Рейтинговые книги
Читем онлайн Анастасия - Григорий Свирский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 25

- Дорогой Савелий, так вы повар?

- И повар тоже, Лола. И еще остается время поддерживать вас в интернете...

- Так вы кудесник, месье?

- Нет, лучше остановимся, Лола, не на "месье", а на "геноцвали". Это и вам, и мне роднее? А как вы насчет блинчиков, Лола? Сображу их, пока катрюля не споет о своей готовности...

- Увы, у меня нет дрожжей.

- Лола, зачем кудеснику дрожжи? Миксер есть? Вливаем туда... Лола, вы у кудесника на подхвате! Хорошо? Прошу - одно яйцо. Стакан молока. В темпе, Лола! Стакан или пригоршню муки. Не вижу кукурузного масла!.. Во-обще нет! Господи, как она тянет гласные, Умереть можно!.. - Нет гербовой,Лола, пишем на простой...

Пока Савелий заполнял миксер и сбивал смесь, на огне раскалялись две брошенные на огонь аллюминиевые сковородки.

- Половник! - тоном факира потребовал Савелий, и стал наливать половником поочередно на одну, затем на вторую сковородку. Налив обе, тут же переворачивает готовый блинчик первой сковородки на другую сторону... Когда начинает румянится и второй, снимает готовый, хорошо поджаренный блинчик с первой... И пяти минут не прошло, на столе, перед изумленной Лолой, гора блинчиков

- Савелий, куда я дену этот замечательно пахучий Монблан?

- Завтра двинем с вами с лоточками к Собору Парижской Богоматери, богомольцы голодны, как черти. Все расхватают!

Лола расхохоталась. А потом как- то присмирела, в изумлении. Движения Савелия были так артистичны, стремительно -точны, что она не успевала уловить, когда он добавлял чуть-чуть соли, когда сахара...

- Ну вот, и рыба о себе заявила! - почти торжественно объявил Савелий. Как пахнет! Что там знаменитые чеховские жареные гуси...

- Ой, у меня осталось немного красной икры! - вокликнула Лола

- К блинчикам пойдет! Можно и сметаны! Можно и творожку!.. Ну, так, заключил Савелий, когда они мыли руки после еды, - Лола, я вам подхожу...помолчал...- в качестве повара? - И почувствовал, от неслыханного внутреннего напряжения, которым жил все эти минуты, чуть-чуть кружится голова...

- Савелий, - сказала Лола, когда он утомленно присел на краюшек стула, - а старуха консъержка не спутала?. Вы сказали ей "по-овар", она передала "пианист"

Савелий как-то сразу развеселился.

- Конечно, старуха спутала! Но, Лола... все в свой черед. Я сдал вам зачет, а может быть, даже госэкзамен на шеф-повара. Теперь, когда шеф хорошо поел и в пальцах восстановилась прежняя сила удара, он, наглец и виртуоз, как и все шеф-повара, попробует сдать экзамен и на пианиста... Если в углу комнаты дейстательно заслуженнй старик "Беккер", прикрытый вами кружевной дорожкой, а не книжный шкаф и не швейная машинка, как в моих российских турне случалось, я могу попробывать. Как вы на это?

- Савелий, если вы пианист такого же класса, как повар!...- И улыбнулась гостю привычно- вежливо: - Прошу!

Савелий был уже возле пианино, бережно снял кружевную дорожку, открыл крышку. "Мда-а! Хреновое пианино! Такое же, какое было в Малеевке, пока писатели не разжились концертным роялем. Хуже! Ми-диез явно фальшивит. "Ля"-бемоль вообще запало... Ч-черт" Такое и покупалось дочкам, чтоб они учились барабанить "для приманки петухов". Ну, Савелий, какое есть, такое есть! Давай, раб Божий!

С первого аккорда Лола поняла, с кем имеет дело. Привстала в радости и удивлении, да так, новерное, все начало программы и простояла...

- Ну, я в час десять минут уложил всю прогамму. Как на Нью-Йоркском радио, - И Савелий опять заговорил суматошно, с пулеметноой скоростью, перескакивая с одного на другое.- Встал из-за рояля. Опустил руки. Повернул голову. Она рядом стоит, касаясь меня грудью. Груди тугие. Девчачьи. Торчком из-под джемпера... Как током меня пронизало. Глазищи огромные. У самого моего лица. И, видит Бог, не преувеличиваю, не глазищи - угли с огня. Насквозь прожгли. Обхватил ее сильно, по мужски. Поцеловал. Не отвернула лица. Не подставила щечку, как обычно бабье. В губы поцеловались. От губ пахнуло детством. Парным молоком. Сердце зашлось. Прижал к себе изо всех сил, готовый, конечно же, на любой безумный поступок.

Бывал я в таких ситуациях, Григорий Цезаревич. В разных городах и весях. Чего уж тут мужчине думать! Подымай на руки и неси, как честный военный трофей, - на кровать или диван...

Но тут трофей бесценный... Любимый больше жизни! Трепет сердца. К тому же крутой, непредсказуемый "протопоп Аввакум", и я, не осудите, Григорий Цезаревич, заколебался...- А она, не отстраняя меня, протянула руку к стене. Оказалось, к телефону. Взяла трубку. И не сказала, пропела кому-то возбужденно, низким неведомым мне гортанным голосом:

-Жак! У меня го-ость. У него завтра утром самолет в Нью-Йорк. Может он но-очь переспать у тебя?.. Выезжай! - и, уже отстраняясь от меня: Переночуете у брата. Хорошо?

Видно, я, рыжий, чужой, слюнявый, да к тому же старый курильщик, насквозь провонявший табаком, был ей неприятен или она что-то уловила в моих щелках-гляделках... В общем, понял я в досаде, Шуберта она поцеловала, а не меня...

И снова не сказала, а пропела: - Знаете, Савелий, вы мне доставили сегодня сто-олько радости, что с моей стороны... нет, вернуть вам тот же восторг не могу, вы - бурный талант, а я рядовой гуманитарий, славист, но проводить вас домой без какого-либо памятного подарка, тем более, для такого необыкновенного гостя - свинство...

По чести, я бы должна показать вам Париж, хотя бы туристский Париж, суетной Монмартр живописцев, где я жила, когда только приехала, в 50 метрах от Секре-Кера, особенно люблю маленькие улочки на обратной стороне холма, в стороне от типовых туристских маршрутов... Надо бы, конечно, взглянуть вам на Латинский квартал, где знаменитая Ротонда, помните, как она вкусно описана Ильей Эренбургом, - не до остывшего кофе художнику, когда удается новое "масло"! - тут и началсь чудо импрессионизма - Мане, Сюзан, Дега... Там, на улочке 16 века, жил Хэмигуэй, описаший ее в "Празднике, который всегда с тобой". В Латинском квартале, наконец, и Сорбонна, в которой учусь.. Нет, - вздохнула с сожалением, - не успеем. Зима! Конечно, зима в Париже- сами видели - московские конец октября-ноябрь, сыроватая осень, - не закоченеем. Но темнеет так рано...Можно, конечно, посидеть в ресторанчике"Прокоп" 17 века, где висит трехуголка Наполеона, и стоят на полках книги из библиотеки Дидро... Знаете что!- воскликнула возбужденно, подняв руки над головой: - я покажу вам "мой Париж". Это самое лучшее, что есть у меня! Да, именно"мой Париж!".. Жак согласится. Он так любит это место...

В кафе Жак казался мне крошечным, "метр с кепкой", вблизи этого ощущения не было. Мясистые нос, губы. Лицо, видно, отцовское,- будто растянуто острыми скулами, колесо, а не лицо - ширь ты российская.. Жесты энергичные. Не минуты покоя.

- Пошли!

Забрались в зеленый "ситроен" Жака.Через четверть часа подкатили к Нотр-Дам, в сумерках, показалось, еще более таинственный. Бросили в переулке машину. Двинулись туда, куда помчался, впереди всех, Жак. Обошли Нотр-Дам, взглянули с глухой "спины", там парк.

- Сюда туристы не ходят,- сказала Лола и засмеялась, поняв, видно, что начала, как заправский гид, выискивать достоинства "своего Парижа", еще не дойдя до него.

- Я спросил, как вам тут, Лора, в чужой стране? Прижились-нет?

- Она мне не чужая, Савелий. Она мне на душу легла, - как родная, как будто я домой наконец вернулась, словно жила здесь в прошлой жизни. Добрая, теплая, чудесная страна из сказок Шарля Перро, с замками, башенками, с цветами и черепичными крышами. А какие тут пригороды! Во ле Виконт много красивее Версаля...По чести, Савелий, жить здесь уютно и празднично, люди добрые и веселые, - я и сама такая, всю жизнь хохочу. Нет здесь злости и агрессии, разлитых в воздухе, от которых я так устала в России, когда надо себя зажимать в кулак, выходя из дома, каждую минуту ожидая грубости, пьяного нападения, чужой злобы и зависти. Внешность у меня европейская, но с юга Франции... В Париже принимают за итальянку или француженку из Ниццы или Марселя. В России последних лет любой подвыпивший оратор непременно обзывал меня для начала беседы если не "жидовкой", то чеченкой... И какая тоска охватывает, что в России, где остались самые близкие тебе люди, все так же... Нет, не так же. Все хуже и хуже! Гебуха, как напалмом, выжигает честные газеты, телевиденье. Самою совесть человеческую выжигают.Оподляют страну... Или прав бесноватый Арье с его демонстативным ником " ЖИД", все дело не только во властях, а в самой природе русского народа, вконец затурканного, "осовеченного" , у которого без ошейника шея мерзнет? Не хочу в это верить, ведь я сама - тоже русский народ, только не советский, а антисоветский. "Без меня народ неполный", как Андрей Платонов писал...

- Мы куда, на мост? - мрачновато перебил я.

- Нет, это мост на остров Святого Луи. Там гнездятся богачи, которым древний Париж до лампочки. Мы останемся здесь, на острове Сите

Ну, притопали на набережную.Она уводит куда-то вниз, к реке. Еще ниже по выщербленной каменной лестнице.. Я подскользнулся на сыром, Лола подхватила меня под руку. Увы, только на секунду, пока пошатывался. Ветерком пронизало так, что начал поеживаться.. Оказалось, мы у самой воды. Сена - с двух сторон

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 25
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Анастасия - Григорий Свирский бесплатно.
Похожие на Анастасия - Григорий Свирский книги

Оставить комментарий