Победить в любовной схватке - Эйми Карсон

Наконец спутник Джессики сменил тему:

— На этой неделе открывается новая выставка.

— Да, я слышала. — Лицо Джессики словно светом озарилось, от чего у Каттера сжались все внутренности.

Филипп обратил свое улыбающееся лицо к Каттеру:

— Вы уже ходили на Пикассо?

Понимая, что отмалчиваться, как все это время, больше не получится, Каттер ответил:

— Нет, никогда его мазню не понимал.

Видимо, с «мазней» он перестарался, так как направленный на него взгляд Джессики излучал возмущение. Разговоры, жужжащие вокруг, стихли. И лишь лицо Карра оставалось невозмутимым и выражало христианское терпение и всепрощение. Видимо, он счел Каттера, не разбирающегося в тонкостях живописи, достойным сострадания.

— Да, не всем дано понять прелесть его творений, особенно поздних, — произнес Карр.

Каттер медленно глотнул пива и лишь потом спросил:

— Что тут понимать, когда у женщины нос прямо из щеки торчит?

— Это называется «кубизм».

— Хоть как называй, уродство, оно и есть уродство. — Каттер пожал плечами. Обычно он не ввязывался в подобные прения, но уж больно его задел высокомерный самовлюбленный мистер Карр, который постоянно то тут, то там щупал Джессику.

— У Пикассо был особый дар, — возразил Филипп.

— У Пикассо были проблемы со знанием анатомии, — парировал Каттер.

Джессика прокашлялась и посмотрела на него убийственным взглядом.

— Э-э… — замешкался сперва Филипп, а затем раздраженно выдал: — Гонять на машинке по кругу, конечно, сложнее.

Замешательство Карра и последующая жалкая попытка задеть собеседника не вызвали у Каттера ничего, кроме довольной усмешки:

— Да, не всем дано понять прелесть гонок.

Взгляд Джессики метал уже не молнии, а ядерные ракеты, но Каттеру надоел этот разговор:

— На этом предлагаю считать наш искусствоведческий диспут завершенным. Пойду посмотрю, чем там сегодня угощают.

Раздосадованная Джессика смотрела, как он удаляется к столу с закусками. Карр вновь завел бесконечный разговор о своем бизнесе, и она, не сводя глаз с Каттера, извинилась, взяла тарелку и направилась следом за своим подопечным. Встав в соседнюю очередь, она тихим голосом потребовала объяснений:

— Что это было?

Изучая ассортимент угощений, Каттер невинным тоном ответил:

— Я вел светскую беседу на тему творений Пикассо. А вы тем временем выделывали со своими глазами какие-то странные вещи.

— Я пыталась призвать вас к порядку!

— Это слово не из моего лексикона.

Джессика шумно выдохнула:

— Но ведь можно хотя бы притвориться.

Каттер поднял на нее взгляд, от которого она буквально застыла:

— Дорогая моя, никакого притворства, никаких подделок, только подлинники. Все, что я делаю, я делаю искренне.

— Ну-ну, и людей оскорбляете.

— И это тоже. — Губы его искривились в ухмылке. — Слушайте, что вы все время к моим словам придираетесь?

Наклонив голову, Джессика с притворным терпением в голосе ответила:

— Это вы сейчас о том, что я не дала вам с Ураганом Джейн развить тему секса на рабочем месте?

— Она мне нравится! — веселился Каттер.

— Еще бы. У нее ведь один трах на уме.

— Замечательное качество для женщины.

Поджав губы, Джессика стала накладывать себе клубнику. Ну почему ее так задевают его несерьезные комментарии?

— То, что она предпочла бы свиданию с топ-менеджером встречу с пожарным, так как он знает, «как управиться с ее огнем», не означает, что она победительница сегодняшнего раунда.

Беря ложку, Каттер оглянулся на нее и сказал:

— Любовное Зелье тоже не блистала. Ее слова — прямое оскорбление всех пожарных разом. Видите ли, она выбрала бы топ-менеджера, так как любит, когда мужчина силен как физически, так и интеллектуально. Снобизм-то какой! Ураган Джейн пусть и не Эйнштейн, но с ней хотя бы весело.

— Очень. Еще чуть-чуть, и она рассказала бы вам обо всех своих похождениях в прямом эфире.

Каттер потянулся было за канапе, но остановился:

— А что, у вас с этим какие-то проблемы?

Оглянувшись по сторонам и убедившись, что окружающие не проявляют к их разговору особого интереса, Джессика подошла к Каттеру вплотную и прошептала:

— Да, и огромные.

И это было странно. Потому что Джессика по праву считала себя современной, успешной женщиной, осознавала собственную привлекательность, умела флиртовать. И было совершенно непонятно, почему шутливый, на грани приличия обмен репликами между Каттером и Ураганом Джейн так ее задевает.

Каттер наклонился поближе, даже, по мнению Джессики, чересчур близко, и поинтересовался:

— Что вы имеете против парочки фривольных историй?

Щеки Джессики запылали с такой силой, что ей показалось, лед под блюдом с креветками должен непременно растаять. На самом деле в глубине души она опасалась, что по сравнению с историями Джейн ее собственный сексуальный опыт окажется пресным и унылым.

Отогнав прочь эту мысль, она крепче вцепилась в тарелку и холодным тоном заявила:

— Такие вещи не должны выноситься на публику. Это нарушает связь между… Что тут смешного?

На самом деле он даже не улыбнулся, так, легкий намек на усмешку играл на лице. Но и этого было достаточно, чтобы по телу ее прокатилась теплая чувственная волна.

— Просто мой бредометр опять зашкаливает, — ответил Каттер.

Лицо ее запылало таким жаром, что, казалось, теперь не только лед растает, но и сами креветки зажарятся. Не замечая, что делает, Джессика стала что-то накладывать на тарелку, пробормотав:

— Это вовсе не бред.

— Солнце мое, — вкрадчиво обратился к ней Каттер, — не знаю уж, почему вам до сих пор не сказали, но секс — вовсе не священное единение двух душ. Чаще всего это просто физическая разрядка людей, которых влечет друг к другу. — В его взгляде читалось явное желание. — И в этом нет ничего плохого. — Он развернулся и пошел к другому столу.

Поспешив следом, Джессика ожесточенно прошипела:

— Возможно, и нет, но лишь для тех, кто остался на низшей ступени эволюции.

Он рассмеялся с таким явным удовольствием от происходящего, что до Джессики стал доходить смысл ситуации:

— Вы что, специально меня дразните?

— Просто когда Джессика Уилсон заводит разговор на тему взаимоотношения полов, это такое занимательное зрелище. — И он удалился к стойке с десертами.

Джессика немного постояла, пытаясь унять бешеное сердцебиение, а потом кинулась следом.

— Дорогая моя, если вы и дальше будете меня преследовать, народ таки решит, что у вас ко мне чувства, — высказался Каттер, поднимая взгляд от шоколадных эклеров.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});