Победители недр (Первое изд. 1937 г.) - Григорий Адамов

— Ох, не спрашивай, Никитушка! Я сейчас выдержал такой натиск, такую атаку... Ну, просто замучили...

— Кто атаковал? Кого замучили?

— Ну, конечно, меня! Целая армия репортеров, корреспондентов, спецкоров. Понаехали со всего мира. Отчаянный народ! Как я только живым вырвался!

— Ах, ты, бедный, несчастный! — рассмеялась Малевская.

— Здравствуй, захватчица! — добродушно обратился к ней Цейтлин. — Наслаждаешься победой, змея? Ладно, мы еще посчитаемся с тобой, когда вернешься!

Малевская смеялась, спрятав лицо в букет. Она подошла к Цейтлину и положила ему руку на плечо:

— Илюшенька, к моему возвращению ты, наверное, забудешь эти счеты. Я рассчитываю на твою незлопамятность.

Соревнование друзей окончилось победой Нины Малевской: два месяца назад Комитет при Совнаркоме утвердил состав экспедиции, назначив Мареева начальником, а Брускова и Малевскую членами экспедиции.

В глубине души Цейтлин все время надеялся, что именно он будет третьим. Кандидатуры Мареева и Брускова были бесспорны с самого начала работы: первый был изобретателем снаряда, второй — главным конструктором станции. Но с Малевской Цейтлин мог поспорить — их шансы на участие в экспедиции были примерно равны.

Когда врачи отвели его кандидатуру из-за болезни сердца, Цейтлин был очень огорчен. Он утешился лишь после предложения Мареева немедленно заняться проектированием нового, гораздо более мощного снаряда. Это не мешало ему изображать из себя несчастного человека, обманутого коварной Малевской.

Сверху, через люк, донесся, все более усиливаясь, какой-то мощный гул. Мареев прислушался, лицо его стало серьезным. Он посмотрел на часы и поднялся со стула:

— Через несколько минут начнется прощальный митинг. Простимся, друзья! Но прежде я хотел бы дать вам еще несколько указаний. Помимо общей информации, которую мы будем передавать по радио с пути, вы оба будете получать от меня специальные сообщения обо всем, что касается работы снаряда и его механизмов, приборов и аппаратуры. Особенно это касается тебя, Илья. Работая над следующим снарядом, ты должен учитывать все недостатки, которые обнаружатся в нашем снаряде. Вам, Андрей Иванович, нужно будет делать то же самое в отношении аппаратуры и приборов.

— Будет сделано!

— Внимательно следите за электроснабжением снаряда и за работой криогенной установки. Вы знаете, какое это имеет значение для экспедиции и для работы подземной электростанции. Это вопрос жизни и смерти для нее и для нас...

— Мы установим там непрерывные дежурства, Никита. Не беспокойся! Я возьму это на себя, — обещал Цейтлин.

Побледневшее лицо Мареева стало строгим. Скулы заострились. Рядом с ним стояла спокойная Малевская, покусывая губами лепестки цветов из букета.

— Хорошо, Илья. И еще... еще вот о чем... Если с нами случится несчастье... Нас ведь ждет много неизвестного... непредвиденного... мы должны быть готовы к худшему... Не бросайте мою идею, боритесь за нее, добивайтесь ее осуществления, не повторяя, конечно, наших ошибок...

— Не сомневайся, Никита, ни в нас, ни в себе! — прерывающимся голосом сказал Цейтлин. — Ты сам осуществишь свою идею. Ты вернешься победителем!

— Пора итти, — сказал Мареев, — но раньше простимся...

Они обменялись крепкими рукопожатиями.

* * *

Залитый светом подземный зал шахты «Гигант», к которому неслись сейчас мысли и чувства со всех концов мира, был переполнен людьми. Делегации от заводов и фабрик, снаряжавших экспедицию, от научных учреждений и институтов, общественных организаций, представители Красной армии, знаменитые писатели, ученые, художники, делегации пионеров и комсомольцев выстроились вокруг колодца со снарядом. Стальная площадка над ним, превращенная в трибуну, была украшена флагами и гирляндами цветов.

Гул толпы наполнял высокие своды штрека; бодрые, радостные голоса и смех звенели все громче, все возбужденнее по мере приближения величественной минуты.

На трибуну поднялись представители Центрального комитета коммунистической партии и правительства. Буря оваций и восторженных приветствий встретила их. Она превратилась в ураган, когда из колодца один за другим, в голубых дорожных комбинезонах и беретах, готовые к походу, появились Мареев, Брусков и Малевская в сопровождении Цейтлина и Андрея Ивановича. От грома рукоплесканий и приветственных криков своды, казалось, готовы были рухнуть со всей километровой толщей земли над ними...

После краткого прощального митинга Мареева плотной стеной окружили люди, стремившиеся пожать ему руку, сказать слово приветствия, высказать пожелания успеха и благополучного возвращения. Он едва успевал отвечать.

— Появляйтесь чаще у экрана, — говорил он друзьям, — мы всегда будем рады видеть и слышать вас...

Недалеко в стороне стоял Брусков, рядом с маленькой седой старушкой в черной суконной шапочке, с небольшим кожаным саквояжем в руках. Старушка смотрела на веселого, возбужденного Брускова и с улыбкой, едва скрывавшей тревогу, спрашивала:

— А не страшно тебе, Мишенька? Ведь куда отправляешься! У нас в колхозе люди говорят: жарища там невыносимая...

— Правда, мамуся, правда, — говорил Брусков, смеясь и обнимая старушку за плечи, — в тартарары спустимся, в самый ад, можно сказать.

Мареев посмотрел на часы: пора! Он махнул рукой.

Главный инженер электростанции, стоявший наготове у распределительной доски машинного отделения, нажал кнопку. Раздался громкий продолжительный звонок.

Наступили последние минуты — последние слова, последние рукопожатия.

Мареев первый подошел к колодцу и, приветственно взмахнув рукой, опустился в люк. За ним бегом, вырвавшись из тесного круга молодых восторженных лиц, скрылась в снаряде Малевская. Освободился из материнских объятий Брусков. Как только он исчез в люке, раздались торжественные звуки «Интернационала». Бронированная крышка люка стала медленно опускаться на свое место. Потом наступила тишина.

Из репродуктора, стоявшего на площадке, громко прозвучал голос Мареева:

— Прошу освободить площадку над колодцем!

Цейтлин вступил в исполнение обязанностей начальника старта:

— Охране окружить колодец! Прошу освободить площадку!

И через минуту — в микрофон:

— Готово!

— Дать напряжение! — послышался голос Мареева.

— Дать напряжение! — повторил Цейтлин.

— Есть напряжение! — ответил главный инженер и нажал кнопку на распределительной доске.

В напряженной тишине, над головами замершей, притаившей дыхание толпы опять прозвучал громкий голос Мареева:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});