько дней, заготовлялись склады провианта, вина и фуража. Для избежания непомерного возвышения цен на эти продукты были заключены с германскими правительствами конвенции, на основании которых местные управления были обязаны поставлять войскам провиант и фураж по определенной таксе. При сближении с неприятелем люди, имея на себе четырехдневный запас сухарей, довольствовались из десятидневного провианта, за ними следовавшего на полковых фурах и пополняемого из подвижных магазинов; для мясных порций гнали скот за войсками. Иногда, преимущественно же при отдельных отрядах, делались фуражировки.

По части обмундирования войск после прибытия главной квартиры во Франкфурт были сделаны два заготовления. Во-первых, для артиллерийских парков на сборном их пункте, в Нюрнберге, устроили депо готовых вещей; во-вторых, по требованию графа Витгенштейна были отпущены интенданту его войск Жуковскому деньги на покупку сукон в Швабии; но последовавшее вскоре после того движение армии во Францию не позволило воспользоваться этими материалами, которые большей частью были доставлены уже на возвратном походе в Россию, именно в Торне. По свидетельству графа Канкрина, это подало повод к порицанию распоряжений, сделанных по интендантской части, несмотря на то, что не всегда можно сделать заготовление в большом размере так успешно, как это делается в полку либо в другой части войск. В декабре, по прибытии главной квартиры в Фрейбург-в-Брисгау, генерал-интендант получил повеление доставить как можно скорее полушубки из Праги в Базель. Но как эта доставка не могла быть исполнена ранее марта, когда в полушубках уже не было бы надобности, то разрешили продать их в Праге, что и сделано с большим для казны убытком.

По вступлении во Францию часть предметов для одежды и обуви людей была приобретена посредством реквизиций либо покупкой и заготовлением материалов на сборных пунктах армии. Сначала местные французские управления исполняли усердно требования союзников, но впоследствии, когда Наполеону удалось одержать некоторые успехи и когда чрезвычайное умножение госпиталей и обозов, вместе с беспорядками, происходившими в тылу союзных армий, истощили терпение французов, добровольные поставки провиантских и комиссариатских припасов сделались затруднительны. К тому же, между союзниками не было согласия, и каждый заботился только о себе: баварцы не только самовольно заняли несколько департаментов и хозяйничали в них, но отказывались принимать в свои госпитали русских больных. После сражения при Монмирале, когда вся Лотарингия наполнилась ранеными и мародерами Силезской армии, жители этой области, возбужденные к восстанию французскими гарнизонами, вышедшими из Меца и других крепостей, вооружались против союзников и действовали на их сообщениях. Несмотря, однако же, на то, тайный советник Алопеус не только успел собрать для Силезской армии многие запасы, но выслал в главную квартиру Большой армии значительную сумму. Действительный статский советник Грюнер, управляя среднерейнской страной, также собрал большие реквизиции. Чиновники, высланные от корпуса барона Сакена, доставили в армию, на обратном походе ее в Варшаву, более 80 000 локтей (около 75 000 аршин) сукна. Главная же армия запасалась вещами сперва в Труа, а потом в Гагенау. Генерал Канкрин замечает, что уступчивость русского правительства к союзникам, заставляя жертвовать многим в их пользу, иногда затрудняла снабжение собственных войск.