Частные деньги - фон Хайек Фридрих Август

Прежде чем мы покажем, как работает такая система, необходимо разобраться с двумя предрассудками, которые могут служить возражениями против нашего предложения.

Глава V. Мистика «законного платежного средства»

Первое недоразумение касается понятия «законного платежного средства» или «legal tender». Для нашего исследования это понятие не имеет большого значения, но оно широко используется при объяснении или оправдании правительственной монополии на выпуск денег. Первый испуг, вызванный обсуждаемым здесь предложением, обычно сопровождается такой реакцией: «Но должно же быть законное платежное средство». Как будто это замечание доказывает незаменимость единых правительственных денег для нормальной деловой жизни.

В своем строго юридическом значении «legal tender», или законное средство платежа означает не более, чем деньги, выпускаемые правительством, от которых не может отказаться кредитор при уплате этими деньгами причитающегося ему долга.[36] Даже при таком определении важно отметить, что этот термин не имеет общепринятого толкования в английском законодательстве.[37] С другой стороны, отказ английских судов (до недавнего времени) выносить решения по платежам в любой валюте, кроме фунта стерлингов, сделал этот аспект законного тендера особенно значимым в Англии. Но положение должно, вероятно, измениться после недавнего судебного решения,[38] установившего, что английский суд может выносить решения об уплате в иностранной валюте по денежным искам, выраженным в такой валюте, так что теперь в Англии можно, например, требовать через суд выплаты доли от продаж в швейцарских франках.[39] В иных источниках он просто означает средство расплаты по долговым обязательствам, измеряемым согласно договору, в денежных единицах, выпускаемых правительством, а также по иным обязательствам, налагаемым решениями суда. Поскольку правительство владеет монополией на денежную эмиссию и использует ее, чтобы навязать один единственный вид денег, оно должно, вероятно, также иметь власть приказывать, какими предметами может быть уплачен долг, измеренный в его денежных единицах. Но это не означает ни того, что все деньги должны быть «законным средством платежа», ни даже того, что все предметы, которым закон присваивает статус «legal tender», должны быть деньгами.[40]

Суеверие, опровергаемое существованием спонтанно возникающих денег

В сознании публики, однако, термин «законное платежное средство» окутан туманом смутных представлений о необходимости государства как источника снабжения деньгами. Это пережиток средневековой идеи о том, что именно государство каким-то образом придает деньгам ценность, которой они сами по себе не обладали бы. А это, в свою очередь, является верным лишь в том, очень узком смысле, что правительство может заставить нас принимать в уплату долга все, что посчитает нужным, вместо того, о чем мы договаривались первоначально; лишь в этом смысле оно может придать заменителю ту же ценность с точки зрения должника, что и та, которой обладал объект, первоначально фигурировавший в договоре. Но суеверное представление о том, что правительству (обычно, для пущей важности именуемому «государством») надлежит определять, что должно быть деньгами, как будто оно создало деньги, которых без него не существовало бы, коренится, вероятно, в наивном убеждении, что такое орудие, как деньги, должно было быть «придумано» и передано нам неким первоначальным изобретателем.

Эта вера была полностью подорвана нашим пониманием спонтанного возникновения в процессе социальной эволюции никем не проектировавшихся институтов, хрестоматийным примером которых могут служить деньги. Другими важнейшими примерами такого рода являются язык, закон и мораль. Когда многоуважаемый немецкий профессор Кнапп возродил в нашем столетии средневековую доктрину valor impositus, она проложила путь политике, которая в 1923 г. довела германскую марку до 1/1000 000 000 000 ее прежней стоимости!

Частные деньги предпочтительнее

Разумеется, деньги могут существовать (и существовали) без какого-либо участия правительства. Они даже оказывались вполне удовлетворительными, хотя им и редко удавалось просуществовать в течение длительного времени. (Эпизодические попытки властей торговых городов обеспечить деньга хотя бы с постоянным содержанием драгоценного металла (такие, как создание Амстердамского Банка) в течение долгого времени были вполне успешными и их деньга использовались далеко за пределами национальных границ. Но даже в этих случаях власти рано или поздно начинали злоупотреблять своим квазимонопольным положением. Амстердамский Банк был государственным учреждением, услугами которого люди должны были пользоваться в определенных случаях, а его деньга были единственным законным средством платежей, превышающих некоторую сумму. Его услугами нельзя было пользоваться при обычных мелких сделках и местных операциях за пределами города. То же самое, в общем, относится к аналогичным экспериментам в Венеции, Генуе, Гамбурге и Нюрнберге.) Нужно, однако, помнить урок, содержащийся в работе столетней давности одного голландского автора, посвященной Китаю. Он заметил о бумажных деньгах, обращавшихся тогда в той части мира, что «поскольку они не являются законным средством платежа и не предоставлены попечению государства, они повсюду принимаются как деньги» [Willem Vissering, On Chinese Currency. Coin and Paper Money, Leiden, 1877]. Именно правительствам мы обязаны тем, что сегодня в пределах данных национальных территорий общепринятым является только один вид денег. Но желательно ли это, и могут ли люди, поняв собственную выгоду, получить лучшие деньги безо всякого шума вокруг «законного тендера» — вопрос открытый. Более того, «законное средство платежа» (gesetzliches Zahlungsmittel), не обязательно должно быть точно определено законом. Достаточно, если закон позволяет судье решать, в каких именно деньгах должен быть уплачен тот или иной долг.

80 лет назад с позиций здравого смысла дело очень ясно изложил выдающийся сторонник либеральной экономической политики, юрист, статистик и высокопоставленный государственный чиновник лорд Фаррер. В работе, написанной в 1895 г.,[41] он признал, что если нации «…ограничиваются введением стандартной единицы законного платежного средства (принятой ценности), не будет ни нужды, ни возможности для действия какого-то специального закона о законных платежных средствах. Обычное договорное право делает все необходимое безо всякого закона, приписывающего особое значение тем или иным видам денег. Допустим, мы приняли за единицу, или стандарт ценности, золотой соверен. Если я обещал уплатить 100 соверенов, нет нужды в каком-то специальном правовом акте о законном тендере, гласящем, что я обязан уплатить 100 соверенов и что, если у меня потребуют уплаты 100 соверенов, я не могу расплатиться по этому обязательству чем-либо еще».

Исследовав типичные случаи применения понятия законного платежного средства, лорд Фаррер заключает: «Глядя на приведенные случаи применения закона (или, скорее, злоупотребления законом) о законном платежном средстве… мы видим, что в них есть одна общая черта — а именно, что закон во всех случаях разрешает должнику уплатить и требует от кредитора принимать другое средство платежа, не предусмотренное контрактом. В сущности, это насильственная и неестественная конструкция, навязанная людям, заключающим сделки, произвольной властью».[42]

К этому лорд Фаррер добавляет несколько строк, о том, что любой закон о законном платежном средстве по природе своей «является подозрительным».[43]