Привычки на миллион. 10 простых шагов к тому, чтобы получить все, о чем вы мечтаете - Роберт Рингер

С самым худшим ассортиментом самый захудалый продовольственный магазин в любом гетто в Соединенных Штатах показался бы магазином для гурманов в Сантьяго. И при этом в «Камачос» люди улыбались. Я решил, что чего-то не понимаю, и тоже стал улыбаться. Там и тогда я понял, что впереди еще год и у меня есть выбор: я мог жаловаться и страдать, как обычный американец, или адаптироваться к местному образу жизни.

Вскоре я даже начал с нетерпением ожидать поездку в «Камачос» (это случалось пару раз в неделю), чтобы сделать там покупки и обменяться «испано-глийскими» шуточками с господином Камачо и его служащими. Какое было событие, когда приходил еженедельный номер газеты «США сегодня»[1]или холодильник магазина оказывался полностью забитым новой партией пепси! Все дело в том, как мысленно рассматривать эту ситуацию.

После пары недель упорного труда с целью адаптации к радикально новому образу жизни моя жена и я приспособились к расслабленному течению бытия – ничего подобного я еще никогда не испытывал. Мы гуляли по пляжу, много читали, ездили на субботний рынок под открытым небом в Сантьяго, привели в порядок виллу и даже отважились съездить в город Мансанильо за покупками. Это было восхитительно, несмотря на наши параноидные опасения, что ядовитые скорпионы прячутся под постельным покрывалом, с нетерпением ожидая появления наших ног.

Однако новый образ жизни также требовал жертв от моей жены. Во-первых, вилла была такой большой и в ней имелось столько лестниц, что прожить в ней обычный день было равносильно тяжелому труду. Также улицы и дороги в сельскохозяйственной части Мексики были построены без учета того, что по ним будут ездить беременные женщины. Горная дорога до нашей виллы состояла главным образом из неровных камней, и большую часть пути длиной в несколько миль вверх и вниз по горе приходилось проезжать со скоростью не более десяти миль в час. И даже при таком темпе у вас было ощущение, словно вы сидите верхом на необъезженной лошади и еле движетесь. Улицы Сантьяго представляли собой смесь больших камней и грязи и были даже еще более ухабистыми, чем наша горная дорога.

Стояла середина апреля. Ребенок наш должен был родиться не раньше начала июля, но я решил, что на всякий случай будет неплохо посмотреть, как оборудованы медицинские учреждения, которые есть в окрестностях, на тот маловероятный случай, если в них возникнет острая необходимость. Мы расспросили нескольких людей, как американцев, так и местных, о родовспомогательных учреждениях и медицинском обслуживании в этой местности, и все единодушно сошлись на том, что «в Мансанильо никто не рожает». Там просто не было медицинских учреждений в том виде, в каком мы их знаем в Соединенных Штатах. В случае крайней необходимости последней надеждой, как нам сказали, был Морской госпиталь в маленьком городке Лас-Брисас, расположенном приблизительно в десяти милях.

В следующее воскресенье мы предприняли поездку, чтобы лично увидеть оборудование Морского госпиталя. И опять культурный шок. Нам не нужно было входить внутрь. Один взгляд на внешний вид – и стало понятно, что никто с какой-либо серьезной медицинской проблемой не выйдет оттуда живым. Мои первые слова были: «Ну, с непредвиденными случаями в Мансанильо все ясно. Младенцев здесь никто не рожает и живет, чтобы рассказывать об этом. По крайней мере, мы можем полностью исключить этот вариант как альтернативу, будь то экстренный или не экстренный случай». Мы смеялись и шутили об этом, когда уезжали оттуда, удивляясь, как люди во всем мире выживают в таких импровизированных больницах. Жуть! Быть американцем – значит иметь самую защищенную, безопасную жизнь на планете.

Лежа в ту ночь в постели, глядя в потолок, я мыслями возвращался к тому, что мы видели на военно-морской базе. «Что, если… нет, немыслимо!» Я даже не разрешал себе рассматривать такую возможность. Я просто не мог позволить этому случиться, невзирая ни на что. Я решил, что нам лучше запланировать поездку в США в конце мая, просто на всякий случай. А потом, когда все с ребенком будет в порядке, мы сможем возвратиться в Мансанильо на третьей неделе июля.

Я почувствовал облегчение, приняв такое решение, хотя моя жена продолжала настаивать на том, что на самом деле нет необходимости уезжать в

Штаты так рано. К сожалению, ее состояние не позволяло доверять ее протестам, потому что постепенно она стала испытывать все больший дискомфорт. Каждая поездка вверх и вниз по ухабистой горной дороге, казалось, искушала судьбу, пока я в конце концов не стал совершать большинство поездок в город один, чтобы избавить ее от этих тягот. Это создало некоторую проблему, потому что жена бегло говорила по-испански, тогда как я по-испански не говорил вообще. Попробуйте оказаться в такой ситуации в Мексике, если хотите узнать, что такое опасное положение.

К концу первой недели мая состояние моей жены стало ухудшаться все возрастающими темпами, и я стал всерьез подумывать об экстренной ситуации. Я решил, что нам лучше на следующей неделе улететь в Гвадалахару, чтобы там ее обследовали на хорошей медицинской аппаратуре, и тогда определиться, возвращаться ли в Мансанильо, оставаться в Гвадалахаре до рождения ребенка или попытаться добраться до Соединенных Штатов. К сожалению, компания «Аэромексико» только-только обанкротилась, в результате чего остались только два рейса в неделю авиакомпании «Мексиканские авиалинии» в Гвадалахару – наша единственная возможность путешествия по воздуху.

Хуже того, нам сообщили, что по международному закону женщине не разрешается летать на самолете, если она более чем на седьмом месяце беременности. В довершение всего все места на рейсы в Гвадалахару были полностью забронированы на ближайшие недели. Ситуация становилась совсем не смешной. Мое беспокойство усилилось, когда я попытался оценить наши варианты разумно.

Я рассмотрел возможность взять напрокат микроавтобус и обнаружил, что поездка будет длиться шесть часов при условии, что по дороге не возникнет никаких проблем (в Мексике это всегда плохое допущение), и она будет очень неудобной на многих отрезках пути. «Сможет ли она доехать?» – спрашивал я себя. У меня не было выбора; я должен был попытаться. Мысленный образ так называемого госпиталя в Лас-Брисас подгонял меня, заставляя делать выбор из имевшихся у нас не самых радужных вариантов.

Я заказал микроавтобус на субботу 13 мая и стал паковать предметы первой необходимости. Между тем я взял на себя ответственность удостовериться, что персонал будет присматривать за виллой, зарплату ему выдадут и все хозяйство не разойдется по швам, как только мы уедем. Я приехал в Мексику, чтобы расслабиться и писать, но обстоятельства менялись быстро. Но что я мог узнать от садовников и домработниц, которые не говорили по-английски? Хуже того, кондиционеры совершенно перестали работать, и их нужно было основательно ремонтировать или, возможно, заменять. В добавление ко всему периодически отключалась подача воды, а машина была на грани поломки.

Моя жена так измучилась к среде, что в четверг мы решили отправиться на прием к врачу в Мансанильо, чтобы просто удостовериться, что не стоит вопрос о жизни или смерти, если отправимся в микроавтобусе в Гвадалахару в субботу. Через нашего друга капитана Эухенио Гутигреса мы договорились о приеме у доктора Абрахана, который осмотрел мою жену в четверг утром. Доктор Абрахан сказал нам, что моя жена точно не выносит ребенка полный срок, но, вероятно, не родит еще в течение месяца. Он также диагностировал у нее большую, мучительно болезненную грыжу в верхней левой части живота. Тем не менее он высказал мнение, что нам следует ехать в Гвадалахару на микроавтобусе, если моей жене не станет хуже к субботе.

Однако в тот же вечер все изменилось в худшую сторону, гораздо худшую. Ночью моя жена стала корчиться от боли и кричать. И это притом, что она никогда не жаловалась и у нее был очень высокий болевой порог. По мере того как жене становилось все хуже, стала прорисовываться реальность. Это был не кошмар, не кино, не то, о чем я читал в газете. Это происходило с нами. Тот самый экстренный случай, который видится в кошмарах каждому цивилизованному человеку, был здесь и сейчас. Гвадалахара уже не была для нас альтернативой. Единственный вопрос состоял в том, что произойдет прямо здесь, в Мансанильо!

Я позвонил Гансу Ротлисбергеру, нашему лучшему другу в Мексике, который работал директором по связям с общественностью в гостинице «Лас Адас», расположенной по соседству. Последние пару недель он внимательно следил за развитием нашей ситуации и был в курсе, что дела идут не очень хорошо. Услышав крики моей жены на заднем плане, он немедленно запустил в действие мексиканскую цепную реакцию, позвонив нашему общему другу Энди Шрайеру, который в свою очередь позвонил капитану Гутигресу, а тот – в Красный Крест и доктору Абрахану.