Художники в зеркале медицины - Антон Ноймайр

Но если Леонардо и снизошел до работы над картиной, то только потому, что увидел в этом возможность провести некоторое время в обстановке спокойствия, о чем, естественно, не знали монахи. Прошло, по их меркам, много времени, прежде чем Леонардо, наконец, представил им рисунок, на котором, по сообщению Вазари, «изображалась „Богородица со святой Анной и младенцем Христом“ настолько прекрасно, что шедевр выдающегося мастера Леонардо поверг в удивление не только всех художников, но и всех тех, кто двумя днями раньше видел мужчину и женщину, пожилого и юного возраста, остановившихся в комнате паломников и направляющихся на блистательные праздничные торжества». Но у брата Пиетро да Новеллара было относительно увиденного им рисунка свое мнение. Он сообщил маркграфине в Мантую, что «младенец Христос вот-вот выскользнет из рук своей матери, после чего его схватит ягненок и, кажется, задушит». Речь в данном случае идет о знаменитой картине Леонардо «Святая Анна с Марией и младенцем Христом», которая хранится сегодня в национальной галерее Лондона. Написание ее продолжалось вплоть до 1507 года. Критики до сих пор удивляются единству трех фигур, свободе их движения и передаче нежных оттенков их лиц и заднего плана. Кроме того, картина привлекла внимание известных представителей психоанализа, о толкованиях которых мы поговорим далее.

Очевидно, занятие математикой и естествознанием отнимали достаточно много времени, но несмотря на это Леонардо постоянно искал возможность поступить на службу к герцогу, который пошел бы навстречу его замыслам и потребностям. Он верил, что таким влиятельным лицом для него мог бы стать Чезаре Борджиа, герцог Валенсии, который ему действительно сразу же предложил место военного инженера. Чезаре Борджиа, сын папы Александра VI и одной из римских куртизанок, готовился к своей очередной военной кампании, и ему срочно был нужен человек, который смог бы нарисовать топографические карты. В восемнадцать лет Чезаре Борджиа был назначен архиепископом Валенсии, но карьеру священника вскоре оставил, жертвуя ею ради своих тщеславных захватнических планов. Он был очень властолюбив и не скрывал этого, что оказывало сильное впечатление на Никколо Макиавелли, являвшегося секретарем Совета десяти и выполнявшего функцию представителя флорентийской республики. Он пробыл при дворе Борджиа с октября 1502 года по январь 1503. Хотя в личности Борджиа воплощалась вся низость человеческая, современники, а позже и историки судили о нем очень неоднозначно. Одни считали его очаровательным, даже гениальным искателем приключений, не брезговавшим никакими средствами для достижения целей; другие отзывались о нем как о «кровожадном варваре и явном бандите, отвратительном, как турки». Как и его отец, папа римский, он имел любовницу несмотря на то, что был женат на племяннице французского короля и в связи с этим произведен в герцоги Валенсии. Но современники единодушно осуждали семейный клан Борджиа, происходивший от испанского дворянского рода, за склонность к инцесту: Чезаре питал любовь к своей сестре Лукреции, «считавшей его братом так же мало, как к своей прекрасной дочери испытывал отеческие чувства Александр VI».

Очевидно, что Чезаре и Леонардо почувствовали симпатию друг к другу, и может быть потому, что оба нуждались в личной свободе и независимости от общепринятых, действующих норм: Леонардо должен был проявить смелость в качестве военного инженера, а Чезаре — герцога, презирающего людей. Но то, что идеи Леонардо по созданию новых военных машин оказывали на Чезаре сильное впечатление, маловероятно. Большинство его идей Чезаре Борджиа считал непригодными на практике, хотя и оплачивал их разработку. Но все же он так высоко ценил работу мастера, что уже 18 августа 1502 года Леонардо, получив соответствующие письменные полномочия, приступил к исполнению обязанностей военного инженера. Борджиа отдал приказ, в котором говорилось: «наш глубокоуважаемый и любимый друг, архитектор и генеральный инженер Леонардо да Винчи имеет поручение осматривать все долговременные укрепления и крепость, свободно передвигаться и в любой момент по своему усмотрению все измерять и оценивать».

Нам неизвестно мнение Леонардо о Чезаре Борджиа. Нам также неизвестно, почему судьба связала его на столь короткий срок с Борджиа. Он посетил очень много городов в Романье, сделал ему в подарок шесть больших карт Средней Италии и был даже свидетелем того, как Борджиа повесил в Сенигалии четырех офицеров, уличенных в измене. По сообщению Джукардини, Леонардо принимал участие в захвате Борджиа Сан-Сеполкро. Это была единственная военная акция, при которой он лично присутствовал. Кроме этого нам неизвестно ничего о разбоях и эксцессах, сопровождавших различные предприятия «синьора Валентино», как называл его служащий Леонардо, и какую реакцию в нем они вызывали. По меньшей мере здесь должен был бы возникнуть конфликт, который, достигнув своего пика, повлек бы определенные действия со стороны Леонардо, человека респектабельного. Интересно было бы сопоставить его мнение о Чезаре Борджиа с мнением Макиавелли. Но случилось все наоборот: дела и личность Борджиа, вдохновили флорентийского дипломата, и он создал то самое эпохальное произведение, которое получило название IL Principe и позже было узаконено в качестве нормативного акта, равно как и осуждено, начиная с Вольтера заканчивая Монтескье. И только Наполеон отдал ему должное, назвав его «единственной книгой, которую можно читать».

В настоящее время склоняются к тому, что Макиавелли испытывал меньше всего восторга в связи со своими глубокими размышлениями о человеческой душе, как считает французский писатель Жан Жионо, начавший в 1947 году ряд своих Chronigues: «Это первая рентгеноскопия человека, может быть, даже единственно чистая объективность, одно из бесстрастных изучений страсти, словно исследование математической проблемы». Макиавелли несколько месяцев пользовался доверием Чезаре Борджиа и неизбежно должен был периодически встречаться с Леонардо, однако, кажется довольно странным, что они оба не упомянули об этом. Каждый из них придерживался аналитических методов: Макиавелли исследовал механизмы власти, а Леонардо — законы природы. В этом отношении нисколько не удивляет то, что некоторые предложения Леонардо созвучны с предложениями Макиавелли. Некоторые страницы из Codex Atlanticus свидетельствует о том, что между ними происходил живой обмен мыслями, и после возвращения в апреле 1503 года во Флоренцию этот обмен был продолжен, углублен и, таким образом, между ними стала развиваться истинная дружба.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ВО ФЛОРЕНЦИЮ

Из рабочих тетрадей Леонардо невозможно выяснить, когда точно и почему он покинул Чезаре Борджиа. На трон папы взошел противник семьи Борджиа, и благополучие Чезаре вследствие этого рухнуло. Сейчас можно только предположить, что накануне краха Чезаре Борджиа он увидел новую возможность (может быть, даже не без содействия Макиавелли, который пребывал теперь в должности секретаря по военным вопросам при флорентийском совете) вернуться во Флоренцию и предложить свой опыт военного инженера. В те времена между Флоренцией и Пизой, имевшей в своем распоряжении важнейшую гавань Тосканы, шла война. Вопреки эмбарго, введенному Флоренцией и действовавшему на всей территории от суши до моря, пизанцы даже не думали сдаваться, и в этой ситуации Леонардо решил предложить план мероприятий по захвату Пизы. Проект, авторство которого приписывают ему, с воодушевлением поддержал Макиавелли: с изменением течения реки Арно осажденный город должен был лишиться важнейшего пути, по которому осуществлялось снабжение, и вследствие этого без борьбы сдаться. Уже в августе 1503 года начались широкомасштабные земляные работы, но шестью месяцами позже все-таки возникли непредвиденные трудности. Пиза же сдалась флорентийцам только в 1509 году. Исследователи предполагают, что Леонардо, признавший вскоре бесперспективность подобного рода сооружений, выполнял в то время роль критического советчика.

Разумеется, идея строительства судоходных каналов во Флоренции, сооружаемых до Средиземного моря, им не была забыта, о чем свидетельствуют многочисленные исследования Codex Madrid, проведенные в 1965 году. И хотя Леонардо не смог реализовать свои честолюбивые планы, примечательно, что при строительстве автобанов Флоренции в наше время на лигурийском побережье использовались маршруты каналов, предложенные им. Его также не отпугивало, что в долине Серрафалле необходимо было преодолеть разницу горизонтов порядка 80 метров, ибо он, как пишет, считал, что «с помощью насосного принципа любую реку можно закачать даже на самую высокую гору». Разумеется, для технического решения этой проблемы, принимая во внимание строительство необходимых шлюзов и каналов, он проводил детальную предварительную работу.