Наука побеждать - Борис Сапожников

— Прекратить огонь! — скомандовал я. — Поручик, пусть ваши пионеры погодят немного с дверьми. — Когда грохот выстрелов и стук топоров стих, я спросил у засевшего в тереме шляхтича: — Доволен?

— Нет, — естественно заявил тот, — выпусти нас отсюда! Я и на почётный плен согласен!

— Да как же так, вашбродь?! — тут же возмутился фельдфебель Ермолаев. — Этих сволочей отпускать…

— Об этом не может быть и речи! — отрезал я. — Сдавайтесь нам — и я гарантирую вам и вашим людям жизнь и справедливый суд!

— Который повесит нас! — рассмеялся шляхтич. — Что мы выигрываем? Проще уж взорвать тут всё!

— Вы получите несколько месяцев жизни. И не факт ещё, что вас повесят. — Я пожал плечами. — В общем, хотите жить — выходите. Слово даю, что вас никто пальцем не тронет!

— Чёрт с тобой, русский! — донеслось из терема. — Мы выходим!

Изрубленная пионерами дверь со скрипом отворилась, и первым из неё вышел уже знакомый мне шляхтич в мундире гусарского ротмистра, в руках он держал кивер с дырой. На него тут же оказались нацелены несколько десятков мушкетов с примкнутыми штыками.

— Ты молодой парень, русский, — усмехнулся ротмистр, — значит, из дворян, а не из нижних чинов выслужился. Надеюсь, твоё слово хоть что-то значит.

— Значит, ротмистр, — кивнул я. — Прапорщик, разоружите ротмистра и его гусар. Мундиры и награды — снять! Эти люди не военнопленные, а бандиты. Но я обещал им жизнь! Это значит, что я поручился за всех.

— Ты честный парень. — Ротмистр, казалось, только веселился от того, что я сказал. Он смеялся, не смотря на то, что мои солдаты в это время не слишком церемонясь, сдирали с него и его людей мундир. — Тебе будет сложно жить в нашим паршивом мире.

— Может и так, ротмистр, — пожал я плечами, — но лучше быть честным человеком со сложной судьбой, чем таким курвиным сыном, как ты. Ершов, — повернулся я к унтеру, — отыщи гарнизонную гауптвахту. Определишь гусар туда.

Когда солдаты увели пленных, я устало присел на крыльцо терема, хоть оно и было потоптано пионерами. Сняв кивер, я провёл рукой по лицу. Столько ещё дел надо переделать, Думать об этом не хочется.

— Кмит, — позвал я прапорщика, — принимайте взвод. Расставьте караулы по регламенту военного времени. Остальные пусть хоронят убитых. К похоронам привлечь пленных поляков. И ищите тех, кто спасся. Чудом, Божиим промыслом, как угодно. В подполах, на чердаках, в сараях, амбарах, ригах. Должен быть кто-то. Не могли же поляки всех перебить.

— Если есть, отыщем, — кивнул прапорщик.

— Как же хоронить людей, вашбродь? — удивился Ермолаев. — Без попа-то?

— Хороните так и кресты ставьте, — отмахнулся я, — а священник придёт с батальоном и могилы освятит.

— Мудрое решение, — заметил штабс-капитан Ермилов.

(из протокола заседания государственного совета Французской республики)

ТАЛЕЙРАН: Получено сообщение об инциденте на севере Российской империи.

БОНАПАРТ: Довольно экивоков, извольте говорить точно. В чём суть этого инцидента?

ТАЛЕЙРАН; Экспедиционный корпус генерал-майора Джона Хоупа, отправленный в Португалию, на помощь Уэлсли, каким-то образом оказался на северном побережье России. Там он встретился с Северной армией генерала Барклая де Толли и был разбит наголову. Сам едва ноги унёс, чудом успел перейти прусскую границу и укрыться у союзников.

НЕЙ: Тогда чего же мы ждём?! Пора атаковать русских!

ТАЛЕЙРАН: Отнюдь. Я считаю, что в данный момент атака на Российскую империю будет губительна для Франции. Мы воюем в Испании, помогая венценосному брату гражданина императора закрепиться на её престоле. Священная Римская империя, Пруссия и Рейнская конфедерация также готовятся напасть на нас, как только мы ввяжемся в войну на два фронта. Не стоит сбрасывать со счетов и Британию. Их превосходство в воздухе и на море неоспоримо.

БОНАПАРТ: Глупости, Талейран, войны выигрывают не корабли или дирижабли, а пехота. Пехота же лучшая у нас.

НЕЙ: Так что же, мой Император, мне готовить моих гусар!

БОНАПАРТ: Готовь, Ней, но не для войны. Выбери себе представительных гусар, лучше из Серого полка. Это самые красивые из твоих любимчиков. Ты же, Талейран, отправь курьерский дирижабль с самым толковым из своих людей к русской границе, в Варшавское герцогство, пусть уладит конфликт, возникший из-за этих идиотов — поляков, и передаст письмо Александру Романову, которое ты составишь, с заверениями в нашей верности прежним соглашениям, в нём же вежливо и тактично, чтобы не обиделись наши польские вассалы, отрекись от тех кретинов, что атаковали форты на русской границе. Ты, Ней, отправишься по земле с делегацией в Санкт Петербург, покрасуйся перед варварским двором, заверь русского царя в том, что в случае конфликта с Британией мы готовы поддержать Россию. Кроме того, сошлись на то, что не мы одни готовы сразиться с британцами.

ТАЛЕЙРАН: Вы всё же решили принять их предложение?

БОНАПАРТ: Именно, Талейран, именно. Немцы уже прислали в Париж своего доверенного человека.

ТАЛЕЙРАН: Осмелюсь спросить, кто он?

БОНАПАРТ: Его имя Криг. И носит чин майора, однако ведёт себя совсем не по чину.

НЕЙ: Мелкий такой толстяк, думающий только о войне или еде. Жалкий человечишка, если честно.

ТАЛЕЙРАН: Не такой и жалкий. Его ненавидят практически все дворяне Пруссии и Рейнской конфедерации, однако он сумел чем-то привлечь и Гогенцоллернов, и рейнских курфюрстов. Есть в нём что-то.

БОНАПАРТ: Так ты узнал, кто он такой, Талейран?

ТАЛЕЙРАН: Нет, мой император. Прошлое майора Крига покрыто тайной. О нём ничего неизвестно. Как будто, этот загадочный майор вынырнул из ниоткуда летом восьмисотого года, причём именно в этом чине. И, не смотря на своё влияние на правящую семью Пруссии и рейнских курфюрстов, он не поднимается в чине.

БОНАПАРТ: Очень жаль, что ты, Талейран, не сумел разгадать тайны этого загадочного майора Крига.

ТАЛЕЙРАН: Я продолжаю работать над этим.

Глава 5, В которой героя награждают заветным георгиевским крестом и предлагают сменить род войск

Батальон подошёл спустя две недели. За это время на нас, как не странно, никто не напал. Не смотря на это, Шодровичи основательно укрепили. Для этого пришлось снести несколько домов неподалёку от частокола, насыпать с внутренней стены земляной вал, на котором установили орудия батареи Ермилова, да и сам частокол подновили. Однако в этой лихорадочной работе, когда застянок кипел как муравейник, мне лично занятия не нашлось. Мои люди несли караульную службу, помогали пионерам в работах, жили обычной гарнизонной жизнью, а я страдал от скуки. Часто гулял я среди костров караульных постов, слушая солдатские разговоры.

— Как же вы, дядька, — спрашивал молодой солдат, вчерашний брянский рекрут, у бывалого, седоусого ветерана, — можете кушать после всего такого? Я вот как вспомню, что вон оттуда девку снимали, так каша в горло не лезет.

— Это потому, Петька, что дурень ты, — с отеческими нотками сказал ветеран. — Я вот после первого бою тож есть не мог. Всё мерещилось, как в бою дрался, кишки врагам штыком выпускал. — Старый воин зачерпнул из котелка полную ложку солдатского кулеша, разгладил густые усы, чтобы не запачкать, и в несколько приёмов съел кашу. — Так вот. Мой командир тогдашний, сержант, это унтера так звались в то время, сказал мне: «Ты есть должон и сил набираться, чтоб врага и далее так бить, как сегодня». От и я тебе скажу, ты, Петька, не вспоминай про замученных, а ешь да сил набирайся, чтоб бить таких гад, что людей мытарят, без пощады. Понял?

— Понял, дядька, понял, — сказал парень и принялся есть кулеш, хоть и без особого аппетита.

А ещё я беседовал с польским ротмистром Шодровским, сидящим на гарнизонной гауптвахте.

— Одного я никак не пойму, ротмистр. — Мы обращались друг к другу исключительно по званию, будто не были знакомы, и знакомиться не собирались. — Для чего вы напали на нас? Ведь французы не обещали вам поддержки и даже не намекали на это. Если вы не лжёте, конечно.

— Мне нет смысла лгать тебе, поручик, — покачал головой ротмистр, он сидел, откинувшись спиной на деревянную стенку своей камеры. Не смотря на то, что врача с нами не было, его раны кое-как перевязали, как и раны остальных поляков, а на простреленную руку наложили шину. — У нас были совершенно иные расчёты. Ты же понимаешь, поручик, что французы не просто так стягивали войска к вашей границе. Командиры польских полков собрались у маршала Понятовского и решили, что для войны с вами Бонапарту нужен только хороший повод. Вот они и решили дать его Корсиканцу.